что дремлющий гость оказался внутри свертка, скатали его в трубку, подняли и понесли к краю сада.
Здесь в каменной стене замка был небольшой проход, за которым открывалась бездна. Воины раскачали ковер вместе с завернутым в него человеком и бросили вниз.
В это же время из дворца вышел молодой мужчина с нежным, как у девушки, лицом, с темными, изогнутыми бровями и родинкой на левой щеке. Он подошел к старцу, почтительно склонился перед ним и замер в ожидании распоряжений.
Старец протянул ему морщинистую руку, и юноша прикоснулся к ней губами.
– Здравствуй, сын мой! – проговорил старец ласково. – Ты знаешь, что ты дорог мне, как ни один из моих сыновей…
– Я вижу это, Властелин, и бесконечно благодарен за это! Всей моей жизни не хватит, чтобы отблагодарить тебя!
– Не благодари меня, пока не дослушаешь, что я скажу. Может быть, тебе не захочется меня благодарить.
– Твои слова – мед и ладан! – воскликнул юноша. – Что бы ты ни сказал мне – я буду счастлив!
– Да будет так. Теперь выслушай меня…
Старец немного понизил голос и продолжил:
– Ты слышал, конечно, про царя Соломона. Он был мудрейшим из людей…
– Мудрейший из людей – это ты!
– Подожди, дослушай. Царь Соломон знал ответы на все вопросы, понимал язык птиц и зверей, ему подчинялись могущественные джинны и иблисы. В сокровищнице Соломона было множество удивительных вещей. Но больше всех этих чудес и редкостей Соломон ценил самую простую лампу…
Старец сделал паузу, ожидая от своего собеседника удивления и недоумения. Но тот почтительно молчал.
– Дело в том, что эта лампа не простая… она…
Старец хотел сказать еще что-то, но передумал. Он быстро взглянул на юношу своими белыми глазами и произнес:
– Впрочем, тебе ни к чему знать о свойствах этой лампы. С тебя довольно знать, что я желаю ее получить…
– С меня довольно этого! – согласно кивнул юноша. – Твое слово для меня – закон.
– Вот и хорошо. Ты пойдешь и принесешь мне эту лампу.
– Слушаю и повинуюсь, Властелин. Но я должен знать, где она и у кого находится.
– Эта лампа у одного из вождей крестоносцев, у барона де Кортине, по прозвищу Благочестивый. Сейчас он находится в свите Конрада Монферратского. Ты сегодня же отправишься в путь, найдешь барона и заберешь у него лампу…
– Слушаю и повинуюсь! – юноша собрался уже уйти, но старец остановил его:
– Не спеши прежде времени! Сначала выслушай меня до конца. Поручение, которое я даю тебе, непросто. Очень непросто. Я уже посылал за этой лампой нескольких своих сыновей, и все они вернулись ни с чем. А ты знаешь, сын мой, что бывает с теми, кто не выполняет мои приказы… – Старец на мгновение умолк, а затем произнес весомо: – Ты знаешь, что для тех, кто не выполнил мою волю, есть только одно наказание – смерть!
Горное эхо подхватило последнее слово, и с разных сторон гулко и страшно донеслось:
– Смерть! Смерть! Смерть!
– Только что один из моих сыновей вернулся. Он вернулся ни с чем – и принял наказание.
– Принять смерть из твоих рук, Властелин, – величайшее счастье для меня, – произнес юноша, – но я надеюсь принести тебе заветную лампу. В этом случае наказание минует меня…
– Я тоже на тебя надеюсь, – проговорил старец. – Мне больно лишать жизни своих сыновей. И я верю в тебя, как ни в кого другого. Ты умеешь менять лица, как хамелеон меняет свою окраску. Проникни к крестоносцам, принеси мне волшебную лампу – и я щедро отблагодарю тебя, одарю тебя по-царски…
– Мне не нужны никакие подарки, Властелин! Ты будешь доволен – и для меня это самый лучший подарок!
– Это хорошие слова, сын мой. Но лучше всяких слов будет дело, которое ты сделаешь для меня. Я благословляю тебя. Можешь готовиться в путь…
Вернулась домой я довольно поздно и не стала рассказывать маме ничего про встречу с Орловским, она сама не расспрашивала, наверно, он ее предупредил. Спала я крепко и без сновидений, мама едва меня растолкала в семь утра, я ведь обещала Ираиде перед работой навестить кота Трюфеля. Как она там, бедная? Но звонить в больницу велели только после девяти.
Едва я вошла в подъезд, тут же услышала доносящееся откуда-то сверху оглушительное мяуканье.
Лифт не работал, наверху грузили что-то тяжелое. Я взлетела одним махом на нужный этаж, подошла к двери Ираидиной квартиры, и всякие сомнения отпали: мяуканье доносилось именно из-за этой двери.
Я торопливо нашарила ключи, которые дала мне Бастинда, попыталась вставить один из них в замочную скважину…
Руки дрожали, и ключ никак не попадал.
Тут дверь соседней квартиры открылась, на пороге появилась тетя средних лет в оранжевом махровом халате, с таким же оранжевым полотенцем на голове.
– Это хулиганство! – воскликнула тетя густым низким голосом. – Это бандитизм!
– Это вы о чем? – осведомилась я, пихая в скважину другой ключ.
– Она еще спрашивает! С пяти утра я вынуждена слушать эти вопли, а она еще спрашивает! Твой кот не дает мне спокойно отдохнуть… не дает выспаться… а утром, между прочим, самый полезный сон!
– Во-первых, он не мой, это кот Ираиды Павловны…
– А ты кто вообще такая? – соседка, кажется, только сейчас разглядела меня. – Ты ведь не Ираида!
– Удивительно тонко подмечено. Я не Ираида, я ее племянница, – ответила я, чтобы не вдаваться в долгие объяснения, и добавила для большего правдоподобия: – Двоюродная.
– Племянница? Так сделай наконец что-то с этим котом, или я полицию вызову!
– Сделаю! – пообещала я.
Один из ключей наконец подошел, я открыла дверь и торопливо проскользнула в квартиру.
Трюфель сидел посреди коридора над грудой каких-то бумажек и художественно мяукал.
То есть эти звуки только условно можно было назвать мяуканьем. Это было завывание, переходящее в трагические оперные рулады, а потом – в звуки, похожие на сирену оповещения о химической атаке.
В общем, никогда прежде я не слышала ничего подобного. И надеюсь, больше никогда не услышу.
– Трюфель, что ты устраиваешь? – проговорила я укоризненно. – Ты мешаешь соседке насладиться полноценным сном! Это невежливо…
Кот посмотрел на меня зеленым светящимся глазом, убедился, что я – не его хозяйка, и выдал еще одну руладу.
– Если ты немедленно не заткнешься, я уйду, – пригрозила я.
«Нашла чем напугать!» – телепатировал мне Трюфель. Эта мысль отчетливо прочиталась в его глазах.
– И никто тебя не покормит! – завершила я свою угрозу.
Кот замолчал и взглянул на меня, наклонив голову набок. Должно быть, оценивал серьезность моей угрозы.
– А если ты будешь вести себя прилично, я тебя покормлю.