Потери конфедеративной армии также были велики. В этом сражении она лишилась 12312 человек, немногим больше, чем армия северян. Львиную долю среди них также составляли раненые — 8725 человек. После битвы ими были заполнены почти все дома не только в Шарпсберге, но и в окрестных городках Мериленда, и даже в Северной Вирджинии. В отличие от раненых федералов, получавших хоть какую-то медицинскую помощь, о многих южанах некому было позаботиться, кроме добросердечных жительниц, превративших в госпиталя жилые дома. Десятки, а может быть, и сотни пострадавших умерли, так и не дождавшись хирурга. Впоследствии из-за нехватки перевязочных средств часть раненых была оставлена федералам, что было скорее актом милосердия, чем жестокости. У неприятеля были медикаменты и врачи, и они могли хоть как-то помочь этим бедолагам.
Убитыми и пленными южане потеряли также немало — 1587 и около 2000 тысяч соответственно. Фактически в этот страшный день, самый кровавый день гражданской войны, армия Северной Вирджинии лишилась ⅓ всех бойцов, сражавшихся при Шарпсберге, а остальные были настолько вымотаны, что нуждались в многомесячном отдыхе.
Сам Ли однако смотрел на положение более оптимистично. На военном совете он огласил свое решение, заявив, что армия останется у Шарпсберга и, если понадобится, выдержит еще одну атаку федералов. Этот шаг имел в первую очередь моральное значение. Генерал Ли, хорошо изучив Мак-Клелана, конечно, знал, что тот вряд ли решится на возобновление битвы. Оставаясь на залитом кровью поле энтитемского [257] сражения, командующий Северовирджинской армией хотел продемонстрировать и противнику, и своим солдатам, кто на самом деле одержал победу, и демонстрация удалась. Весь день армия Северной Вирджинии простояла на своих прежних позициях, готовая снова отразить атаки не-приятеля. Но атак не последовало, и 19 сентября Ли начал переправу через Потомак. Первая Мерилендская кампания завершилась.
Сражение на Энтитеме было важной вехой на пути развития пехотной тактики гражданской войны. В отличие от битв у Бул-Рана и Шайло, в нем участвовали хорошо обученные и достаточно опытные армии. Однако, как показал ход боя, это обучение, в частности, тактическая его часть нуждалась в серьезной корректировке. Шарпсбергская битва остро поставила на повестку дня вопрос об изменении наступательной тактики пехоты. Фронтальные штыковые атаки в сомкнутом строю, столь многократно применявшиеся в этом бою северянами, не имели успеха, и всякий раз оборачивались уничтожением или разгромом атакующих. Но генералы Потомакской армии, как это часто бывает, не видели за деревьями леса и списывали свои неудачи на что угодно, но только не на устаревшие боевые порядки. Пехотная колонна или плотная двухшереножная линия, бывшие прекрасными мишенями для вражеских стрелков, по-прежнему оставались главным инструментом для прорыва укрепленных линий, и еще многим тысячам храбрых солдат-янки предстояло поплатиться жизнями за тактическую слепоту своих командиров. Обращает на себя внимание также неуклюжее управление войсками северян. Если прав был Наполеон, утверждавший, что война сводится к концентрации всех наличных сил в нужном месте в нужное время, а Наполеон был в этом, несомненно, лучшим экспертом, то генерал Мак-Клелан проявил себя как полный профан в военном искусстве. Несмотря на огромное превосходство сил, он умудрялся посылать свои войска в бой так, что они не оказывали друг другу ни малейшей поддержи. Например, Мансфельд перешел в наступление только после того, как был разгромлен Хукер, а [258] две дивизии Самнера начали атаку на центр, когда дивизии Седжвика и Грина потерпели неудачу. Что касается 9-го корпуса, бывшего на левом фланге федералов, то и он, вместо того, чтобы атаковать одновременно с правым крылом и центром, бесцельно стоял на берегу Энтитема, позволяя противнику безнаказанно перебрасывать войска с этого участка на другие пункты позиции.
Генерал Ли, напротив, продемонстрировал почти совершенное умение управлять боем. То ли по воле случая, то ли, что более вероятно, благодаря расторопности командиров армии конфедератов, подкрепления прибывали к ним очень своевременно и направлялись именно туда, куда было нужно. Так, на помощь левому флангу подошла дивизия Мак-Лоуза, а на помощь правому крылу — дивизия Хилла.
