Он уже заказал для нее выпивку, а сам до ее прихода успел выпить не меньше двух порций. Он выглядел каким-то побитым, и впервые его лицо не показалось Кейт симпатичным.
Сев за столик, она первым делом отодвинула свою рюмку. К нему. Похоже, Теду выпивка сейчас нужнее, чем ей. Себе Кейт налила воды со льдом. Ей предстоял заключительный выход, и голова у нее должна быть ясной.
— Что тебя остановило, Тед? — по возможности мягко спросила она. — Может, пока я была в Париже, у вас тут разорвалась небольшая атомная бомба? Или Кремер пригрозил тебе увольнением? Только не говори, что твоя красавица жена вдруг ужасно заболела, поэтому ты не смог ее бросить.
— Не язви, Кейт. Это тебе не идет. Да я того и не стою.
— Верно, не стоишь, — подтвердила Кейт. — Но мне все же хочется знать, что случилось.
— Хорошо, Кейт, раз ты хочешь… Скажу прямо: моя жена беременна. Ребенка ждем к весне, и я не мог бросить ее в таком положении. Даже ради тебя.
Кейт впитала ужасную новость, словно губка. Это факт, с которым нужно разобраться. А лить слезы она будет потом.
— Значит, ты хочешь сказать, — холодно произнесла Кейт, — что, когда ты клялся мне в вечной любви, по возвращении домой ты говорил то же самое жене?
— Нет, — ответил Тед. — Может, так выглядит со стороны, а на самом деле все иначе.
— Неужели?
— У меня не было к ней сильных чувств. Не было любви. Это не то, что у нас с тобой.
— Для мужчины, который не испытывает сильных чувств, ты неплохо потрудился. Ведь чтобы сделать ребенка жене, которой под тридцать, одной ночью не обойдешься.
— Перестань, Кейт. Если мне захочется слушать грубые шутки, я пойду в мужскую раздевалку. А сюда я пришел, чтобы уладить наши отношения. Грубость делу не поможет и ничего не решит.
— А что тут решать? Ты вернулся к жене. Чего ты хочешь от меня? Чтобы я начала вязать детские кофточки?
— Я скажу, чего я хочу. Хочу, чтобы ты меня поняла. Я тебя люблю. И всегда буду любить. Но я не могу просто взять и бросить Санди. Наши мальчики еще учатся в начальной школе. А теперь появится третий ребенок. Как бы она справилась одна?
— Значит, ты хочешь развлекаться на стороне и одновременно играть роль заботливого отца, да? Любящий отец и милая скромная любовница, к которой он забегает, когда сумеет вырваться из домашнего рая? Забудь об этом, дорогой. Мазохизм — не мое призвание. И второй скрипкой я не буду. Мне нужен мужчина, с которым я могла бы, не стыдясь, показываться на работе. Мне надоело прятаться по углам. И тошнит от того, что типы вроде Кремера считают меня дешевой шлюхой.
Кейт грохнула стаканом о стол. Тед поднял глаза, и она увидела на его лице тревогу. Да и вообще он походил на человека, готового к казни.
Ибо он понял, что все кончено. Но смирилась с этим только Кейт. Он смириться не мог. И вряд ли когда-нибудь сможет.
Тед, словно ухватившийся за соломинку утопающий, начал умолять:
— Кейт, ты не в себе. У тебя была сложная командировка, иди домой, отдохни. Завтра ты посмотришь на все иначе. Ради Бога, Кейт, не говори сейчас ничего, о чем будешь потом жалеть. О чем мы оба пожалеем.
— Возможно, ты прав, — сказала она, поднимаясь из-за стола. — Больше говорить не о чем. Передай Мерфи, что, к сожалению, я не смогу отведать его жаркого. У меня пропал аппетит.
Вернувшись домой, Кейт позвонила Филу Майерсу. Да, она готова отправиться в Лондон, но с одним условием: контракт должен быть подписан в течение двадцати четырех часов. Да, она хочет как можно быстрее уехать из Нью-Йорка. Она только что вернулась из командировки, и вещи собирать не придется. Нужно лишь попрощаться с родными.
Майерс позвонил ей через полчаса. В «Пост» приняли ее условия, и главный ждет ее утром, чтобы вручить контракт.
Устало вздохнув, Кейт написала заявление в «Ньюс».
Тед обойдется без письма. С работой покончить несложно. Но как покончить с любовью, она не знала. Не было опыта.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 10
Европейское бюро «Нью-Йорк пост» располагалось в здании Конде Наст на Гановер-сквер. В том же здании находилась штаб-квартира журнала «Вог», и Чак Холдерс, предшественник Кейт на посту руководителя корпункта, имел возможность любоваться топ-моделями, оказываясь с ними в одном лифте. Многие из них, торопясь на съемки, надевали лишь тонкие облегающие трико. Поэтому, направляясь в корпункт, вы словно оказывались за кулисами бродвейского театра.
Но весь этот ореол померк, едва Кейт добралась до своего нового офиса. В приемной она увидела сидевшую за металлическим столом туповатую на вид девушку, которую звали Кэтлин. «Неудивительно, что она выглядит такой подавленной. На ее месте я бы давно уже страдала клаустрофобией», — подумала Кейт. Помещение было забито телетайпами, факсами, бесчисленными картотеками. Повернуться негде.
Кейт не без труда протиснулась к двери, ведущей, как она полагала, в кабинет редактора. И не ошиблась.
Вступив в бывшее владение Чака Холдерса, она тут же поняла, почему все оборудование свалили в приемную к секретарше. Ибо даже пишущая машинка выглядела бы странно в интерьере его комнаты.
Офис Чака Холдерса напоминал кабинет борделя начала века. В центре возвышалось громадное ореховое бюро времен Второй империи, украшенное позолоченной лепниной. Кейт просто не могла оторвать от него глаз. В углу стоял внушительный книжный шкаф эпохи Людовика XV. Миниатюрные стулья, обитые золотой парчой, были сделаны примерно в то же время. За столом Кейт увидела огромный кожаный диван. Хотя она затруднялась определить время его создания, но не сомневалась, что на аукционе за него отдали целое состояние.
Чем тут занимался Холдерс? Это же не редакционный офис, а кабинет дипломата, который устраивает у себя шикарные приемы для высоких гостей. «Теперь ясно, почему его отправили на пенсию. У старика была мания величия. Но кто же тогда работал?» Кейт знала, что корпункт в Лондоне регулярно снабжал «Пост» материалами и писал их компетентный, хорошо информированный журналист. Порою Кейт даже восхищалась его ловкостью.
Недоумевая, она вернулась в приемную. У Холдерса, видимо, был помощник, и Кэтлин подскажет, как его найти.
Впрочем, просить секретаршу ей не пришлось. Только сейчас она заметила второй стол, за которым сидел человек.
Он походил на сказочного эльфа или гнома, но когда поднялся ей навстречу, Кейт с удивлением отметила, что они почти одинакового роста.
Она невольно поежилась. У него было узкое, с резкими чертами лицо и длинные светлые волосы. И ему не мешало бы принять душ. Кейт поняла, что нашла причину своей инстинктивной неприязни к этому человеку: в Манхэттене привыкли регулярно принимать душ. Иногда дважды в день. Чистые ногти, блестящие волосы, отсутствие перхоти. Так должен выглядеть человек, у которого, как считалось, все в порядке. С таким человеком приятно знакомиться и обсуждать дела.