за плечо, усадил за стол. Сам сел напротив.
– Давай, черноморский моряк Яков Белянкин, рассказывай с самого начала. Какое ты отношение имеешь к «Лаборатории-28»?
– Я проходил службу на лидере «Ташкент». Имею второй класс электрика судовых установок и первый класс торпедиста. А еще категорию водолазную. Входил в состав дежурной группы. А потом меня, как классного специалиста откомандировали в Научный центр для испытаний. Ну, там не только я, конечно, был. Торпеду новую испытывали.
– Дальше, дальше, Яша! – взмолился Шелестов.
– А дальше радио пришло, чтобы нам срочно возвращаться. Мы аж за Темрюк ходили, вот назад когда шли, уже после Тамани, сказали, что немцы прорвались на вторую линию. Мы бы успели вовремя, но тут «мессеры» налетели, а еще шторм поднялся. Волнение усилилось. Не доходя Витязево, нас начали гонять самолеты. Бомбы малокалиберные бросали с «мессеров» – одна близко от борта упала, и меня взрывной волной выбросило за борт. Я потом очнулся уже на берегу. Вроде целый. Как выплыл, не знаю. И что с «Катраном», тоже не знаю. Но катер прошел Витязево, это точно, и ушел к Новороссийску.
– Плохи наши дела, – подвел итог Буторин. – Мы ведь, товарищ Белянкин, и присланы сюда, чтобы эту торпеду найти и уничтожить. А получается, что снова надо гадать на кофейной гуще.
– Нет, я теперь точно знаю, где катер, – уверенно заявил моряк. – Раз капитан жив остался, значит, недалеко от берега его потопили. А за итальянцами я зря, что ли, следил? Они весь маршрут прошли, я знаю. У них прибор был, который железо на дне засекает. Они до Утриша прошли и в районе Витязева и Веселовки все обшарили. Я все время следил за ними, знаю, что они ничего не нашли. Один раз чуть не попался им, но ушел. Катер надо искать в районе устья реки Сукко, недалеко от Утриша. Там еще большой корабль какой-то утопили. Вроде немецкий сторожевик.
– Немцы там берега прочесывают, – тихо добавил Игорь Иванович. – Трудно стать невидимками. Как в сказке – шапку надел, и нет тебя. Твори, чего хочешь. Хоть по карманам шарь.
– Ну что же, товарищи. – Шелестов развернул на столе карту. – Завтра день на подготовку, а послезавтра на рассвете проводим операцию. Партизанам выдвинуться на берег, устроить засаду на краю поселка Сукко. Заминировать дорогу Утриш – Варваровка на случай, если немцы подтянут крупные силы. Буторин, Коган, ваша задача – прикрытие группы аквалангистов с моря. На катере отсекаете противника, если он подойдет с моря. Если группа не сможет самостоятельно уйти с места погружения, вы – запасной вариант эвакуации. Сосновский, Селиверстова и Белянкин, вы – основная группа. Взрываете торпеду.
Шелестов полез во внутренний карман куртки и достал несколько листков бумаги. Развернул их и протянул Сосновскому.
– Вот, Миша, разберитесь с ребятами. У вас Яков теперь есть, электрик. Здесь схема активации самоуничтожителя на торпеде. Завтра после заката маленькой группой выходим на место. В темноте определяем положение катера и идентифицируем его. Работаем на следующий день.
– Товарищ командир, я могу без акваланга нырнуть. Там возле Сукко небольшие глубины. Не больше восьми метров. Так незаметнее будет, если без акваланга, только с подводным фонарем, – предложил Яков.
– Хорошо. Завтра только подготовка и работает Белянкин. Без акваланга.
В темноте на малых оборотах без включенных огней шел от берега маленький катер. Шелестов сидел на носу рядом с Белянкиным, который натягивал гидрокостюм и перебирал грузы для более быстрого погружения.
– Эх, товарищ командир, сейчас бы все сделать и сегодня же рвануть ее. Может, попробуем? А, Максим Андреевич?
– Ты сколько в воде продержишься на восьми метрах без акваланга?
– Ну да, – согласился Белянкин. – А надо еще панель открутить и контакты замкнуть, активировать кислотный взрыватель. Просто заманчиво.
– Нам сегодня надо бы понять, что это ваш катер, а не очередная ржавая посудина. Ты хоть какие-то приметы помнишь вашего «Катрана»? Можешь определить, он это или нет?
– Могу. У нас над ходовым мостиком приметная радарная установка стояла с круглым отражателем. А еще самодельный трал на корме. Его при мне варили, там два рычага торчат, как ноги у кузнечика. С коленками.
– Есть! – громко сказал Шелестов, когда фал глубиномера дернулся в его руке. – Стоп машина!
Самым сложным было зафиксировать катер в темноте на одном месте. Для этого Шелестов предложил грузы, которые будут помогать Белянкину быстро опускаться вниз, привязывать блинными фалами. Они будут играть роль якорей. Обрезать фал в случае опасности не составит труда.
– Я готов, Максим Андреевич. – Белянкин встал в полный рост в гидрокостюме и ластах, стал натягивать на лицо маску.
– Ну, если все помнишь, то давай, Яша. Удачи тебе!
– Удачи, Яша, – повторила Селиверстова, сидевшая рядом, тоже облаченная в гидрокостюм на случай, если понадобится помощь.
Белянкин спустился по пояс в воду, сделал несколько глубоких вдохов, потом принял из рук Шелестова большую железную чушку и без всплеска ушел под воду. Десятиметровый фал стал энергично разматываться. Два витка остались неразмотанными.
Катер покачивался на воде. Его чуть относило в сторону, фал стал снова разматываться. Шелестов уперся ногой в борт катера и взялся за фал. Секунды шли одна за другой. Маша сидела рядом и размеренно отсчитывала вслух секунды. На сороковой секунде из-под воды показалась голова Белянкина.
– Плохо видно, – отплевываясь, прошептал он. – Точнее, ничего не видно. Муть подняло со дна, неспокойно внизу. Низовое течение потянуло от реки. По антенне вроде наш катер. Сейчас еще разок, Максим Андреевич. На корме осмотрюсь, «ноги» у трала пощупаю.
– Отдохни, – посоветовал Шелестов. – А торпеда где должна находиться?
– Обычно она по правому борту в рундуке железном лежала, в держателях. Перед пуском ее вынимали и клали на ложемент. Там нет пускового аппарата. Ее просто сваливали за борт по лотку. Так удавалось выдерживать точное направление. Рундук запирался простыми зажимами. Замка не было. Ну, я отдышался, пошел еще раз?
– Давай!
Несколько глубоких вдохов – и моряк снова ушел вниз с фонарем в одной руке и железной чушкой под мышкой. Теперь ждать пришлось дольше. Когда прошло и сорок секунд, и пятьдесят, Маша начала нервничать.
Но вот всплеск, и снова на поверхности голова Белянкина. Он дышал широко открытым ртом, хватая его с хрипом.
– Есть… Он… Проверил. Это «Катран»!
– Ты уверен? Точно? – схватил его за руку Шелестов.
– Так я из-за этого и фонарь утопил, – улыбнулся Яшка. – Кормы нет – ее или взрывом оторвало, или о скалы ударило. Но я на борту название прочитал. А рядом сторожевик немецкий лежит. Все правильно, Максим Андреевич. И рундук на месте. По правому борту. Закрытый.
Бой то разгорался сильнее, то утихал. Шелестов несколько раз поворачивался