Но все же не следует слишком превозносить Роберта Ли за Энтитемское сражение. Его оборонительная тактика также требовала определенных корректив. Генерал Ли против обыкновения не возводил на поле боя никаких полевых укреплений, видимо, понадеявшись на естественную силу своих позиций. Между тем даже обычные засеки, не говоря уже о редутах или траншеях, могли уберечь в этом бою множество жизней «серых солдат» и сделать лобовые удары федералов еще более кровавыми и бесплодными. Особенно ярко это показал бой за дорогу Санкен — «Кровавую аллею». Северяне, пытавшиеся взять штурмом эту естественную траншею, потеряли на подступах к ней 3000 своих бойцов, в то время как южане, несмотря на то, что их телами была вымощена почти вся длина дороги, в два раза меньше — всего 1500. Однако Ли, в отличие от своих оппонентов, никогда не наступал дважды на одни и те же грабли. Уроки Энтитема были им учтены, и уже в следующем сражении, которое он дал Потомакской армии, полевые укрепления стали главным фактором его блестящей победы.
Эта победа была одержана им у небольшого вирджинского городка Фредериксберг, имя которого золотыми буквами вышито на славных знаменах армии конфедератов. О том, как это произошло, и пойдет речь в следующей главе. [259]
Глава 2
«Самая легкая из наших побед»
Сражение при Фредериксберге
Отставка Джорджа Мак-Клелана явилась для всех полной неожиданностью. Казалось, что после битвы на Энтитем-Крик его акции снова пойдут вверх, он будет провозглашен спасителем нации и опять возглавит все вооруженные силы Союза. Должно быть, Мак-Клелан думал так же, поскольку, одержав «победу» у Шарпсберга, он не предпринимал почти ничего, чтобы воспользоваться ее плодами, и впал в свою обычную спячку. Тщетно Линкольн и его администрация подстегивали «Наполеона». Мак-Клелан упорно не желал пробуждаться и под разными предлогами оттягивал наступление армии. Так, он написал президенту, что не может пока перейти в наступление из-за усталости армейских лошадей, на что Линкольн со свойственным ему добродушным юмором ответил: «Надеюсь, вы простите меня за вопрос, но чем таким занимались лошади вашей армии со времени битвы на Энтитеме, что могло их так изнурить?»
Наконец, к началу ноября 1862 года терпение президента лопнуло, и Мак-Клелан навсегда покинул ряды армии США. Известие о его увольнении, как свидетельствовал один офицер-северянин [260], было подобно «удару молнии». «В войсках бытует только одно мнение, — писал он. — И оно заключается в том, что правительство сошло с ума». Мак-Клелан вполне разделял точку зрения своей армии. «Я уволен в отставку, — написал он своей жене. — Боже, спаси армию и страну». Тем не менее он не стал оспаривать решение президента и безропотно уступил место своему преемнику.
Этим преемником стал командир 9-го корпуса генерал Эмброуз Бернсайд. Он был выпускником Вест-Пойнта, некоторое время служил в армии и даже участвовал в боевых действиях против апачей. Но в 1853 году Бернсайд уволился со службы и занялся производством казнозарядных винтовок. Когда началась гражданская война, он на свои деньги организовал и вооружил (винтовками собственного производства) 1-й Род-айлендский полк, который сам и возглавил. К моменту первого сражения при Бул-Ране Бернсайд уже командовал бригадой, а дружба с Мак-Клеланом быстро помогла ему стать командиром корпуса. И вот теперь, в ноябре 1862 года, карьера Бернсайда достигла своего пика — президент назначил его командующим Потомакской армией.
Такой выбор Линкольна озадачил в то время многих, да и по сей день он остается загадкой. Бернсайд был малоподходящим кандидатом на предложенный ему пост; поначалу он даже хотел отказаться от назначения. В армии Бернсайд не пользовался авторитетом и пока не отличился никакими военными талантами. Как сказал о нем один офицер, «немного найдется людей, вознесенных столь высоко на столь ничтожных основаниях». Бернсайд не был уважаем и в военном министерстве. «Сначала вам будет казаться, что он значительно умнее, чем это есть на самом деле», — характеризовал его помощник военного министра Чарльз Данна. Одним словом, понять, почему Линкольн решил доверить пост командующего армией именно Бернсайду, не представляется возможным. Но, так или иначе, это назначение состоялось, и новый командующий энергично взялся за дело.
Одним из первых его мероприятии была реорганизация Потомакской армии (к началу очередной кампании в ней насчитывалось 116 тысяч человек) в три огромных гранд-дивизии, каждая из которых состояла из двух корпусов. Эти неуклюжие [261] формирования возглавили генералы Франклин, Хукер и Самнер, хотя ни один из них не понимал смысла проведенной реформы. Затем 10 ноября 1862 года Бернсайд представил Генри Хэллеку свой план наступательных операций. Этот новый план был, по сути, лишь продолжением старой истории под названием «Вперед на Ричмонд». Бернсайд предполагал переправиться через Раппаханок у Фредериксберга и, оказавшись таким образом между армией генерала Ли, правый фланг которого находился у Калпепера, и Ричмондом, вынудить врага дать бой с перевернутым фронтом. Замысел понравился Линкольну, и Бернсайд получил его одобрение. Президент заметил только, что план «сработает, если вы будете двигаться очень быстро; в противном случае — нет».