Френч планировал провести классическую штыковую атаку, вроде тех, что считались лучшими в наступательной тактике лет за 50 до гражданской войны. Три его бригады, построенные в колонны, вышли на тактический рубеж, а затем, совершив четкое захождение по команде «правое плечо, вперед», образовали три последовательные линии. Первую из них составила бригада Вебера, вторую — необстрелянная бригада Моррела и третью — бригада Кимпбелла. Была дана команда «примкнуть штыки», полковые оркестры заиграли какой-то воинственный марш, и вся дивизия с незаряженными винтовками на плечах двинулась вперед.
Конфедераты следили за этим церемониальным маршем, затаив дыхание. «Это было волнующее зрелище, — вспоминал полковник Гордон. — Все их силы, как я думаю, состояли из молодых войск, прибывших из Вашингтона или из какого-нибудь [244] учебного лагеря. Насколько я мог видеть, все солдаты носили на своих голенях белые гетры. Знамена, развевавшиеся над ними, еще не потускнели от пыли и дыма сражений. Штыки сверкали на солнце, как начищенное серебро. Четким шагом, держа равнение, как на праздничном параде, этот великолепный строй двигался в атаку в ногу под утробный рокот барабанного боя, и, когда мы стояли и смотрели на это прекрасное шествие, я подумал, а может быть, и произнес вслух: «Как жаль портить пулями такое красивое батальное полотно».
Впрочем, командиры южан дали своим солдатам возможность насладиться этим батальным полотном в полной мере и отдали приказ не стрелять без команды. Северяне двигались прямо на вершину угла, образованного правым и левым флангами дивизии Хилла, и Хилл решил подождать, пока они окажутся в огневом мешке. Четкий строй атакующих тем временем подходил все ближе, и многие солдаты, начиная нервничать, стали просить у своих офицеров разрешения открыть огонь. Однако те неизменно отвечали: «Еще рано».
Наконец, когда на медных пуговицах на мундирах федералов можно было различить американских орлов, прозвучала команда «огонь!». «Мои винтовки воспламенились и загремели прямо в лицо федералам, подобно ослепительной вспышке молнии, сопровождаемой коротким и смертоносным раскатом грома, — вспоминал Гордон. — Эффект был ужасающим. Вся передняя линия почти без исключения была сметена. Храбрый командир и его лошадь свалились одной бесформенной грудой неподалеку от того места, где стоял я. Лошадь была убита, но всадник не пострадал. Однако прежде чем его задние линии смогли придти в себя после смертоносного удара, мои ликующие солдаты вскочили на ноги и смели их целой серией залпов».
Конфедераты стреляли по атакующим не только с фронта, но и с фланга, и огненные объятия сомкнулись вокруг дивизии Френча. Его вторая линия, состоявшая из необстрелянной бригады Моррела, не выдержала и обратилась в бегство. Но уцелевшие люди Кимпбелла и Вебера остались на поле боя. Отступив на исходный рубеж, они перегруппировались, сомкнули ряды и снова двинулись вперед. Винтовки [245] по приказу Френча были по-прежнему не заряжены, и федералы шли в самое пекло с одними только штыками, демонстрируя удивительную храбрость и не менее удивительную глупость.
Естественно, их ждал тот же прием, что и в первый раз. Южане снова открыли огонь и с фланга, и с фронта, вынудив северян отступить, не убив в отместку ни одного неприятельского солдата. Но Френч, как видно, не понимал, что времена Аустерлица и Прейсиш-Эйлау давно канули в лету, и продолжал свои сумасшедшие попытки завалить огненную стену телами своих солдат. Четырежды водил он дивизию в штыковые атаки, пока все поле боя не сделалось темно-синим от усеявших его тел убитых и раненых федералов. Только после этого солдаты Френча получили приказ зарядить винтовки, сблизиться с противником на расстояние прицельного выстрела и открыть огонь.
С этого момента бой в центре линии южан принял еще более кровопролитный характер, правда, теперь уже для обеих враждующих сторон. Как южане на левом фланге Хилла у Хагерсгаунской дороги, так и противостоящие им северяне — все расположились на открытой местности, без намека на полевые укрепления, и каждый залп производил в их рядах чудовищные опустошения. После боя здесь, как и на поле сражения у Шайло, можно было ходить по телам, не ступая на землю.
Но, несмотря на тяжелые потери и численное превосходство противника, южане сжали зубы и удержали линию. Те же из них, кто пал от пуль северян, умирали с чувством выполненного долга.
