Читать интересную книгу Причём тут менты?! - Дмитрий Осокин

— Не звонил, не выяснял. Кто-то не ска-зал нам всего. А ну, — Атас грубо вырвал Энди из ручек утешавшей его девочки, — ну, с кем ты играешь, дурачок?! Со смертью своей играешь! Не мы убьем, нет! Быстро, колись на номер, номер машины, ну!

Еще когда Атас общался по телефону, из прихожей донесся звонок во входную дверь. Поскольку никто не среагировал, я тоже не стал отвлекаться. Но сейчас из коридора вдруг послышался короткий вскрик, затем характерный звук: словно кто-то с размаху бросил на паркет пятидесятикилограммовый мешок картошки. А затем послышался не слишком приятный голос:

— Энди, где ты, маленький Энди, где ты? Я к тебе!

— Всем тихо! — страшным шепотом приказал Атас.

Его рука рефлекторно дернулась к подмышке, но он тут же отдернул ее, неприлично ругнувшись на языке глухонемых. Все верно, оружия у него не могло быть — не на задании! В отгуле! Девчушка попыталась что-то сказать…

— Молчать! Дима, в угол справа от двери, прижми там мальчика с девочкой. А ты, ты ответь: «Я тут», как-нибудь так… А затем — молчать!

Атас вжался в стену у двери, я вместе с позеленевшим Энди и девчушкой — она держалась довольно спокойно, возможно, просто еще не сообразила, что происходит, — тихо отошел в тот угол, который оказался бы прикрытым открывшейся дверью. Возможно, помог ноотропил, но я вполне понимал Атаса: если это действительно киллер — а звук из прихожей раздался слишком характерный, кого-то свалили с ног жестким ударом по тыкве, — то безоружный Атас, вздумай он выпрыгнуть в тот длинный, узкий коридор, просто-напросто совершил бы самоубийство. Причем не самым оригинальным способом, что может быть страшнее!

— Энди, милый, где ты?! Есть кто-нибудь в этой квартире? Позовите мне Энди! Покажите мне, где он, мой маленький друг!

Обладатель неприятного голоса не спешил проходить в глубь квартиры. Его можно было понять: я запомнил пару комнат у самой двери, обыскивать их одну за одной он не мог себе позволить, так как не был застрахован от того, что желанный Энди выскользнет из квартиры.

— Позови его! Иначе он перестреляет всех соседей! Ну! Повторяй: «Да здесь я, здесь».

Ну! — Атас шептал с такими страшными интонациями в голосе, смотрел настолько свирепо, что смог загипнотизировать «милого маленького Энди». Тот даже чуть сымпровизировал: от безумного страха ему просто не удалось сразу запомнить слова Атаса.

— К-к-кто там орет?! — дискантом пискнул он. — Что, не знаешь, здесь я, здесь, в своей комнате!

Ободряюще ухмыльнувшись, Атас показал ему большой палец и замер в боевой стойке слева от двери.

— Выйди ко мне, друг! Дру-уг! — позвали из коридора.

Уже ближе, тот парень умел двигаться быстро и бесшумно: я, например, шагов не услышал. Энди нужно было чуть встряхнуть. Мило улыбнувшись, я ткнул его под ребро пальцем и одними губами показал: «Заходи».

— Заходи! — подпустил петуха он.

Теперь Атас на нас уже не отвлекался.

Половицы скрипнули в коридоре у самой двери… и она резко распахнулась в комнату. Теперь я уже не мог видеть Атаса и сосредоточился на том, чтобы сдержать дрожь — зубы этого Энди с такой силой стучали друг о друга, что казалось, эта чечетка нас сразу же выдаст. Мне пришла в голову мысль резко ударить по двери, чтобы прихлопнуть ею незваного гостя, но об этом мы с Атасом не договаривались. И я промедлил.

Распахнутая дверь закрывала от нас все, что могло произойти на пороге комнаты. Но там словно что-то взорвалось: послышалось движение, резкий удар, отвлекающий выкрик Атаса «Стоять! К стене!» и ответный возглас, полный боли и изумления:

— Ойо!

Затем громыхнул выстрел. Второй выстрел из боевого оружия за сутки. Сразу же в ноздри ударил характерный запах пороха, что-то отвратительно взвизгнуло, одно из оконных стекол в комнате беззвучно осело. Прямо мне в ухо взвизгнула мисс Татуировка, Энди просто бессильно обмяк. А я, решив, что дело плохо, не должен был Атас позволить ему стрелять, поспешил претворить в жизнь свой коварный план и изо всей силы вмазал ногой по двери.

Она резко дернулась, но к своему ужасу я заметил, что она припечатала к косяку Атаса. Хотя не его одного: под мышкой у него была пропущена чья-то рука с револьвером, и когда его на мгновение припечатало дверью к косяку, вышел неплохой болевой приемчик. Ствол грохнулся на пол, но рука успела исчезнуть.

