Читать интересную книгу Хроника Великой войны - Дмитрий Крюков

– Жаль, что нам это не удалось! – пробормотала Китара.

– Что ты сказала? Я плохо расслышал.

– Извините, ваше величество, она ещё не пришла в себя. Дело в том, что гхалхалтар ненароком убил её друга, боевого товарища.

– Жалею. Трудно терять друзей, не правда ли? – Улыбка некроманта стала сочувственной. – Но надо радоваться, что вы, а не ваш друг, остались в живых.

– Сейчас я хочу разделить участь Байдана.

– Погибнуть? – Хамрак с интересом посмотрел на Китару. – Это, право, неразумно. Смерть и без того сильна. Она всегда возьмет свое, так зачем же торопить ее? Неужели вы настолько слабы, что у вас не хватает сил жить? По-вашему, легче умереть, не так ли? И в этом – ваша основная ошибка. А я, например, не в силах отдать себя в руки смерти, а потому меня невозможно убить, и вы зря пришли сюда. Вы можете заколоть меня, но это ничего не изменит, ибо во мне слишком сильна воля к жизни, и она обратит саму смерть в новую жизнь.

Пленные молча слушали короля, и он чуть насмешливо продолжал:

– Мне жаль вас. Вы претерпели столько мучений и лишений. Вы потеряли друзей, и все впустую. А главное, это было ясно с самого начала. Разве может быть что-нибудь печальнее и смешнее? Объясните, зачем вам вообще потребовалось убивать меня?

Рупин понял, что вопрос относится непосредственно к ним, пожал плечами:

– Мы полагали, что, отрубив голову, можно уничтожить гидру. Однако, могущественнейший, не суди нас. Мы действовали неразумно…

– Не надо. Не продолжай. Если бы вам удалось "уничтожить гидру", вы бы считали себя разумнейшими на земле. Эта странная черта считать все свершившееся верным, а все непроизошедшее ложным. Что Бог ни делает, все к лучшему, не правда ли? А не кажется ли вам, что вы слишком надеетесь на Бога. Ведь и Он не всесилен, ибо существуете вы.

– Вы усомнились в предрешенности всего сущего? – удивилась Китара.

– Я сам тому пример. По всем законам этого мира я должен был умереть, однако сейчас сижу и говорю с вами. Скажите, считаете ли вы решение о моем умерщвлении божественным откровением?

– Нет, конечно, нет, – поспешил Рупин.

– В таком случае, вы признаете, что действовали сами по себе, вне зависимости от Бога.

– Выходит, да.

– Еще один пример, что не все предопределено. Мир не обречен.

– Почему не обречен? – воительница гордо вскинула голову, и по её глазам Рупин понял, что она несколько забылась: их дело не спорить, а соглашаться.

Герой нарочито громко завозился. Однако ни бессмертный, ни Китара не обратили на него внимания. Некоторое время Хамрак сидел, задумавшись, и наконец облегченно улыбнулся:

– Не беспокойтесь. На ваше время мира хватит.

– Потому что время наше сочтено?

Рупин бросил умоляющий взгляд на подругу, но та решила идти до конца:

– Сколько времени отвели нам: несколько часов, минут?

– Нет. Ты, я думаю, проживешь долго. Твоему спутнику повезет меньше. Он погибнет через несколько лет… от антимагюрского оружия.

– Антимагюр всегда был добрым сторонником княжества! – изумился Рупин.

– Антимагюр был сторонником княжества, но это не означает, что он им будет. Никогда ничего не предугадывайте, ибо в этом мире нет предрешенности.

– Но как тогда истолковать ваше пророчество?

– Бессмертные разумнее всех остальных, а быть мудрым, не зная, что может ожидать тебя, скажем, через несколько дней или лет, нельзя. Без этого знания жизнь представляется запутанным лабиринтом. Ваше существование, как холодное, неуютное подземелье, таящее в себе тысячи опасностей. Вы находитесь в вечном страхе, и вы втайне жаждете смерти, как избавления. На самом деле, если б вы только поняли, как ничтожны ваши беды. Потеряв депешу, которую вам доверил князь, вы думаете, что жизнь кончена, а между тем вспомните ли вы об этом несчастии через десять лет? – Некромант улыбнулся. – Сейчас идет война, и она кажется такой важной! Кто кого: гхалхалтары людей или люди гхалхалтаров?

Однако не все ли равно? Кто вспомнит об этом через сто тысяч лет? Никто. И только Смерть и Жизнь будут по-прежнему главенствовать. Ибо вы не откажетесь от привилегии смерти, но и не сможете отступиться от насильно дарованной вам жизни.

Хамрак замолчал. Хватит. Люди не поймут его. Он перешел на другую тему:

– Я могу отпустить вас сейчас, но это не будет означать, что вы живыми выйдите из лагеря. Вокруг полно бешеных, голодных тварей. Они могут убить вас, ибо все возможно. Иначе зачем стоило бы жить?

