опоздание. Опять».
Меня отвлек нутряной вой, за которым последовало звяканье чего-то по земле.
«Харли».
Я нужна Харли. Но меня нет. Где же я?
«Биби, соберись! Блин, что с тобой не так? Сделай что-нибудь!»
Я смотрела сквозь дождь, как Рыцарь с Харли катаются по асфальту. Сперва мне показалось, что Харли держит Рыцаря в каком-то захвате, но, приглядевшись, я поняла, что предплечье Харли находится не на горле Рыцаря, а поверх его рта, и тот буквально вгрызся в него.
Харли рычал от боли и свободной рукой лупил Рыцаря по голове, но это не имело значения. Рыцарь был питбулем в образе человека. Если уж он во что-то вцепился, никакие силы не могли заставить его это выпустить.
Кроме пистолета.
Который лежал у моих ног.
Я наклонилась и подняла черную 9-миллиметровку, как будто это был какой-то инопланетный прибор, который мне надо было как-то активировать. Я умела стрелять. Я миллион раз стреляла с папой по банкам на заборе у нас во дворе. Но мне надо было придумать, как использовать его, не стреляя.
«Я могу помахать им в воздухе. Сделать предупредительный выстрел. Я могу ударить им Рыцаря, но это не особенно поможет Харли. Может, просто метнуть пистолет ему в голову?»
Пока я боролась со всеми этими спутанными мыслями в своей голове, я обнаружила нечто, что наверняка заставит Рыцаря отпустить моего парня.
И это был не пистолет.
Это были полицейские сирены.
К моменту, пока я осознала, что происходит, Харли с Рыцарем просто… испарились. Только что они лежали тут, сцепившись в клубок, посреди парковки, а через секунду меня обдало горячим выхлопом их мощных двигателей. Когда ядовитые пары рассеялись, я поняла, что стою одна, в общественном месте, под дождем, держа в руках «глок» со спиленными серийными номерами.
На котором теперь были мои отпечатки пальцев.
По мне, у меня был только один выход – сунуть эту штуку в карман и унести свою задницу в магазин. Проблема состояла в том, что мои карманы были не такими большими, как у Харли, так что приклад торчал оттуда, как неоновая вывеска со словами «ПОЖАЛУЙСТА, АРЕСТУЙТЕ МЕНЯ».
Позади меня на парковку въехала полицейская машина. И я сделала то, что делают все преступники в кино. Я засунула заряженный пистолет под пояс своих джинсов, натянула сверху куртку и пошла.
Затаив дыхание и ступая, как по яичной скорлупе, я продвигалась в сторону магазина, в ужасе представляя, что могу случайно отстрелить себе ступню или прострелить коленную чашечку. Я видела свое отражение в большом окне, но, что важнее, я видела там же отражение полицейской машины, которая подъехала и остановилась у тротуара. Офицер выключил сирену, но мигалка продолжала сиять голубыми огнями.
И что это должно означать? Они следят за мной?
Притворяясь идиоткой, я продолжила путь. Я почти пришла. До входа в магазин остается три, два…
Когда я была уже почти там, полицейская машина тронулась с места и поехала дальше.
«Черт побери, слава тебе, господи».
Переведя дух, я потянула ручку двери и нырнула на рабочее место – с заряженным пистолетом в штанах.
Я отметилась на кассе – опоздание на одиннадцать минут, – схватила с полки свою сумку и побежала прямо в туалет.
Не знаю, сколько я там просидела. Может, пять минут? Может, час? Мне хватило времени засунуть в сумку заряженный пистолет, примерно сто раз повторить про себя подправленную версию всего произошедшего и начать ощущать возвращение собственных чувств.
К несчастью, они решили вернуться ко мне все сразу.
Когда начальница пришла меня искать, я сказала, что плохо себя чувствую. Это не было ложью, но начальница, естественно, решила, что я чем-то отравилась. Почему все всегда думают про отравление? Что едят все эти люди? Но, тем не менее, она отослала меня до конца смены сортировать новые осенние кольца для салфеток по разным коробкам – непыльная работа, по всем стандартам.
Сортируя тыквенные колечки от сушеных клюквенных спиралек, я пыталась заодно разложить по коробочкам и свои чувства. По коробочкам с надписями «Злость», «Печаль», «Безопасность», «Предательство», «Похоть» и «Любовь». Я решила, что покрытые серебром кольца будут Харли; они тоже казались вымазанными маслом, как его руки. А черные лаковые – для Рыцаря; они напоминали мне черные отверстия его зрачков. И так же, как и Рыцарь, они слишком отличались от остальных.
Представив себе коробку с надписью «Ярость», я увидела, как со звоном кидаю туда черное кольцо. Я не могла поверить, что Рыцарь снова это устроил. Какого черта он возвращается? Чтобы заставить меня снова с ним попрощаться? Меня уже достало, что он все уезжает, уезжает, уезжает. Я больше не могу это выносить. Я кинула в коробку «Ярость» еще одно черное кольцо, а потом, до кучи, засунула одно такое же в коробку «Печаль».
Подумав о Харли, я уронила серебряное салфеточное кольцо в коробку с надписью «Безопасность». Я не сердилась на него за драку, хоть он и бросил меня с пистолетом. Вообще-то я гордилась Харли. Я молилась о ком-то, кто смог бы защитить меня от Рональда Макнайта с самого первого дня нашей встречи, но до сих пор никто не решался бросить ему вызов, кроме Харли. И, говоря о вызове. Этот поганец ведь даже не вспотел. Даже не дрогнул. И это он нанес первый удар.
Интересно, он научился этому в тюрьме?
Я припомнила, Рыцарь говорил что-то такое о том, что Харли был в тюрьме. Неважно. Наверное, за кражу или какую-то мелкую подростковую херню. Мне, пожалуй, надо поговорить с ним, какого хрена он разъезжает с полным набором оружия в багажнике, но, если честно, я была в таком восторге от его крутости, что мне было плевать.
Блямк в коробку «Похоть».
Остались только две коробки – «Предательство» и «Любовь». Переводя взгляд с серебра на черное, я в конце концов взяла третье салфеточное кольцо – с глупого вида индюшкой – и кинула внутрь. Это кольцо представляло меня. Это я была предателем. Я предала Харли, когда переспала с Рыцарем, и теперь он об этом узнал.