и Матвей вовремя узнали, что далеко не все перемещенные доезжают до родных мест. Многих прямым ходом оправляют на Колыму. Правдами и неправдами им удалось добраться до Франции, а оттуда переехать в США, в Денвер. Работали, жили как все, вспоминали Россию. Но в Америке так до конца и не прижились. Не нравилась им эта страна с ее рационализмом и погоней за деньгами. Сосед, поляк-эмигрант, лелеял мечту подкопить немного и уехать в Южную Африку. Уговорил и Моховых, обещая золотые горы на новом месте. Золотых гор, конечно, они не получили, но жить и вправду стали лучше, чем в Штатах. Поселились в Драконовых горах, в небольшом городке со странным названием Ваккерструм. Матвей стал работать на руднике, добывал железную руду, зарабатывал прилично, и Полина осталась просто домохозяйкой. Некоторое время спустя родился сын, которого назвали Сергеем. Гражданство они получили без труда, хотя и не скрывали, что русские. Ведь приехали-то из Америки. Республика должна была защищаться как от внешних врагов, так и от врагов внутренних. Постоянно тлеющий расовый конфликт вынуждал держать сильную армию для подавления бунтов чернокожих аборигенов. Каждый молодой человек, достигший призывного возраста, обязан был пройти армейскую службу. Сергей, который считал себя полноценным гражданином ЮАР, решил пойти в офицерскую школу. Свежеиспеченного лейтенанта направили сюда, в Намибию. И было это всего два месяца назад.
Рассказав о себе, Сергей стал задавать вопросы мне. В легенду о простом переводчике он не поверил сразу.
— Знаем мы таких переводчиков! Сам, небось, какой-нибудь полковник НКВД, а прикидываешься.
Он и не знал, что НКВД уже давно не существует. Вообще очень многого не знал о родине своих предков. Папа и мама рассказывали ему, но ведь они помнили Советский Союз, каким он был до войны. По-русски Сергей говорил как-то слишком правильно. Я подколол его, спросив, не отец ли научил мату. Парень обиделся. В Ваккерструме среди рабочих рудника кроме Мохова были еще русские. По выходным земляки собирались, варили борщ и пельмени, выпивали, пели родные песни. Пацаны и девчонки слушали, раскрыв рты. Иногда слышали и кое-что неподходящее для детских ушей.
— Переводчик, что с нами будет-то теперь?
— Серхио, что с нашими пленными сделают? — переадресовал я вопрос.
— А что с ними делать? Допросят, потом поменяют на наших ребят. Не расстреливать же их.
Сергей, выслушав ответ, немного успокоился. На африкаанс рассказал своему товарищу, испуганно хлопавшему глазами, кто мы такие и почему похитили их. Такие обмены практиковались и раньше, поэтому нам поверили. Парни обещали не дергаться, и я выпросил у командира нашей группы позволения развязать им руки, чтобы могли хотя бы покурить. Мануэль только проворчал:
— Смотри, sovietico, как бы не кинулись…
Он все гнал машину сквозь африканскую ночь. Несколько раз мы предлагали подменить его за рулем, но упрямый кубинец только усмехался и мотал головой. При хорошем раскладе погоня могла начаться и не утром. Пока спохватятся, пока разберутся, что к чему. Но надеяться на случай не стоило. Поэтому, незадолго до рассвета, мы свернули с шоссе и по еле заметной тропинке двинулись вглубь саванны. Еще до того, как встало солнце, «лендровер», наконец, замер на берегу безымянной речки. В жару она пересыхала почти полностью, но сейчас где-то в ее верховьях уже шли дожди, и мутная вода поднялась вровень с берегами. Решено было бросить машину здесь, потому что среди редких групп деревьев ее быстро можно было засечь с вертолета.
— Что ж, — сказал Серхио, — придется побегать. Объясни этим расистам, что, если станут отставать или сопротивляться, пристрелим безо всякой жалости. Нам наши жизни дороже.
Юаровец Мохов посоветовался со своим товарищем и объявил, что они согласны и постараются группу не тормозить, если вопрос ставится таким образом. Жить им хотелось не меньше, чем нам. Парни молодые, полные сил, дорогу должны были выдержать. На всякий случай каждого перевязали в поясе куском веревки и свободные концы отдали кубинцам. Сергей хмыкнул:
— Собачек на прогулку вывели.
Мы выгрузили из машины наши немногочисленные пожитки, поднатужились и столкнули ее в реку. «Лендровер» несколько секунд держался на поверхности, а потом, выпустив большие пузыри воздуха, скрылся в глубине. Но с высоты, если внимательно приглядываться, наверное, можно было его увидеть. Поэтому оставаться поблизости не стоило. Перебравшись по камням в самом узком месте через реку и почти не замочив ног, наша группа выстроилась в цепочку и быстрым шагом направилась вперед, забирая к западу. Если все пойдет как надо, мы должны будем выйти к позициям бригады в районе Кувелая.
— Послушай, — сказал вдруг Сергей, шедший впереди меня, — а как ты сюда попал?
— В каком смысле?
— Ну, где Советский Союз, и где Африка…
Не объяснять же мне ему было про интернациональный долг? Тем более что я сам не очень-то понимал, что это за штука и с чем ее едят.
— А ты как здесь оказался? — ответил я вопросом на вопрос.
— Выполнял свою патриотическую обязанность. У нас слишком много врагов.
— Ты мне горбатого не лепи. Отбыл бы срочную службу и вся обязанность. А ты в офицеры подался.
— Понимаешь, скучно мне стало. Чтобы учиться в университете, денег много надо. Где их взять? Выходило, что я тоже на рудник должен был идти, как батя. Всю жизнь в скалах ковыряться? У нас в Ваккерструме такая скука! Даже девчонки симпатичные наперечет. Решил, что жизнь военного поинтересней будет. А тут видишь, какой интерес получился.
— Вот и у меня что-то подобное. Институт закончил, работы подходящей, с языками, в нашей глуши нет. Появилась возможность мир повидать, да еще немного заработать при этом. Зачем отказываться?
— А почему с разведчиками ходишь?
— Сам сдуру напросился, они отказать не смогли.
Это было полуправдой. Что я ему, про подготовку в лагере ГРУ стану рассказывать?
Шли мы пока еще не очень быстро, можно было разговаривать. Мануэль ревниво косился на нас, но не вмешивался. Уже рассвело, и теперь каждый из группы тревожно прислушивался, не летят ли юаровские вертолеты? Пока все было тихо. Однако слишком большое расстояние оставалось до передовых позиций бригады. Нам важно было добраться сейчас до кромки лесов, чтобы надежнее укрываться от наблюдения с воздуха.
— Сергей, — спросил я, — у вас только одна радиостанция была в лагере?
— Почему одна? Мощная стационарная и еще в нашей комнате…
Оп-паньки!
— Серхио! В лагере еще радио осталось!
— Где? Мы же раскурочили его!
— Нет, у офицеров!
— Плюньте, — подал голос Мануэль. — Я их рацию об пол разбил, когда за оружием бегал.
— Сергей, ну ты меня и напугал! Оказывается, мы и в вашей комнате радиостанцию вывели из строя.
Он обернулся на ходу.
— Одну?
— Что, разве больше было?
— Две. Морис, — он кивнул на своего товарища-офицера, — радиолюбитель. У него своя станция, маленькая,