- Да, дорогая? Хорошо проводишь время? Ты я, смотрю, от Доната не отходишь. А все мои знакомые только и говорят о твоём платье и спрашивают, откуда оно у тебя. А ещё, конечно же, интересуются, снова ли вы вместе с Лерцем. Ты знаешь, что он теперь валейн? А…
- А где Виль? – прервала я этот бурный поток.
- Вон, с девушкой, – хихикнула мама и подмигнула мне.
Я проследила за её взглядом и увидела брата суетящегося вокруг какой-то юной вилени. Он перед ней как павлин распускал хвост, она, заметно смущённая, бросала на него одобрительные взгляды. Тут всё в порядке, хмыкнула я. Впрочем, в обаянии младшего братишки сомневаться не приходилось.
- Мам, давай после выступления Локиса поедем домой? Предупреди Виля.
- Это почему это? С чего бы это? – возбуждённо закудахтала мама.
- Ну просто. Я устала, ты к тому времени тоже устанешь. Всех повидала, все потанцевали, Локиса послушаем. Что тут ещё делать? – заныла я.
- Вот если ты устала, пусть тебя твой спутник и везёт домой, – стукнула меня мама по руке. – А я хочу насладиться праздником. Можно подумать, я ежедневно балы посещаю.
- Мам, там Абигейл скучает, – давила я на больные точки, – и папа, раз ещё не приехал, вряд ли приедет. Представляешь, как он обрадуется, что мы все будем дома?
Мама с неудовольствием на меня посмотрела, её взгляд осуждающе говорил, что я порчу ей праздник.
- С Абигейл ничего не случится, посидит вечерок дома. Папы долго нет, да… Но как он узнает, что мы поедем домой? А если он сюда за нами, а нас здесь нет? Разминёмся. Нет, Маина, подождём папу, а там решим.
- Ладно, подойду после выступления Локиса.
Донат уже подошёл ко мне и поглаживаниями по руке давал знать, что пора идти.
Мы подошли к сцене, которую сейчас сконструировали специально для выступления. Вся молодежь столпилась здесь, старшее поколение отошло в другую часть залы. Там они спокойно обсудят наши пристрастия и плохой вкус, перекусят и запьют звуки ужасной музыки парой крепких коктейлей.
Наконец притушили свет, создавая необходимый полумрак для выступления, команда на сцене приготовилась, и заиграли первые аккорды. Девчонки завизжали от восторга, а парни одобрительно загудели.
Я слушала Локиса и следила за реакцией зрителей. Было странно видеть как парни и девушки в экстазе подпевают Локису мои песни. Необъяснимое и волнительное чувство причастности к чему-то важному и масштабному. При этом никто из окружающих не знал о моей роли. Это щекотало нервы и придавало остроту ситуации.
Никто, кроме Джеймса, с которым я столкнулась взглядом. Он стоял в одиночестве у стены, буравя меня взглядом, поймав который я вздрогнула. Неужели мы теперь враги? Мне было так жаль дружбы с Джеймсом! Но, может, со временем он остынет и поймёт, что его обвинения были незаслужены.
Взгляд зацепился за девушку, разносящую напитки, которая, увидев Джеймса, резко развернулась и поторопилась в другую сторону. Что-то меня в ней царапнуло. Знакомая? Да это же… ох, туманники…
- Донат, я на секунду. Увидела Кати, мне срочно надо ей сказать пару слов, – прикрылась я подругой и, не дав Донату и слова сказать, поспешила в толпу.
Я схватила разносчицу под локоток и потащила на ближайший балкон.
- Ты что тут делаешь? Абигейл, ты с ума сошла?! – зарычала я.
Сестра испуганно округлив глаза, лихорадочно соображала, чего от меня ждать.
- Да ещё в таком виде! А если кто увидит! Аби!
- Маина, я всего лишь хотела посмотреть на Локиса, – жалобно заглянула она мне в глаза взглядом пойманного на месте преступления щенка. – Правда-правда. Думала, только посмотрю одним глазком и сразу домой.
- Этот маскарад…
- А маскарад, чтобы меня не узнали. Ну кто будет разглядывать в темноте, да ещё когда Локис на сцене, разносчицу напитков?
Логика в её словах была. Никто. Если только кому-то разносчица не покажется знакомой, как мне.
- Это очень рискованно, Аби, – строго сказала я. – Представь скандал, если кто тебя узнает.
