Наталья Александрова
Лампа паладина
Редактор серии Е. Ирмеш
© Александрова Н. Н., 2024
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024
* * *
– Постой, молодая-красивая!
Я очнулась оттого, что в мой локоть вцепилась дородная цыганка в пестрой шали. Сверкая золотым зубом, она сыпала словами:
– Богатая будешь, счастливая будешь, мужа найдешь красивого! Только позолоти мне ручку, все у тебя будет!
Я попыталась вырваться – но она держала крепко, как бультерьер.
Ну что это такое!
Я оглянулась. Вокруг текла толпа, человеческая река. Все спешили по своим делам, и никому не было до меня дела. Ну почему эта цыганка выбрала именно меня? Вон вокруг сколько людей, мужчин и женщин! Чтобы ей золотить руку. А мне нечем! Поищите другую дуру!
– Зря ты так говоришь! – обиженным голосом пробасила цыганка. – Нехорошо меня обманывать! Есть у тебя деньги, посмотри! – И она хозяйским жестом расстегнула мою сумку.
– Да что же это такое! – вскрикнула я, пытаясь защитить сумку и в то же время прижимая локтем пакет с вазой. – Помогите кто-нибудь!
Никто меня не слышал, а цыганка уже запустила руку в сумку и вытащила оттуда монету. Странную монету, которой там не было, которую я никогда прежде не видела.
– Как же ты говоришь, что у тебя нет денег, когда вот же у тебя, целая тетрадрахма!
Она продемонстрировала мне монету – на ней был выбит какой-то бородатый мужчина в шлеме с гребнем, а вокруг змеились незнакомые буквы.
– Тетрадрахма византийского императора Алексея Ангела! – значительным тоном сообщила цыганка.
Это было какое-то безумие. Я уже перестала понимать, на каком свете нахожусь.
– Я эту монету себе возьму! – удовлетворенно провозгласила цыганка и опустила монету в бездонный карман.
И тут же отпустила меня.
И растворилась в толпе, как будто ее никогда и не было.
Я перевела дыхание.
Кажется, все закончилось относительно благополучно. Пакет со злополучной вазой (уникальная, ручной работы) я прижимала к груди. Денег цыганка у меня не вытянула по простой причине – их у меня не было.
У этих цыганок глаз наметанный, сразу небось поняла, что кошелек пустой. А та странная монета?
Да я ее первый раз видела! Наверняка сама цыганка и подложила ее в мою сумку. Только вот зачем?
Я на всякий случай перебрала содержимое сумки.
Все вроде на месте – проездной билет, читательский, расческа, тюбик гигиенической помады…
Совершенно непонятная история.
А может, ничего этого и не было? Никакой цыганки, никакой старинной монеты… То есть цыганка, наверно, была, а все остальное мне показалось. Говорят же – цыганский гипноз.
Главное, ничего не рассказывать маме – иначе она снова начнет проводить со мной воспитательную работу, как она это называет…
Нужно быть внимательной и осторожной, следить за своими вещами, не разговаривать с посторонними людьми на улице, не зевать по сторонам, смотреть под ноги и так далее. Такое слышала я от нее лет с пяти и до сегодняшнего дня. Что ж, заметила мама, когда я указала ей на этот факт, если бы ты выполняла все мои инструкции, я не стала бы тебя воспитывать.
Я перехватила поудобнее тяжелый пакет с вазой и свернула в переулок, чтобы сократить путь к дому.
Лифт не работал, так что когда я поднялась на шестой этаж, то начала задыхаться. Странно, обычно я сначала заливаюсь слезами, потом кашляю со всхлипами, а уж потом задыхаюсь. То есть вы поняли, что я страдаю чем-то вроде аллергии.
Должна сказать, что аллергия, несмотря на относительную безопасность для здоровья, способна здорово испортить человеку жизнь. Ну, в смысле безопасности, я не имею в виду, конечно, отек Квинке (у меня его, слава богу, никогда не было), а от слез и насморка еще никто не умирал.
Но вместе с тем тот, кто испытал на себе чувство полной беспомощности, когда, к примеру, на собеседовании по поводу работы вместо того, чтобы отвечать на вопросы, вы начинаете судорожно сморкаться и вытирать влагу, обильно текущую из глаз, и ловите на себе брезгливые взгляды человека, сидящего напротив, и понимаете уже, что собеседование ничего не даст, что вас никуда не возьмут и в лучшем случае не станут хамить; так вот, тот, кто испытал такое, меня поймет.
У нашей двери я принюхалась. Вроде бы ничем не пахнет, мама знает все мои проблемы и старается не употреблять неизвестные приправы и не покупает новые моющие средства.
Нет, нужно немедленно взять себя в руки, сегодня очень важный вечер. То есть что это я, не то чтобы важный, а радостный для меня. Потому что сегодня я увижу Славку. То есть Славика, Славочку, дорогого моего друга юности.
Как официально звучит – друг юности, прямо как в старых фильмах. На самом деле все проще. Мама с Ольгой Павловной, а в детстве я звала ее тетей Олей, дружили еще со школьной скамьи (вот не понимаю, при чем тут скамья, когда в школе вовсе даже парты). И, соответственно, мы со Славиком тоже общались.
То есть общались-то мы втроем – я, он и Анька. Но Анька старше нас на пять лет, поэтому все время выделывалась и фыркала. Поэтому мы со Славиком подписали соглашение, в котором обязались дружить до гроба против Аньки. Она ужасно была вредная.
Анька – это моя старшая сестра, точнее единоутробная, у нас разные отцы. Моя мама два раза была замужем, но все, по ее собственному выражению, неудачно. Сейчас сестра живет отдельно с мужем, и скажу сразу, мне без нее гораздо легче. Все было бы прекрасно, если бы мама… но об этом после.
Итак, я перехватила неудобный пакет, поискала в сумке ключи, и тут мама сама открыла дверь, очевидно, высмотрела меня в окно.
– Тебя только за смертью посылать! – сердито сказала она. – Жду-жду, уже все сроки прошли. Где тебя носит?
– Пробки, – вздохнула я, – весь город стоит. Народу в транспорте ужас сколько, так меня затолкали…
– Не жалуйся! – строго сказала мама. – Женщина, которая с самых первых слов начинает жаловаться, никогда ничего не достигнет в личной жизни.
Забыла сказать, что мама моя – женщина увлекающаяся. То есть сама себя она таковой не считает, она думает, что она волевая, целеустремленная и решительная. Так вот, мама озабочена моим одиночеством. Как это так, говорит она, тебе почти тридцать лет, а у тебя никого нет… Да я в твои