— Подожди, — я хватаю его за руку и держу крепко. Его рука тёплая. — Мне правда жаль. И… прости меня.
— Не смотри на меня, — выдыхает Мартин, не делая попытки освободиться. А когда я улыбаюсь, его взгляд становится жалким, как у побитого котёнка. Мартин торопливо опускает глаза и смотрит на мою шею. Протягивает свободную руку, пробегает пальцами по серебряной цепочке и вытаскивает кинжал.
— Что это?
Я снимаю кинжал и протягиваю ему. Мартин долго рассматривает лезвие.
— Это кости морского дракона. Кого ты собралась убить, Санна? Королеву Дугэла?
— Никого, — я забираю кинжал. Вздрагиваю — он кажется ледяным — но всё равно вешаю обратно на шею. — Мартин, если, как ты говоришь, ты знаком с инесским вторым принцем — ты сможешь провести меня к нему, когда мы прибудем в Дугэл?
— Рэяна, — Мартин безумно улыбается. — Ты собралась убить Рэяна! Ну, конечно — или ты, или он, да? Кинжал из костей морского дракона всегда забирает чью-то жизнь… Ну есть же справедливость! — он смеётся, весело глядя на меня. — Ну конечно, я тебе помогу, Санна. Я же твой верный влюблённый раб, я для тебя всё сделаю. И уж тем более посмотрю, как ты будешь убивать своего возлюбленного.
— Я никого…
— Будешь. Или умрёшь ты, — улыбается Мартин. — Спасибо, Санна. Ты умеешь подарить удовольствие, — и, смеясь, уходит, растворяется в темноте.
Я прижимаю кинжал к груди. Я не смогу никого убить. Кто угодно, только не я. Но в чём-то Мартин прав. Умирать я тоже совсем не хочу.
Но есть же ещё «вместе».
На следующий день наблюдаю забавный спор между Сильвеном и Мартином. В целом эти двое не разговаривают. Но тут, после того, как Мартин поинтересовался у капитана, сколько нам ещё плыть, а Сильвен довольно ехидно заметил, что инесские корабли в любом случае плавают быстрее никэльских, разворачивается жаркий спор, грозящий закончиться потасовкой.
Вмешиваюсь в особенно «горячий» момент: спорщики успели перейти на личности — причём на свистящем гленском наречии. Интересуюсь:
— А что, корабли разные бывают?
На меня смотрят так, будто я только что сообщила, что скоро небо и земля поменяются местами. Потом всё-таки объясняют, тоже перебивая друг друга: инесские корабли парусные, а на никэльских используют гребцов. И что-то про посадку судна — но я обрываю.
— Гребцов?
— Когда штиль или нет нужного ветра, — отвечает, явно забывшись, Мартин. — И они быстрее, потому что…
Спор продолжается, пока я не перебиваю:
— А почему так? Ну, парусные — инесские.
— Потому что эти островитяне не хотят делиться чертежами, — ворчит Мартин.
— А вы не в состоянии их сами сделать, — ехидно замечает Сильвен.
Спор продолжается с новой силой, а я вдруг вспоминаю, как выглядит этот никэльский корабль — и как мне было страшно попасть под вёсла. Он действительно меньше, ниже, чем парусник. И ещё…
Чей-то голос прерывает мои мысли. Нежный, звонкий голос, в котором слышится море.
На корабле воцаряется тишина. Потом воздух, наполненный песней, как чудесным ароматом, прорезает команда капитана: и все до единого матросы закрывают уши, сначала руками, потом — затычками.
Сильвен трясёт головой, Мартин бросается к поручням. Хорошо, близко ко мне — я еле успеваю схватить его в охапку. Мартин, похоже, решил искупаться.
Песня звучит и звучит. Я ловлю себя на том, что мне очень хочется вплести в неё свой голос. Мартин вырывается.
— Сильвен!
Фэйри хватает герцога, а песня прерывается звонким смехом. Я перегибаюсь через поручни.
Они сидят на выпирающих из воды каменных клыках. Четыре морские девы — одна другой краше. Я замечаю вплетённые в их волосы жемчужины — меньше, чем моя. Вижу, что их кожа тоже мерцает жемчугом, а рыбьи хвосты — перламутром. Их волосы похожи на мои, и глаза такие же большие и той же формы. Но, в целом, лица — проще. Я понимаю, что имел в виду Мартин, когда говорил про Санну: как леди и простушки. Русалки смеются, их острые зубки алмазно поблёскивают. Меня передёргивает.