— Бля-а! — Атас или киллер, мне уже не было видно кто, собственно, так некультурно выразил свое разочарование: дверь сразу же резко пихнули назад, и она заняла изначальное положение, закрыв от меня место боевого контакта.

Только теперь донесся звук бьющегося стекла.

— Уйдет, убью! — прозвучало прощальное напутствие, теперь уже определенно голосом Атаса.

Послышался удаляющийся топот двух пар ног.

Размышлял я не долго. Как бы я ни подвел Атаса, он не мог бы пригрозить мне смертью в том случае, если уйдет тот парень, за которым погнался он сам. Поэтому его напутствие могло подразумевать только к милому маленькому Энди. Повторным ударом ноги я попытался захлопнуть дверь, но ей вновь что-то помешало коснуться косяка. Пистолет! Не револьвер, нет: девятизарядный «вальтер», в чем-чем, а в этом я разбираюсь.

Что же… если Атас не подобрал его, то — одно из двух: или у него не хватило на это времени, или он хотел сохранить на нем оригинальные отпечатки пальцев. И то и другое одинаково вероятно. Поэтому я ограничился тем, что отпихнул ствол в сторону носком ботинка и — с третьей попытки! — закрыл дверь. Правда, перед этим мне не удалось побороть искушения выглянуть в коридор, благо топот опасной погони уже стих где-то на лестнице. Входная дверь была распахнута. А рядом на грязном полу в довольно дурашливой позе лежал папа трусливого Энди, коротышка Викентьич. С его головы стекала кровь, а потешные узкие очки каким-то странным образом оказались на дверной ручке, где и висели, зацепившись за нее дужкой.

Можно представить, как все произошло: «Его фазер не впускает в квартиру посторонних!» Боялся он, что ли? Напрасно! Те, кого нужно бояться, сами войдут: «Простите, Андрей здесь живет?» — «Здесь». — «Можно?» — «А кто вы такой?» — «Друг!» — «Что-то я вас не знаю!» — «Разве это так важно?» — «Не могу вас пустить!» Тогда получи! Скорее всего — рукояткой «вальтера» по темени сверху вниз, благо, рост небольшой…

Неприятно. Милый маленький Энди — я не виноват, мне понравилось, как к нему обращался «друг», — попытался прошмыгнуть мимо меня в коридор. Может — к отцу на помощь, но, может — и на улицу, прогуляться. А в беге я бы его не достал. Поэтому пришлось аккуратно отпихнуть Энди назад.

— Оставайся на месте!

Похоже, ему захотелось меня ударить, а рисковать мне не хотелось. Атас просил сохранить его для науки! Какой? Хм, есть такая — виктимология! Поэтому я вспомнил о завалявшейся в кармане пальто трофейной «Перфекте». Он был куда младше меня, но заниматься с ним боксом мне тоже не хотелось — после визита к Лине на день рожденья мне следовало еще больше беречь свою голову. В том случае, если я собирался хоть раз еще поесть. А я бы хотел это сделать. Ведь если есть будет нечем, не долго и умереть!

Расчет оказался верным. Едва я выхватил эту детскую игрушку и грозно передернул затвор, Энди сразу обмяк.

— С тобой мы еще не закончили, парень! — пытаясь подражать тону Атаса, сурово сказал я. — Утверждаешь, что сказал нам всю правду? За тобой приходил убийца. Мой друг, как и обещал, тебя спас! Но вот в чем вопрос: как этот киллер тебя вычислил?

— Перестань! — разъярилась татуированная. — Да так же, как и вы! Спросил в «Тыр-пыре», и все тут!

Свой резон в ее логическом построении имелся. Но мне не хотелось так быстро сдаваться.

— А как же тогда он узнал, кого нужно спрашивать? — спросил я и, сознавая шаткость своих аргументов, перешел в контратаку: — Ты говорила, здесь много соседей. Уже почти десять, думаю, они все дома. Давай, быстро, мобилизуй их на помощь его бате, он, похоже, основательно схлопотал по чайнику. Действуй! Только не вызывай лудильщиков, пока мой друг не вернется.

Не возразив ни звуком, она выскользнула в коридор. Нет, все же что-то в ней есть! А?

Дрожа, как Ельцин на лекции в том американском университете, Энди упал на стул и присосался к последней из трех бутылочек «Балтики». Не люблю «Балтику»! Нет, не люблю! И не буду пить — не потому, что нельзя, якобы а потому что не люблю!

Увлекшись психотренингом, я позабыл обо всех вопросах, которые можно было бы задать Энди. Дело поправил Атас. Из прихожей давно уже доносились причитания соседей и стоны раненого, когда вдруг там раздался его голос:

— Спокойно! Федеральная контрразведка!

Мне удалось расслышать, как он их там успокоил. Через пару минут злой как черт Атас появился в комнате.

— Кто тебя просил заниматься самодеятельностью?!