- Маиночка, я только послушаю и сразу домой, обещаю, – заныла она.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
- Одну песню, отсюда и – домой, – категорично сказала я.
Знаю, что не послушается, но не силой же мне её уводить. Пусть сама уже начнёт отвечать за свои поступки.
- Хорошо, – слишком быстро согласилась она, преданно заглядывая мне в лицо.
Я вздохнула и вернулась к Донату, пока тот не начал меня искать. Абигейл спряталась за балконной портьерой и выглядывала оттуда, неотрывно смотря на Локиса влюблённым взглядом.
- Локис – потрясающий, не находишь? – шепнула она мне возбуждённо, когда я её покидала.
Донат обнял меня сзади, покачиваясь в такт музыке, как делали многие пары. Зазвучала последняя песня. Сначала обманчиво романтично и мелодично:
- Звёзды мерцают для на-а-ас
Всё в этом мире для на-а-ас
Так думаем мы,
когда влюблены,
И кажется мы в этом мире одни.
И вдруг после паузы громыхнули ударные и взвизгнули струнные. А потом рык Локиса:
- Но тут приходит она – боль.
И разбивает мечты - в пыль.
Ты думал, ты в этой жизни король?
Ха-ха, иди потанцуй кадриль.
А дальше по нарастающей, напряжённо, надрывно, разгоняя ритм и накаляя струны в душе:
- Кадриль жизни своей где нет дна.
И ты в бездну несёшься на скорости зла,
И умоляешь её замолчать, остановиться и подождать.
Но кружит она, забирает, уносит, не слышит,
Ей всё равно на то что ты ещё дышишь.
Пойди и умойся, бездарный ты гений,
Танцуй чужой танец, забудь про спасенье.
Плыви по течению, и не будет падений,
Но ты снова встаёшь, не желая стоять на коленях.
И снова летишь к небесам в немыслимом танце свершений.
О, чудо! Добрался! Как сладостен плен
Обмана что ты в любви преуспел.
И холодным огнём полыхает заря.
Смотри, смотри, твои крылья горят!
Катись вниз, освободи место другому.
Пусть он помечтает о счастье пустом.
- Тебе нравится? – шепнул он мне на ухо.
- Да. А тебе? – напряжённо застыла я в ожидании ответа.
Донат не торопился отвечать.
- Я переписал потом последние строчки. Они стали выглядеть так:
«Плачь и падай, несчастный изгой!
Пусть теперь ошибается кто-то другой.»
Огорошил меня Донат. Сердце гулко забилось.
- Что? Не поняла…
- Мне очень приятно, что ты создала песни на мои стихи. Но было бы лучше, если бы я успел их перед этим поправить.
- Что ты такое говоришь, Донат? – повернулась я к нему лицом и пыталась найти в его хоть один намёк на шутку.
- Я говорю, это мои стихи, Маина… – грустно улыбнулся Донат. – Пойдём выйдем на балкон? Выступление всё равно закончилось.
Оглушённая, я пошла за ним. Мы вышли на балкон, и меня сразу зазнобило. Но не от холода.
- Донат, как ты можешь такое говорить? Марс…
- Марс хотел произвести на тебя впечатление, Маина. Он увидел мои стихи… я тогда влюбился в тебя и страдал. И свою боль мне оставалось выплёскивать только так. Он увидел и решил, что это поможет завоевать тебя. Попросил позволить выдать моё стихотворение за своё. А мне этого хотелось. Сам бы я тебе не мог показать. А тут хоть так, но ты увидишь, оценишь. Тебе понравился стих, и Марс попросил ещё. И я давал. Где-то в глубине души я, наверное, глупо надеялся, что ты поймёшь, что это написал не Марс. А раз тебе они понравились, то и автор имел шанс понравиться тебе, – от слов Доната сквозило застарелой горечью.
А я вдруг поняла, что верю ему. И что в глубине души я понимала, что Марс не мог написать стихи. Он не умел чувствовать так глубоко, быть таким ранимым, чтобы так умело и тонко передавать эмоции.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но как же хреново-то. От того, что не раздумывала, что не докопалась, что была обманута. Я в очередной раз подумала, что я совсем ничего не понимаю ни в жизни, ни в людях. Ошиблась в Марсе, сделала ошибку с Донатом. Много ошибок. Почему я такая слепая?