А потом девы бросают взгляд на меня и застывают. Корабль проплывает мимо, они скрываются за кормой, но я всё равно чувствую их взгляд: удивлённо-напряжённый.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Мартин оседает на пол рядом с поручнями и тихо ругается.
— Что с ним?
— Морских дев спроси, — ворчит Сильвен, тоже перегибаясь через поручни и глядя туда, где скрылись русалки.
— Ты это имел в виду, когда говорил, что я пела на игрищах? — я сажусь рядом с ним.
Сильвен кивает.
— Но разве это не магия? Я же не могла обращаться к духам…
— Меня тоже отрезали от магии, но я могу исцелять — не так, как раньше, но могу, — со вздохом объясняет фэйри. — Это моя суть. Твоя суть: красота, привлекательность для мужчин и волшебный голос.
— Вся я в одной фразе, — улыбаюсь. Значит, вот, что имел в виду капитан, когда просил оставить сына в покое. И Мартин, когда рассказывал. Неужели я могу свести с ума настолько? Могу — без магии я кружила мальчишкам головы, действительно, не задумываясь.
Но зачем мне это?
Сильвен усмехается — оказывается, я поинтересовалась вслух.
— Русалка бы не задалась таким вопросом.
— Я не хочу быть русалкой.
Фэйри смеётся, а Мартин изумлённо глядит на меня. Моряки вынимают ушные затычки по знаку капитана, и воздух снова наполняется гулом голосов и прерывающими его командами.
Я обхватываю колени руками, смотрю на море. Мне грустно.
Через два дня, ранним утром, мы входим в устье Лэчина.
Сначала ощутимо холодает. Потом на воду оседает туман — и моряки переговариваются, обсуждая его: раньше, уверены они, тумана не было. А я вдыхаю привычный горький запах и странно — чувствую себя дома. Но мне не хватает живого моря — вода под нами застывает, и я перестаю её чувствовать, как только мы проплываем мимо охранных камней.
Сильвен, стоящий рядом и сжимавший всё время рукоять кинжала, выдыхает.
— Я боялся, что они, — он кивает на камни, — тебя почувствуют.
Я удивлённо смотрю на него — с трудом различаю его лицо в тумане.
— Когда-то морские фэйри нападали на Дугэл — в союзе с Гленной. На камнях должны были остаться руны против морского народа. Но, видимо, ты ещё не настолько русалка, или след проклятья королевы заставляет их молчать.
Мартин сходит на берег вместе с капитаном. Просит меня подождать. Я жду — целый день. Всё это время Сильвен уговаривает меня сбежать. Он уверен, что Мартин приведёт с собой королевских слуг — купит королевское расположение с моей помощью.
Я верю Мартину — он был искренен, когда рассказывал про свою одержимость Санной. И да, я понимаю — он думает, что я приехала убивать принца, которого он явно не любит. В таких обстоятельствах месть перевешивает любое королевское расположение, мне кажется.
Мартин появляется на закате. С ним нет слуг королевы — но Сильвен не расслабляется. И, когда Мартин предлагает надеть на него ошейник, посылает герцога далеко… и очень надолго. Мне приходится шепнуть ему приказ вместе с Истинным Именем на ухо. Ошейник Сильвен ломает — говорит, что делал так же, когда мы сбегали из Дугэла. Остаётся видимость — просто ошейник, без магии. Если не проверять, сойдёт.
Потом настаёт мой черёд упираться. Мартин привёз мне мужскую одежду — для маскировки.
— Тебя не ищут, по крайней мере, я ничего не слышал, — говорит он. — Но русалку сложно не узнать.
Ну, это он зря — я здесь почти год жила, и никто не узнавал. Но, в принципе, я понимаю причину маскировки.
Вот только надеть не могу.
— Арин! Это же всего лишь тряпки! — шипит Сильвен.
— Это мужские тряпки, — упрямо бурчу я.
Мартин не понимает, в чём проблема. В Никэле, говорит он, девушки очень любят мужской костюм. Он удобен и практичен.
— А мы в Дугэле носим юбки в пол, — ворчу я.
Конечно, я надеваю злополучный костюм. А что делать? Мартин, усмехаясь, говорит, что на юношу я всё равно не похожа. Зато на никэлку — очень даже. Он уже рассказал в посольской палате о том, что с ним прибыла спутница.