Вопрос не получил ответа, и бессмертный договорил:

– Ступайте. Надеюсь, вы доберетесь до Коны и расскажете о том, какой ужасный злодей король гхалхалтаров, Маг Ночи, Хамрак.

Рупин не верил своим ушам. Ступайте? Неужели он так просто отпускает их? Не попытался узнать о состоянии дел в Коне, не попросил выкупа.

– Спасибо, спасибо! – лучник упал на колени. – Мы расскажем всем, насколько милостив лучезарный Хамрак Великий.

– Не стоит. Вам все равно не поверят.

Глава вторая

День был безветренный. Солнце стояло высоко и топило маслянистую портовую грязь. Зной жадно облепил землю. Однако, несмотря на жару, на улицах Коны наблюдалось движение. Причиной тому послужило желание князя Кельзана спуститься из дворца, дабы выступить перед своими подданными. Подобное случалось нечасто, ибо Кельзан, как и большинство правителей Парзи, не любил город и сторонился его. Многим горожанам было интересно увидеть своего повелителя, и любопытство гнало их из дома. Других на улицу вытащили герои. К полудню на Центральной площади собралась приличная толпа.

Князь не торопился, и люди тихо роптали. С несколькими случился солнечный удар. Несчастных с большим трудом извлекали из толпы и тащили под соломенные навесы, где находились самые именитые горожане: купцы, судовладельцы и книжники. Глядя на потерявшего сознание простолюдина, они брезгливо морщились, недовольно ворчали, но отступали, освобождая место.

По толпе пошел гул – кто-то увидел княжеский обоз, и народ возрадовался. Через несколько минут оказалось, что ошиблись.

Наконец прибежали быстроногие мальчишки и закричали, что действительно едут. Горожане заметили на позелененной садами горе шествие. Разноцветной улиткой оно ползло вниз по склону. Парзийцы уставились на идущих, словно пытаясь подогнать их взглядами.

– Эй, стой! Куда! – раздался возглас в толпе. – Покажи карманы, негодный человек! Отдавай деньги! Деньги!

Вокруг зашевелились, загалдели:

– Так его!

– Ногами!

– Дух выбить, чтобы впредь не злоумышлял.

Юркий карманник вывернулся из образовавшейся свалки, побежал в узкие переулки, где его было не найти.

Обоз медленно стек со склона в городские улочки и скрылся из вида. Народ заволновался, началась легкая давка, раздались крики, которые звучали тем громче, чем ближе подъезжал князь.

Шествие возглавляли четыре героя в тяжелых, парадных доспехах. Они с неудовольствием вертели красными, распаренными лицами, отгоняли плетками назойливых мух. Из-под волос воинов катился крупный пот. За ними следовал сверкающий строй пажей в ярких одеждах, украшенных дешевыми самоцветными каменьями. За пажами медленно, словно разморившись от жары, плыл на плечах здоровых троллей огромный княжеский паланкин. Павлиньи перья, которыми он был убран, лениво колыхались, отбрасывая на золотую ткань резные тени. За паланкином пристроилось несколько придворных в накидках и увлажненных повязках на головах. Замыкали шествие четыре героя, такие же потные, как и их товарищи впереди.

Крики на площади загрохотали со всех концов. Пухлая, унизанная кольцами рука осторожно приоткрыла занавеску паланкина – в полумгле мелькнуло светлое пятно лица и сверкнул один обращенный к толпе глаз. Князь улыбнулся: сейчас больше, чем когда-либо, ему требовалось расположение народа.

Паланкин выполз на середину площади, и, почувствовав это, Кельзан ткнул витой плеточкой в спину одного из троллей-носильщиков: "Стой!" Крики смолкли. Люди с жадностью впились взглядами в пухлую царственную руку, сжимавшую плеть. Слуга с опахалом, сидевший позади князя, отдернул шторы. Кельзан предстал перед своими подданными во всем великолепии: облаченный в пышный, просторный кафтан, в высоком тюрбане с тремя розовыми перьями. Его молодое, чуть обрюзгшее от сытой, спокойной жизни лицо было умащено маслами и лоснилось на свету. Большой блик трепетал на длинном мясистом носу. Выдержав паузу, князь протянул руки к горожанам, зычно воскликнул, но, непослушный после долгого молчания, голос сорвался на визг:

– Люди, подданные мои, можете ли вы уличить меня в нерадении о вас?

Все молчали. Ободренный, Кельзан продолжал:

– Я, всю жизнь положивший на обогащение родного края, я, отменивший налог на воду, обращаюсь к вам! Враги распустили недобрые слухи о нашествии страшного неприятеля, врага рода человеческого, коего они узрели в лице Хамрака Великого. На самом деле сие не так, ибо Хамрак зла нам не несет, но желает блага и ведет свои войска лишь для поддержания порядка, ибо герои, сколь бы сильны они ни были, не управляются со всеми бесчинствами, творимыми бесчестными людьми в городе.