Сам Гордон также был ранен целых пять раз. Первая пуля пробила ему правую икру, вторая угодила в ту же ногу несколько выше, третья чуть позже попала в левую руку, а четвертая засела в плече. Гордон все еще оставался на ногах и продолжал командовать полком, пока его не сразила пятая пуля. «Я отошел на небольшое расстояние, — вспоминал он, — когда в меня ударила пятая пуля, попавшая прямо в лицо и едва не задевшая яремную вену. Я упал без сознания так, что мое лицо уткнулось в кепи. Казалось, что я захлебнусь собственной кровью. Но этого не произошло по милости какого-то [246] янки, который как будто специально, чтобы спасти мою жизнь, за час до того прострелил мое кепи, и кровь вытекала через эту дырку».
Пока на линии дивизии Хилла разворачивались эти драматические события, северяне двинули в обход его правого фланга свежую дивизию Ричардсона. Это была последняя из трех дивизий Самнера, задержанная по приказу командира корпуса на левом берегу Энтитем-Крик, но в 9.30 она тоже получила распоряжение переправиться через реку и принять участие в атаке на центр южан. Ее целью был правый фланг дивизии Хилла, который располагался на дороге Санкен, дававшей ему великолепное прикрытие от огня федералов. Ричардсон не подозревал об этом преимуществе врага и двигался прямо на изогнутую причудливыми зигзагами линию естественных окопов. Подобно Френчу, он развернул свою дивизию в три линии, в первой из которых шла знаменитая Ирландская бригада.
Эти уроженцы зеленого острова заслуженно считались самыми храбрыми солдатами Потомакской армии и наступали под зелеными знаменами со свои традиционным криком «Эйрин го бра!». Командир бригады генерал Мигер вел их вперед верхом на гнедой лошади, не обращая внимания на свистевшие вокруг пули. Когда до Санкен-Роуд оставалось немногим более нескольких сотен ярдов, он приподнялся в стременах и, призывая своих солдат сделать последний бросок, воскликнул: «Ребята, поднимите знамена и идите за мной!»
Однако огонь конфедератов был очень сильным. Ирландцы валились вокруг Мигера как подкошенные. Бригаде уже пришлось заменить 8 знаменосцев, а ее командир лишь каким-то чудом уцелел посреди этого ада. Тем не менее люди Мигера не отступили. Закрепившись на передовом рубеже, они вступили с противником в ожесточенную огневую дуэль, которая продолжалась 40 минут без перерыва. За это время ирландская бригада потеряла 60 % личного состава убитыми и ранеными, и многие полки сократились до нескольких рот.
Но Ричардсон пока не помышлял об отходе. Искусным маневром он сменил поредевшую бригаду Мигера бригадой [247] Колдвелла и приказал последнему поискать слабое место в линии противника. С этой целью на правую оконечность дивизии Хилла были брошены два полка во главе с полковником Бэрлоу, и неожиданно маневр увенчался успехом. Во многом северянам помогла случайность: Д. Хилл, заметивший угрозу, приказал правофланговым полкам загнуть линию буквой L и встретить обходное движение противника. Однако в горячке и неразберихе боя несколько других конфедеративных полков приняли это движение за сигнал к отступлению и подались назад. Бэрлоу воспользовался возникшей сумятицей, чтобы овладеть частью неприятельской линии, занял удачную фланговую позицию и открыл продольный огонь вдоль всей дороги Санкен.
В результате солдаты из дивизии Хилла оказались в крайне неприятном положении. «Мы стреляли их, как овец в загоне, — вспоминал солдат-северянин. — Если сначала пуля пролетала мимо, она могла срикошетить от стенки оврага и затем все равно поразить цель». Северяне же, напротив, были охвачены азартом охотников и стреляли в оказавшихся беспомощными южан с каким-то жестоким удовольствием.
«Безумие овладело людьми, — писал другой северянин, участник боя за дорогу Санкен. — В нетерпении они не перезаряжали свои пустые винтовки, а вырывали заряженные из рук убитых и стреляли из них с ужасающей частотой, посылая вместе с пулями заодно и шомпола, чтобы удвоить силу уничтожения». Эта бойня продолжалась недолго, всего несколько минут, но их оказалось достаточно, чтобы наполнить дорогу Санкен убитыми — иногда в три-четыре слоя, и после сражения она получила заслуженное название «Кровавая аллея».
Покончив с правым флангом Хилла, Ричардсон двинул свою дивизию вперед, прямо на Шарпсберг. Его передние шеренги уже поднялись на гребень возвышенности, где стоял дом доктора Пипера — ключ ко всей позиции на этом участке поля, когда снизу с чудовищной точностью по ним дерзко ударила картечью какая-то одинокая батарея конфедератов. Ее залпы мгновенно проделали в рядах северян такие большие бреши, что уцелевшие в ужасе скатились назад Аниз по склону. [248]