книгу, и ей требуется завязка.
– Ну, это было бы слишком уж хладнокровно, – говорит он, но я слышу уважение в его голосе.
– Это хладнокровный бизнес, – говорю я. – Сейчас я думаю о том, что если кто-то заглядывал в список посетителей Билли Уолкера, а потом Гарри Питера Уардена, то он бы в обоих списках нашел ее имя.
– Нужно быть гением, чтобы догадаться проверить оба эти списка, ты так не считаешь? – спрашивает Гарретт.
– Да нет.
– Так вот, этот гений уже проверил, – говорит он и светится улыбкой. – Я пока не нанес визита мистеру Уардену, но одно имя в списке Билли Уолкера встречается с частотой куриного помета на насесте. И это не имя твоего доктора. Она отправляла кого-то другого. Одну из ваших девушек.
Я знаю, кого он назовет, прежде чем он успевает открыть рот.
– Крисси Мерсер, – говорит он.
Я ожидала, что это будет Хизер.
– Ой, – говорю я, хотя и испытываю облегчение при мысли о том, что Хизер, возможно, снова на моей стороне.
– В этом есть резон, – говорит он. – Твоя доктор любит коллекционировать последних девушек. Она только не сказала тебе, что у нее уже полный комплект.
Мое облегчение исчезает, тошнота снова одолевает меня, но это не имеет значения. Это возможно, а если возможно, то я должна убедиться, так ли оно на самом деле.
– У нас с мистером Уарденом будет минутка откровения, а ты тем временем поговоришь по-девчачьи с Крейзи Крисси, – говорит он. – Я даже прихватил несколько твоих фотографий топлес, чтобы вывести ее на чистую воду.
Конечно, эти фотографии все еще у него.
– А что насчет Прово? – спрашиваю я.
– Да, черт побери, я никогда не собирался везти тебя в Прово, Линн. Твой батюшка восстал бы из могилы и убил бы меня, если бы я сделал что-то такое. Брось ты.
Он проходит с хрустом по строительному мусору и отпирает багажник. В багажнике две мои сумки – тревожная и поясная. В поясной все еще лежат мой пистолет, мои деньги, мой сотовый.
– Я зарядил телефон и умыкнул пятьсот баксов, – говорит он. – Плата обнаружившему потерянное. Инвойс я тебе потом дам. Можешь списать эти деньги как бизнес-расходы. Приемлемым ответом будет «спасибо». Я знаю, ты не очень ладишь с нормами, принятыми в обществе.
– А ты? – спрашиваю я, меняя тему.
– А что я? – отвечает он вопросом на вопрос. – Думаю, я сделал эту остановку, потому что ты жаловалась на спазмы в желудке, а потом у тебя были сообщники, которые принялись давить на меня. Я думаю, двое или трое чернокожих мужчин ростом от пяти и одиннадцати до шести и двух[51], по двести фунтов веса на каждого. У одного из них обрезанный дробовик. Может, стоит добавить туда скинхеда, чтобы выглядело не так по-расистски.
– Скинхед и два черных парня? – спрашиваю я.
– Тебе остается только ударить меня в глаз, потоптать меня ногами, пристегнуть наручниками к моей машине, – говорит он. – После этого ты дойдешь пешком до столовки, мимо которой мы проезжали. Тут ходьбы минут сорок. Там можешь вызвать себе такси. Ты женщина изобретательная, Линн. Я тебе сообщу про Уардена, а ты приглядывай за вашим доктором и открой охоту на Крейзи Крисси. А теперь у тебя наступило прозрение. Если наша книга станет бестселлером, то нам понадобится доказательство.
– Почему бы тебе самому не поколотить себя? – спрашиваю я.
– Я не могу заставить себя повредить произведение искусства. – Он усмехается. – Ну, хватит уже дурака валять. – Он щелчком застегивает револьвер в кобуре. – Я не хочу, чтобы сработали мои рефлексы и я тебя застрелил. Целься в мой правый глаз и непременно сделай мне синяк своими крохотными ручонками.
И тут я понимаю, что Гарретт П. Кэннон в третий раз спас мне жизнь.
– Ты считаешь, что более достоверным будет вариант с двумя черными парнями и двумя скинхедами? – спрашивает он.
Я со всей силы ударяю коленом ему по яйцам.
– У-у-у-уф, – говорит, и его уводит в сторону. Он слишком поздно хватается за пах.
– Скажи им, что это была одна рассерженная девушка, – говорю я.
Я выхватываю ключи из его руки и сажусь в «кэдди», описываю большую петлю вокруг него, пока он с трудом поднимается на ноги. Я выжимаю педаль газа до упора, оставляю за собой облако коричневой пыли, и вот я уже на асфальте, мчусь к хайвею. Я включаю вентилятор кондиционера на полную и жму на газ. Перед тем как искать Крейзи Крисси, я должна сделать одну срочную остановку.
Хотя бургер от «Карлс Джуниор» уже остыл, я ничего лучше за всю последнюю неделю не ела.
* Джулия Кэмпбелл, письмо в Комитет по досрочному освобождению, Калифорнийский департамент исполнения наказаний, февраль 2009
Группа поддержки последней девушки XIV: Новая кровь
Я решаю действовать по простому варианту: похитить Стефани Фьюгейт.
Пресса последние несколько дней провела, осаждая семейство, так что найти ее адрес нетрудно: приличный район в Санта-Монике. Я еду с самой медленной скоростью, на какую способна, и паркуюсь на противоположной стороне улицы. У ее семьи двухэтажный дом на три спальни с гаражом на две машины и большим прилегающим участком. Она старшая из двух, так что, возможно, ее комната побольше размерами, она расположена над гаражом. Я, пробравшись через кусты, залезу на крышу гаража и постараюсь убедить ее выйти. Я не знаю, каким образом это сделаю, но мне всего-то нужно обеспечить ее безопасность в течение нескольких дней. Наши монстры зашли слишком далеко, чтобы надолго откладывать свои замыслы.
Без шума и пыли. Мой план обречен на успех, потому что он прост. Я стрела, летящая прямо в будущее. Все мои решения ощущаются как правильные.
Я распахиваю водительскую дверь, встаю на асфальт, который все еще излучает дневной жар, но прежде чем я успеваю захлопнуть дверь, раздается мужской голос:
– Скажите, почему вы наблюдаете за моим домом, или я вызову полицию.
Он стоит в тени пальмы по другую сторону улицы, на нем шорты и поношенная оксфордская рубашка. В одной руке он держит телефон, в другой – поводок. На другом конце поводка кривоногая чихуа-хуа, которая недовольно смотрит на меня.
Я так сосредоточилась на доме, что забыла осмотреть ближние подступы.
– Всю неделю в вашу дверь звонила пресса, – говорю я, импровизируя и не спуская глаз с его телефона – не начал ли его большой палец набор. – Заходят соседи, без конца звонит телефон. Несколько человек наверняка уже лгали вам, называли себя не