– Взяла что? – Я не понимала, о чем она говорит.
– Этот жемчуг! – прошипела она.
В изумлении я посмотрела на жемчужины.
– Этот? Они всегда были у меня. Они принадлежали моей семье.
– Лжешь! Ты украла их, разве не так? Ты нашла этот жемчуг в одном из этих сундуков.
– Вовсе нет! – с жаром ответила я. Как смела она обвинять меня в воровстве. – Этот жемчуг принадлежал моей маме. Мой папа дал мне надеть на вечер, на концерт. – Я гневно посмотрела на бабушку, хотя внутри меня все содрогалось. Она не запугает меня. – Этот жемчуг мой.
– Я не верю тебе. Ты никогда не носила его раньше. Если он такой особенный, – фыркнула она, – то почему я впервые вижу его на твоей шее?
Я было собралась ответить, когда бабушка Катлер бросилась ко мне. Со скоростью молнии она ухватилась за жемчуг, чтобы сорвать его с моей шеи. Прекрасный мамин жемчуг, каждая жемчужина закрепленная отдельно, не рассыпался и не разорвался. Но он пропал… Она триумфально держала его в руке, зажав кулак.
– Теперь он мой!
– Нет! – закричала я, вскочив на ноги и схватив ее за руку. – Отдайте его! – Я не могла потерять мамин жемчуг. Не могла! Это было все, что у меня оставалось от нее после того, как бабушка Катлер с ненавистью разорвала ее фотографию. – Я говорю вам правду. Я клянусь в этом.
Бабушка Катлер злобно толкнула меня так, что я свалилась на пол. Я упала на пыльный пол плашмя, и у меня заболело все тело.
– Никогда больше не смей подымать на меня руку! Ты поняла?
Дерзко глядя на нее, я отказалась отвечать. Мое молчание только взбесило ее еще больше.
– Ты поняла? – повторила она, схватив меня за волосы и больно дернув. – Когда я задаю тебе вопрос, я жду ответа.
Слезы хлынули из моих глаз, я отчаянно пыталась высвободиться, но у меня ничего не получалось. Но я не должна доставить бабушке Катлер удовлетворения. Я не доставлю!
– Да, – сказала я, стуча зубами. – Я поняла.
К моему изумлению, этот ответ вернул ее в какой-то степени к нормальному состоянию. Она отпустила мои волосы…
– Хорошо, – процедила она. – Хорошо. – Она взглянула на открытые сундуки. – Приведи здесь все в тот порядок, в каком все нашла.
Она подняла упавшие газетные вырезки.
– Это будет сожжено, – сказала она, кинув на меня так знакомый мне взгляд.
– Вы знаете, что я говорю правду. Вы знаете, что этот жемчуг принадлежал Салли Джин Лонгчэмп.
– Я не знаю ничего, кроме того, что я не видела этот жемчуг с того дня, когда ты пропала.
– Что вы говорите? – задохнулась я. Она самодовольно взглянула на меня.
– А что ты думаешь, я говорю?
– Этот жемчуг принадлежал моей маме, – закричала я. – Принадлежал ей! Я не верю тому, что вы говорите, не верю!
– Я всегда верила в правду, Евгения. Салли Джин и Орман Лонгчэмп украли этот жемчуг. Нельзя опровергнуть этот факт, точно так же нельзя отвергнуть тот факт, что они украли тебя.
То, что она говорила, не могло быть правдой. Не могло! Как могла я вынести этот последний выпад против памяти мамы и папы? Это уже было слишком, чтобы вынести!
С этими словами бабушка Катлер удалилась, унеся с собой мою последнюю связь с моим прошлым. Я ждала, когда перестанут литься мои слезы, но они не переставали. Вот почему я осознала кое-что. Это не касалось того, что пришло со мной из моей прошлой жизни. У меня были свои воспоминания, свои воспоминания о жизни с папой и мамой, Джимми и Ферн. Этого бабушка Катлер никогда не сможет отнять.
На следующее утро я погрузилась в мою работу, отчаянно стараясь не думать о том, что должно скоро произойти, и о том, что случилось вчера. Я не задерживалась с другими горничными за ланчем. Большинство из них еще сторонились меня из-за того, что я заняла место Агаты. Если я пыталась заговорить или вести себя по-дружески, кто-нибудь из них поминал Агату и спрашивал, слышал ли кто-нибудь что-нибудь о ней. Несколько раз я чувствовала, что сейчас встану и крикну им: «Я не увольняла ее! Я не напрашивалась, чтобы меня сделали горничной! Я даже не просилась, чтобы меня вернули сюда! Вы все такие жестокие и бессердечные. Как вы этого не видите?!»
Слова вертелись у меня на языке, но я боялась выкрикнуть их, потому что понимала, в тот момент, когда я сделаю это, я окажусь даже более изолированной от всех, чем была сейчас. Даже Сисси не будет разговаривать со мной, а моя бабушка получит еще один довод, чтобы наказать меня, и заставить чувствовать себя ничтожнее насекомого. Я бы не чувствовала себя хуже, если бы меня запрятали в какую-нибудь дыру в самой отдаленной части отеля, если бы я была каким-то позором и раздражением, которое моя бабушка хотела бы скрыть и забыть.
Я чувствовала себя никому ненужной – ни принятой семьей Катлер, ни принятой персоналом. Моим единственным настоящим компаньоном была моя собственная тень. Одиночество укрыло меня, словно саван. Я ощущала себя невидимкой.
Я проводила перерыв после ланча в одиночестве в своей комнате, когда раздался стук в дверь и появилась миссис Бостон, в ее руках были одежда и коробки с обувью и тапочками.
– Маленькая миссис Катлер просила меня принести все это вам, – сказала она, войдя в мою спальню.
– Что это?
– Я только что закончила приводить в порядок комнату мисс Клэр Сю. Для этой девушки самое худшее – приводить что-то в порядок. Вы можете подумать, что молодая леди из хорошей семьи должна быть более достойной своих вещей и своей комнаты, но эта девушка… – она покачала головой и положила все это у моей кровати. – Это все то, чем Клэр Сю больше не пользуется. Некоторым из этих вещей год или около того, и хотя в некоторых местах она чуть больше, чем вы, все это подойдет вам. Некоторые из этих вещей она даже ни разу не надевала, вот как она избалована. Вы только взгляните, – добавила она, порывшись в куче. Она достала оттуда блузку. – Видите, на ней еще даже цела этикетка.
Блузка выглядела новенькой, с иголочки. Я начала рыться в этих вещах. Конечно, для меня было не в первый раз носить вещи, которые уже были в употреблении. Но мысль, что это одежда Клэр Сю, обноски Клэр Сю, милостиво мне отданные, взволновала меня. Я ничего не могла поделать с этим, я вспомнила все те ужасные вещи, которые она делала мне в школе.
С другой стороны, моя мать, с которой я по-настоящему не разговаривала с нашей первой встречи, подумала обо мне. Я предположила, что должна быть ей благодарна.
– Это моя мать отобрала все это для меня? – спросила я.
Миссис Бостон кивнула и подняла обе ладони.
– Если быть точной, она этого не отбирала. Она попросила меня собрать все вещи, которые, я знаю, не будет или не захочет надевать их дочь, и посмотреть, сможете ли вы использовать их.