– Книга их хранительницы должна быть раза в четыре толще этого пособия по вышиванию, которое ты уже явно отдавать не хочешь.
Не хочу, это да.
– Дэя? – и улыбку с трудом сдерживает.
Сердце забилось быстрее, потому как соблазн был велик.
– Кстати, обереги там явно древние описаны, ну и схемы плетения с энергетическими потоками, уверен, что расписаны с использованием терминологии проклятийников.
– Да! – выдохнула я.
– Что да? – Лорд-директор продолжал измываться над несчастной адепткой.
– Да, очень хочу книгу! – призналась я.
– А замуж? – протянул он.
– Не хочу. – Я сникла. – Не сегодня, и даже не завтра, и…
Не пожелав слушать, хотя сам же обещал и слушать и слышать, Риан повернулся к потрясенной нашим диалогом волхвице и проникновенно спросил:
– Верно ли мое предположение по поводу того, что в вашем святилище хранились трактаты по древним проклятиям мага Селиуса и других великих магов-проклятийников?
Я дышать перестала! А женщина, пожав плечами, тихо ответила:
– Да, мы берегли наследие прошлого, свято веруя в неприступность святилища… Древние рукописи, летопись времен, тайные знания и, конечно, книги, те великие книги, что удалось вывезти в период завоевания… Но теперь все уничтожено…
– Сомневаюсь, – весело произнес магистр. – Одну из волхвиц мы видели в Хаосе, и вряд ли она относится к тем семнадцати, что, по вашим словам, выжили. Ко всему прочему сказанное вами – «ни один оберег не уберег» – более чем странно. Обереги волхвиц Забытого крайне эффективны, раз их ведьмы используют. Так что уверен – святилище осталось недоступным жрецам. И еще момент – когда вы добавили «сутки подойти не было возможности, а после жрецы все пепелище стеной обнесли», картина в принципе обрела ясность. Хотя, – Риан улыбнулся мне, – первая догадка посетила, едва трактирщик рассказал о смерти пятидесятилетней волхвицы. Не умирают служительницы Забытого так рано, совсем не умирают, если только смерть не единственная возможность скрыть знания от людей со злыми намерениями.
Я потрясенно смотрела на магистра, бледная женщина глядела не менее потрясенно, да еще и молитвы бормотать начала, а великолепный лорд Риан Тьер коварно вопросил:
– И?..
Книги! Все! Со знаниями древних магов, следовательно, с описанием того ритуала, что мы нашли на пластине в доме убитого мастера-кожевника! Да, я очень их хочу, хотя бы из соображений безопасности – если эти знания будут у нас, они никогда не попадут в руки заговорщиков!
– Да, я согласна.
Я вообще была согласна абсолютно на все, только бы жизни магистра ничто не угрожало.
– Свадьба на закате… – протянул Риан.
«Книги у меня», – подумала я.
Все испортила волхвица:
– В рубашке этой с ним не ложись, иначе к утру понесешь.
Стремительно покраснела так, что даже уши заалели, а магистр сделал вид, что суров и невозмутим, но плечи от смеха вздрагивали. Заметив мой взгляд, он просто улыбнулся и честно признался:
– Я пошутил. – Дышать стало легче, горящие от смущения уши и щеки показались незначительной мелочью. Риан добавил: – Про свадьбу, не про книгу, ее ты до заката получишь.
И вот не будь тут волхвицы, я бы точно расцеловала, а так пришлось радоваться очень сдержанно.
– На что только не готов мужчина ради сияющих глаз любимой, – с иронией над самим собой заметил магистр и, поднявшись, протянул мне руку. – Идем! Если мы хотим успеть, я должен быть там до заката.
* * *
Волхвица поехала с нами. Она начала просить, Риан почему-то не отказал, а едва вышел из лавки, еще и установил защитный контур, чтобы, пока волхвицы не будет, ее семье никто навредить не мог. И теперь магистр в белой рубахе, расшитой красной обережной вышивкой (ему тоже сделали подарок), я с тетрадью и карандашом и сама волхвица с платком, которым слезы вытирала, ехали к жрецам Яреня, в их новый храм, который бородатые воздвигли вокруг сгоревшего святилища волхвиц Забытого.
Ехали мы в открытой наемной управляемой бородатым извозчиком повозке, жесткой и тряской, так что срисовывать схемы мне не удалось, приходилось наслаждаться пейзажами и беседой.
– А вы руны никогда не использовали? – допытывалась я.
– Рунное письмо пришло к нам из-за моря. – Женщина старалась вежливо отвечать на все мои расспросы. – От северного народа, да не прижилось. Знамо ли дело: одна руна – одно слово, так и понять начертанное сложно, и самому изъясниться. То ли дело, каждая черта – одна буква, а из букв сколько слов составить можно.
