В середине второго дня за Даффом и Шоном пришла цветная девушка Марта. Они сидели в глиняной хижине с крышей из тростника – хижина называлась «Таверной светлых ангелов». Дафф изображал танцующего белого сержанта, причем партнершей ему служил стул; Шон и пятьдесят других зрителей отбивали по стойке ритм стаканами и пустыми бутылками.
Марта пробралась к Шону, по пути шлепая по рукам, нырявшим ей под юбку; когда кому-нибудь удавалось ее ущипнуть, она визжала. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся, она наконец оказалась рядом с Шоном.
– Мадам говорит, вы должны быстро прийти, большие неприятности, – выдохнула она и побежала к двери. Кто-то задрал ей юбку, и общий мужской рев подтвердил, что под юбкой на ней ничего нет.
Дафф был так поглощен танцем, что Шону, чтобы привлечь его внимание, пришлось на руках вынести его из бара и окунуть головой в корыто для лошадей.
– Какого дьявола? – отплевываясь завопил Дафф, размахнулся, пытаясь ударить Шона по голове. Шон уклонился от удара и схватил Даффа, чтобы тот снова не упал.
– Нас ждет Канди, она говорит – большие неприятности.
Дафф несколько секунд думал об этом, сосредоточенно нахмурившись, потом, откинув голову, запел на мотив «Лондонского пожара»:[14]
– Канди хочет нас, Канди хочет нас, а мы не хотим Канди, мы хотим бренди.
Он вырвался из рук Шона и опять направился в бар. Шон перехватил его и повернул в сторону гостиницы.
Канди была в спальне. Они вошли и остановились в дверях, держась друг за друга. Она посмотрела на них.
– Хорошо покутили? – ласково спросила она.
Дафф что-то пробормотал и попытался поправить воротник. Шон держал его, потому что ноги Даффа продолжали сами по себе отплясывать джигу.
– Что с твоим глазом? – спросила Канди, и Шон осторожно потрогал его – глаз заплыл. Канди не стала ждать ответа, но продолжала все так же ласково: – Если вы, красавцы, хотите и завтра владеть своей шахтой, вам нужно протрезвиться.
Они посмотрели на нее, и Шон спросил – внятно, но с трудом подбирая слова:
– А что случилось?
– Собираются пересмотреть лицензии, вот что.
Новый указ государства золотых полей давал бродягам необходимый предлог, которого они так ждали. Около сотни таких недовольных создали синдикат. Утверждая, что прежние лицензии недействительны, они собирались вытащить заявочные колышки и вбить собственные. Дафф, не шатаясь, прошел к умывальнику у кровати, плеснул в лицо воды, энергично растерся, наклонился и поцеловал Канди.
– Спасибо, моя сладкая.
– Дафф, будь осторожен, – сказала им вслед Канди.
* * *
– Посмотрим, кого можно использовать как наемников, – предложил Шон.
– Хорошая мысль. Посмотрим, есть ли трезвые в обеденном зале Канди.
На обратном пути они ненадолго зашли на шахту и завернули в палатку Франсуа; к этому времени уже стемнело, и Франсуа вышел в свежевыглаженной ночной сорочке. Увидев рядом с Даффом пятерых вооруженных людей, он вопросительно приподнял бровь.
– Собираетесь охотиться?
Дафф быстро все объяснил, и Франсуа начал возбужденно подпрыгивать еще до того, как он закончил.
– Украсть мои заявки, гром небесный!
Он бросился в палатку и вышел оттуда с двустволкой.
– Посмотрим, как они выглядят, набитые дробью!
– Франсуа, послушай! – крикнул ему Шон. – Мы не знаем, какие участки они попробуют захватить первыми. Подними своих людей и, если услышишь стрельбу с нашей стороны, иди на помощь; мы то же самое сделаем для тебя.
– Ja, ja, мы придем, грязные грабители!
И Франсуа, в ночной рубашке, хлопающей у ног, отправился поднимать своих людей.
Мбежане и остальные зулусы готовили ужин, сидя на корточках вокруг котла на треножнике. Шон подъехал к ним.
– Возьмите оружие, – велел он.
Они побежали к своим хижинам и почти сразу вернулись с копьями.
– Нкози, где война? – спрашивали они, забыв о еде.
– Идемте, я покажу.
Вооруженных наемников разместили у дробильни, откуда они могли прикрывать подходы к шахте. Зулусов спрятали в разведочных шурфах. Если дойдет до рукопашной, синдикат ждет сюрприз. Дафф и Шон немного спустились по склону, чтобы убедиться, что защитников не видно.
– Сколько у нас динамита? – задумчиво спросил Шон. Дафф секунду смотрел на него, потом улыбнулся.
– Я бы сказал, достаточно. У тебя сегодня множество блестящих идей.
И они пошли назад, к сараю, в котором хранили динамит.
Посреди тропы в нескольких сотнях ярдов ниже по склону они закопали полный ящик взрывчатки и поставили наверху пустую оловянную банку, чтобы отметить место. Потом вернулись в сарай и целый час сооружали гранаты из связок динамитных шашек – каждая связка с детонатором и очень коротким фитилем. Потом плотнее запахнули свои овчинные куртки, положили оружие на колени и принялись ждать.
Они видели рассыпанные в долине огни, изредка из баров доносилось пение, но освещенная луной дорога к шахте оставалась пустой. Шон и Дафф сидели рядом, спиной к свежеокрашенному котлу.
– Интересно, как Канди узнала об этом, – сказал Шон.
– Она все знает. Эта ее гостиница – центр золотых полей, а у нее ушки всегда на макушке.
Они молчали, пока Шон формулировал следующий вопрос.
– Что за девушка наша Канди!
– Да, – согласился Дафф.
– Ты на ней женишься, Дафф?
– Боже милостивый! – Дафф распрямился, словно кто-то воткнул в него нож. – Ты спятил, приятель, или это гнуснейшая шутка.
– Она тебя обожает, и, насколько я мог заметить, ты тоже хорошо к ней относишься.
Шон почувствовал облегчение от такой реакции Даффа. Он ревновал.
– У нас есть общие интересы, это я могу признать, но женитьба! – Дафф слегка вздрогнул, но не от холода. – Только дурак дважды совершает одну и ту же ошибку.
Шон удивленно повернулся к нему.
– Ты был женат? – спросил он.
– Залетел. Она была полуиспанкой, полунорвежкой, кипящая смесь холодного огня и горячего льда. – Голос Даффа стал мечтательным. – Теперь я достаточно успокоился, чтобы вспоминать о ней лишь с легким сожалением.
– Что случилось?
– Я бросил ее, потому что вместе мы могли заниматься только двумя вещами. Одна из них – драться. Закрыв глаза, я и сейчас вижу, как она складывает свои прекрасные губки, приближает их к моему уху и шепчет самое грязное ругательство, а потом – бах! – снова в постель, мириться.
– Возможно, ты просто сделал неудачный выбор. Поглядишь вокруг, увидишь миллионы счастливых супружеских пар.
– Назови хоть одну! – с вызовом сказал Дафф.