Тихо. Ничего не слышу, кроме своего частого прерывистого дыхания. Черные отметины на запястьях зудят. Внутри разливается такая тоска пополам с отчаянием, что из глаз сами собой катятся слезы. Я плачу тихо, бесшумно, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба. Под моими ногами тело. Я не знаю этого человека: кто он, как здесь оказался, о чем думал и о чем мечтал. Знаю только, что минуту назад он был еще жив. А потом встал у нас на пути и погиб.
– Шевелись.
Голос властный, резкий, не терпящий никаких возражений. Он принадлежит человеку, стоящему чуть поодаль. Он высок, одет в алую праздничную мантию, но я не осмеливаюсь поднять на него взгляд, чтобы рассмотреть лицо. Послушно бреду на зов, перешагивая через труп и обходя огромные ямы в мостовой. Чужая воля не позволяет даже толком думать о сопротивлении. Почтительно замираю в шаге позади, безразлично уставившись в спину человека в алом. Нос щекочет запах горелой плоти.
– Тебе нравится? – Он слегка наклоняет голову.
– Нет, – выдавливаю с трудом, потому что горло пересохло, и каждый звук отдается резкой болью.
– Идем, твой старый друг ждет нас.
Я упрямлюсь, борюсь с желанием подчиниться этому властному голосу и изо всех сил сжимаю кулаки. Обломанные ногти оставляют кровавые отметины, зуд на запястьях становится совсем нестерпимым, будто бы разъедая кожу и мясо. И на секунду у меня даже получается: сквозь пелену доносится шум, крики, треск огня и звон стали. Но лишь на секунду, потому что уже в следующее мгновение меня грубо встряхивают, сжав подбородок, тянут вверх и заставляют приподняться на цыпочках. Я не могу встретиться с ним взглядом и смотрю только на жуткий шрам на его правом виске: бугристая клякса, от которой вниз, к скулам и подбородку тянутся тонкие белые линии.
– Ты сама это выбрала. Тебе еще понравится.
– Эй, – Илай обеспокоенно помахал рукой перед моим носом, – выглядишь так, будто это тебя летавица на крышу скинула, а не меня.
Я усиленно затрясла головой, прогоняя остатки реалистичного видения. Из талмуда «Истории Ниверии» я вычитала, что летавицы – мастера сновидений и могут наслать что-нибудь эдакое. Обычно их жертвами становились новоиспеченные вдовы и вдовцы – нечисть являлась в образе усопшего, подменяла собой на пару недель, пока не наедалась до отвала. Чтобы процесс кормежки проходил еще продуктивней, летавицы усыпляли жертв чарами, показывая им самые потаенные мечты-сновидения, ведь чем лучше настроение у обеда, тем больше жизненной силы можно вытянуть.
Мне попалось неправильное чудовище, потому что кошмар, пропитанный пеплом, дымом и медным привкусом крови, едва ли мог вызвать положительные эмоции. Понадобилось несколько часов, чтобы прийти в себя, и лишь в таверне, в окружении других людей, я перестала украдкой трястись.
– Когда этот маг уже явится? – Я недовольно проворчала, утыкаясь в кружку с холодной водой. С держецким чародеем мы разминулись буквально на несколько минут: он прибыл утром, сразу же отправившись не в ратушу или в таверну, как того требовали новые правила, а прямиком к старосте. И торчал там уже часа два, не меньше.
– Думаю, что скоро. Держи, твоя честно заработанная часть за вычетом обеда. – Илай пододвинул мне небольшую стопку монеток.
– Не похоже на половину от тридцати.
– Так ты и не половину работы сделала, – подмигнул юноша, но все же докинул еще несколько серебрушек.
Материальное вознаграждение было как нельзя кстати: в столице, прежде чем я найду способ встретиться с королем, нужно и где-то жить, и что-то есть. Мои оптимистичные предположения, что мне повезет и я быстро получу аудиенцию, после сегодняшней ночи окончательно растаяли. По правде говоря, насланное летавицей видение словно высосало остатки оптимизма, и теперь я готовилась исключительно к худшему.
Входная дверь распахнулась, в зал вошел новый посетитель. Он огляделся, отмахнулся от поспешившего навстречу трактирщика и направился к нам. Одет незнакомец был в длинный черный плащ, капюшон которого надежно скрывал лицо. Можно было различить только коротенькую, аккуратно подстриженную бородку.
– Не может быть. – Илай, проследив за моим взглядом, обернулся. – Да это же Руфус собственной персоной.
– А, Гудвир, – незнакомец стянул с головы капюшон и криво усмехнулся, сверху вниз глядя на парня, – а я все не мог понять, чьей аурой провонял старостин дом.
– Как всегда, воплощение любезности. – Илай резко встал, скрипнув ножками скамьи. На секунду мне показалось, что между ними открытая вражда, и вот сейчас они станут испепелять друг друга гневными взглядами, но уже в следующий миг мужчины обменялись крепким рукопожатием и дружескими хлопками по плечам.
Руфус выглядел именно так, как и должен выглядеть бравый воин-маг, посланный истребить нечисть: высокий, жилистый и крепкий; темные волосы немного намокли и топорщились в разные стороны. Лицо суровое, но при этом вполне симпатичное, располагающее, даже несмотря на длинный бугристый белый шрам на правой скуле.
– Староста рассказал удивительную историю, – маг подсел к нам за стол. – Великий воин удостоил его дом своей честью и всего лишь за скромные тридцать монет уберег от нечисти очаровательную дочурку. Правда, разворотив крышу какого-то сарая. И знаешь, какой меня мучил все это время вопрос? Как это простая летавица ушла от тебя?
– Старею, – пожал плечами Илай, непринужденно улыбаясь. – Мои навыки обаяния с годами работают хуже и хуже. Лучше скажи, с каких это пор магистров первой степени посылают разбираться с проходной нежитью в деревнях?
Руфус откинулся на спинку скамьи, всем видом показывая, что он сам не в восторге от этой идеи. Сообразительная подавальщица без лишних вопросов принесла еще одну порцию пива.
– Король Ульрих очень любит некоторых своих приближенных, – заворчал маг. – Особенно тех, кто не пытается его образумить и потакает всем идиотским начинаниям. В обычное время, сам знаешь, ему на всю Ниверию плевать с высокой колокольни. Но вот когда его друзей кто-то обижает, просыпаются настоящие монаршие замашки. Слышал что-нибудь о старухе Хёрст?
Я дернулась, едва не опрокинув стол, и сделала вид, что очень хочу пить, отгородившись от ненужного внимания кружкой.
– О Севилле Хёрст? Наслышан, наслышан, – состроил постную мину Илай. – Никому не пожелаю лишний раз на нее работать. Что случилось на этот раз?
– Перешла дорогу какому-то отступнику, и тот наслал на ее дом восставших прямо за пару дней до свадьбы внука. Покалечили гостей, сожрали невесту.
Я подавилась водой, заплевав стол перед собой. Руфус невозмутимо накрыл ладонью свой стакан, а Илай от души несколько раз хлопнул меня по спине так, что и в без того слезящихся глазах на секунду потемнело.
– Прямо… сожрал? – просипела я, отдышавшись. – Целиком?
– Даже косточек не оставил и помолвочным кольцом не подавился, –