– Значит, вы их знали, но не использовали, – уточняю на всякий случай.
– Мы – нет, маги с севера иной раз в записях использовали… Исправлялись опосля, черкали…
«При написании маг с севера может случайно использовать руны», – вывела я кривым из-за тряски почерком. Риан, сидевший рядом, заглянул через плечо, прочел, поинтересовался:
– Уверена?
– Мелочь, а может пригодиться, – пояснила я. – Дукта мы так и вычислили – он писал по-особенному.
– Пока только это? – Риан плавно обнял меня.
– Не только. – Я придвинулась к нему ближе и улыбнулась – просто очень хорошо было. – Но над остальным нужно подумать, а в последние дни как-то не до спокойных размышлений.
– А сейчас? – такой проникновенный шепот.
Я вскинула голову, взглянула в его глаза и честно призналась:
– Уже не получается.
Хитрая усмешка была мне ответом, после чего Риан отобрал у меня тетрадь, и теперь его правая рука обнимала мои плечи, левая нежно сжимала обе ладони, сам магистр загадочно смотрел куда-то вдаль. А я смотрела на него, смотрела и не могла насмотреться…
– Любовь, – улыбаясь, сказала волхвица.
Я смутилась, но даже не пошевелилась, просто не хотелось разрывать этого прикосновения.
– Весна, – в тон ей ответил магистр, обнимая меня чуть сильнее. – А по весне…
– Не скажите, темный лорд. – Женщина, посмеиваясь, переводила взгляд с него на меня. – Когда весна, оно сразу видно, страсть есть страсть, а коли любовь, тут и взгляды иные, и дыхание в такт. Да окромя этого еще отличие есть.
– Какое? – Мне стало очень любопытно.
Волхвица хитро взглянула на Риана, чуть подалась ко мне и прошептала:
– Он тебя никогда не отпустит.
Я почему-то сразу на магистра взглянула, его несколько напряженный взгляд в ответ мне не очень понравился… Но я почему-то отреагировала неожиданно, заверив лорда-директора:
– Это я тебя никогда не отпущу.
– Да-да, – протянул Риан, – но слово «свадьба» вмиг и кардинально изменит все твои планы.
– Даже спорить не буду, – призналась я.
Загадочная усмешка, и пальцы лорда-директора начали вырисовывать невидимые узоры на внутренней стороне моих ладошек, на запястьях, снова на ладонях… Чуть щекотно, но очень приятно, а минут через десять, когда волхвица в нетерпении смотрела куда-то за холм, Риан склонился к моему уху и прошептал:
– Будешь, Дэя, слово Риана Тьера.
И я вдруг понимаю, что все это время, закрыв глаза, просто наслаждалась каждым его прикосновением… Резко отодвинувшись, гневно взглянула на магистра. Коварнейшая ухмылка мне вот вообще не понравилась!
Но тут на холме впереди показалась огромная серая стена, кое-где выбеленная известью. Стена примерно в три человеческих роста, и выстроена она была не так давно, и знаки на ней…
– Попробую угадать – жрецы Яреня объявили случившееся карой своего бога и поэтому территории присвоили себе? – полюбопытствовал магистр.
– Да, – сдерживая слезы, ответила женщина.
– Просто, как и все гениальное, – мрачно произнес Риан.
– Как это знакомо, – вставила я, – про простоту и гениальность… Очень формулу катализатора проклятий напоминает.
– Да, почерк все тот же. – Магистр вгляделся в дорогу и добавил: – А сейчас остановятся лошади.
И действительно, две гнедые кобылки встали как вкопанные.
– Животные чувствуют. – Риан продолжал на дорогу смотреть. – Вот теперь пойдут.
Возница взмахнул кнутом, но лошади вперед сами направились, впрочем, пройти дальше им не позволили.
– Стой! – крикнул магистр и выпрыгнул из возка.
Пыльная, иссушенная жарким солнцем дорога подверглась тщательному осмотру. Риан то шел вперед, то возвращался, приседал и чертил сломанной веткой какие-то знаки в пыли, затем вновь шел вперед и снова возвращался. Я могла лишь предполагать причину его действий, но спустя час устала ждать каких-то результатов и вернулась к собственным записям в подаренной волхвицей тетради. Женщина, поначалу воодушевленная, в итоге сидела и тихо плакала, я старалась ей не мешать. Извозчик, наблюдающий за странным поведением магистра, пытался было предложить помощь «болезному», но на него так рыкнули, что и спустя время мужик сидел прямо, боясь пошевелиться. В общем, в нашей компании нетерпение проявляли только лошади.