Кэт медленно вошла в комнату, испытывая чувство нереальности происходящего, и с нарастающим смятением огляделась вокруг. На столе, прижатое вазой с увядшими цветами, лежало письмо, на котором четким почерком было выведено ее имя. Кэт с легкой дрожью открыла его.
«Моя дорогая Кэтрин, не сердись!
Я забрала с собой Филдинг. Она настояла на этом, и, поскольку мое стремление к совершенствованию внешности требует умелых рук, пришлось согласиться. Думаю, когда приедет твоя мама, ее служанка и тебе окажет надлежащие услуги. В общем, я сбежала с маркизом де Гренвилем. Не желаю, чтобы ты и твоя мать изводили меня своей опекой, исходя из лучших, но ошибочных побуждений.
С любовью,
Гекуба Монтень Уайт».
Далее следовал постскриптум:
«Кулон, конечно, не является драгоценным, однако это довольно дорогая вещь, и за нее можно выручить приличную сумму денег, в которых ты нуждаешься.
Сожги мое черное одеяние из бомбазина».
Кэт встряхнула конверт. Из него на ладонь выскользнул огромный многогранный полудрагоценный камень с золотой цепочкой. Даже в тусклом свете комнаты он ярко сверкал. Девушка пристально вгляделась в него, и постепенно напряженное выражение ее лица сменила задумчивая улыбка.
Значит, Гекуба тайно упорхнула из курятника с этим старым петухом! Кэт представила, какими суматошными были сборы. Как же поспешно бабуля бежала из Парижа, чтобы оказаться подальше от них. Она не хотела, чтобы ее отговаривали, опекали или препятствовали ее намерению. Видимо, старое дерево действительно вновь расцвело. Кэт улыбнулась.
Все оказалось обманом! Четыре года проповедей об опасности физической связи с мужчиной, о необходимости самоограничений и о бедствиях, связанных с потворством своим желаниям были брошены псу под хвост ради старого маркиза со слезящимися глазами.
Поцелуй Гекубы прошлым вечером теперь приобрел ясный смысл. Та прощалась с внучкой. Кэт посмотрела на кулон в своей руке — прощальный подарок бабушки.
— Желаю удачи, — тихо сказала она и, вздохнув, вернулась в свою комнату, чтобы одеться как можно теплее.
С трудом облачившись в шерстяное платье, Кэт раскрыла шторы и дала себе слово простить служанку, которая должна была бы прийти в ее комнату еще несколько часов назад. На небе за окном стремительно плыли тяжелые свинцовые облака. Ледяные шарики града, подгоняемые ветром, бились об оконное стекло.
Кэт отвернулась от унылой сцены, надеясь, что Гекубе удалось уехать пораньше и избежать капризов непогоды. Теперь ничего не оставалось делать, только держаться вне поля зрения общества до приезда матери. Это достаточно просто осуществить. Никто не должен знать, что она одна, даже без служанки, находится здесь уже в течение суток. Если все откроется, придется распрощаться со своими притязаниями на приличное положение в обществе.
К несчастью, она проголодалась, и желудок давал о себе знать. Минувшим вечером Кэт отказалась от ужина у Мертона, покинув бал сразу после неожиданной встречи с Томасом. Воспоминание об этом моментально затмило впечатление от тайного бегства бабушки. Кэт решила избегать последующих встреч с ним, как только скажет ему, что ее слова о любовниках — вздор, и извинится за свое поведение.
Однако девушка все-таки не могла отрицать, что испытывает дрожь предвкушения при мысли о встрече с ним. Томас выглядел таким мужественным, таким уверенным и таким красивым! Она не хотела вспоминать об ошеломленном выражении его лица, когда тот услышал ее возмутительное «признание», не могла забыть, как он резко вскинул голову, расправил плечи и быстро пошел прочь.
Кэт подумала с раздражением, что едва ли сможет сидеть здесь и смотреть в окно весь день. Необходимо перекусить: ужасно хотелось есть. Вероятно, завтрак в общественном месте не вызовет каких-либо нареканий в ее адрес. А потом надо договориться, чтобы еду присылали в ее комнату.
Кэт взглянула на кулон, который рассеянно крутила в руках. Положив его в карман, она накинула на плечи шаль и вышла из комнаты. Дойдя до главного вестибюля, с удовлетворением отметила, что там мало людей. У дверей собралась небольшая очередь отъезжающих, одетых в дорожные костюмы. Вокруг лежали груды чемоданов, коробок, ящиков и саквояжей. Голоса разговаривавших людей слились в общий низкий гул.
Одна из ее знакомых подняла голову. Увидев Кэт, она придвинулась ближе к своему мужу и что-то прошептала ему на ухо. Тот поднял голову, затем, нахмурившись, отошел от группы. Подавив смущение, Кэт постаралась натянуть на лицо маску безразличия.
— Леди Кэтрин, — обратился к ней джентльмен, — надеюсь, леди Монтень Уайт позаботилась о вашем отъезде из города?
Девушка не знала, что сказать в ответ, однако, не желая привлекать к себе внимания, согласно кивнула.
Мужчина облегченно вздохнул и одобрительно улыбнулся:
— Отлично! Я сказал своей жене, что ваша бабушка, несомненно, не оставит вас без внимания. Каждый должен помнить о ближнем, особенно о такой прелестной молодой девушке. Куда вы направляетесь? Полагаю, в Руан? Похоже, все едут туда. Желаю вам удачи, леди Кэтрин, и, конечно, вашей бабушке.
Он откланялся и вернулся к своей нетерпеливо ожидавшей жене. Кэт нахмурилась. Почему этот джентльмен так взволнован, если речь идет о простом путешествии? Она хотела последовать за ним и попросить объяснить, что тот имел в виду. Однако он может заподозрить, что девушка осталась одна. Вместо этого Кэт быстро прошла мимо группы, улыбнувшись супружеской паре, и вошла в небольшое кафе при отеле.
Кругом происходило что-то непонятное. Даже в такой ранний час в кафе было много посетителей, все оживленно обсуждали вчерашний прием. Только одна пара сидела отдельно за столиком у окна, склонившись над своими тарелками и тихо беседуя.
К Кэт поспешил запыхавшийся, немного растерянный метрдотель и с нарочитой любезностью усадил ее у дальнего окна. Прошло минут двадцать, прежде чем к ней подошел официант в запятнанном фартуке. Он небрежно плеснул чай в ее чашку и поставил перед ней тарелку с холодным тостом, после чего быстро удалился, так что Кэт не успела спросить, сколько она должна заплатить.
Она в замешательстве повернулась на своем сиденье и, вытянув шею, посмотрела в окно, чтобы узнать, что так привлекло внимание пары напротив. У крыльца отеля стояли трое мужчин, яростно жестикулируя; их лица были искажены злобой. Они что-то кричали кучеру открытого ландо. Кэт не могла поверить, что эти люди ожесточенно спорили из-за никудышного, старенького экипажа. Обшарпанный верх едва прикрывал потертые кожаные скамьи от непогоды, и они блестели, скользкие от влаги. Тем не менее мужчины, казалось, были готовы драться за него.