на друга напасть, я, для верности посомневавшись еще полминуты, поспешила вниз. В коридоре, возле комнаты Нэты, растянулся староста. Застывшее на его лице выражение блаженства настораживало. От легкого хлопка по щеке мужчина не проснулся, а только всхрапнул сильнее, перевернувшись на другой бок.
У входной двери я замерла, прижалась ухом к дереву и прислушалась, затаив дыхание. Так ничего и не услышав, осторожно приоткрыла дверь и высунулась на крыльцо: двор был пуст. На мокрой земле отчетливо виднелись две пары следов там, где стояли Илай и чудовище. Крепко держа лампу, я спустилась по ступенькам, вглядываясь в полуночный мрак. Юноша и нежить словно испарились.
На то, чтобы обойти площадку и заглянуть во все углы, ушло несколько минут. Зябко поежившись, я все же свернула за угол, ожидая увидеть что угодно. Задний двор не мог похвастаться чем-то интересным, не считая поблескивающего в грязи меча у стены одноэтажной пристройки. Я подобрала оружие, повертела в руках и облизнула пересохшие губы. Страх, до этого момента дремавший успокоенный заверением, что летавицы не трогают женщин, тяжелым комом заворочался в груди и до боли сжал горло.
На макушку что-то капнуло. Задрав голову и подняв лампу выше, я с удивительным спокойствием разглядела алые потеки на стене. С резного наличника еще раз капнуло, на этот раз на вытянутую ладонь, оставив алый след.
– Илай? – свистящим шепотом позвала я, делая несколько шагов назад. Где-то наверху завозились, раздался стон. Меч в моей руке задрожал, как осиновый лист на ветру. Послышался еще один стон, погромче, и над крышей показалось знакомое лицо. Выглядел Илай неважно: волосы растрепались, лицо перекошено от боли и перепачкано бурыми пятнами. Он приподнялся на локтях и уставился на меня мутным невидящим взглядом.
– Ты как здесь оказалась?
Я предпочла не отвечать, неопределенно пожав плечами. Юноша перекинул ноги через край и согнулся в три погибели, прижимая руку к боку. Сквозь пальцы текла кровь.
– Ты в порядке? – вопрос явно был излишним, но ничего другого в голову не пришло.
– Ерунда, я ей сильнее поддал. И убил бы, если бы она меня сюда не зашвырнула. Поищи-ка лестницу.
– Может быть, на помощь позвать?
– Никто не проснется до рассвета, в этом магия летавицы, – невесело усмехнулся юноша. – Или бочку подкати, чтоб не прыгать… И ради всех духов, опусти меч, ты выглядишь просто нелепо.
– Сам не лучше, – беззлобно огрызнулась я, но на душе полегчало. Илай, хоть и раненый, был живой, а монстра поблизости не наблюдалось. – Что за дурацкая идея вести с нежитью переговоры?
– Летавицы разумны.
– И ты решил, что, если с ней поговорить, она возьмет да и уйдет? – Я смерила бледного новоиспеченного героя выразительным взглядом.
– Да, наивно было на это надеяться, – без лишних споров согласился он и осторожно отнял руку от бока, разглядывая рану. – Найди что-нибудь…
Я кивнула, но не успела сделать и шага, как передо мной, будто упав с неба, появилась ночная гостья. Илай не соврал: летавице досталось не меньше. Белое одеяние грязными лохмотьями болталось на плечах, через грудь тянулись длинные рваные раны, будто оставленные громадными когтями. Левая рука плетью висела вдоль тела, а черные пальцы нервно подрагивали в такт тяжелому дыханию. Некогда красивое лицо исказилось гримасой ярости.
Мы застыли, сверля друг друга взглядами. От алых, с желтоватыми искрами, глаз летавицы было невозможно оторваться – я тонула в них, ощущая какое-то непривычное спокойствие. Оно сковывало руки, не давало двинуться с места, теплой волной расплывалось по груди и подбиралось к сердцу. В ушах зазвучал тихий мелодичный голос, сулящий блаженный покой и неслыханное удовольствие, если только я не буду делать глупостей, не буду сопротивляться. Просто засну, как и все остальные. А уж сон мне точно понравится…
– Рила!
Крик Илая нарушил хрупкое равновесие: нежить зашипела и занесла здоровую руку для удара. Испуганно вскрикнув, я, почти не целясь, швырнула в нее лампу. Стекло разбилось с оглушительным звоном, масло щедро обрызгало одежду, и оранжевые язычки пламени тут же занялись. Чудовище словно удивилось: на секунду замерло, а потом бешено закрутилось на месте, пытаясь стряхнуть огонь. Отчетливо запахло горелой шерстью.
– Меч!
Илай активно жестикулировал, напоминая, что во второй руке у меня все еще зажато его оружие. Поднять его было выше моих сил. Я завороженно смотрела, как тварь носится по двору, истошно шипит и отбрасывает от себя горящие ошметки. Колдовское тепло разливалось по телу, расслабляя и убаюкивая. Я сопротивлялась, но голос был сильнее. Мир перед глазами начало заволакивать тьмой. Илай мешком свалился с крыши, громко выругался и, прихрамывая, поспешил ко мне. Отобрал меч, но не успел: летавица раскинула руки и исчезла в пятне алого света.
– Да чтоб тебя! – в сердцах рявкнул он. – Почему тянула-то? Рила?
Юноша обернулся как раз вовремя: я успела беззвучно огрызнуться, а потом мои глаза сами собой закрылись. Падение даже не почувствовалось, я лишь отметила, что земля на удивление теплая, а грязь не такая уж и мокрая.
* * *
– Так ты действительно герой-спаситель? Странствуешь по свету, на досуге спасаешь девиц, а за деньги убиваешь нечисть?
– Как тебе такая чушь в голову взбрела? – спросил Илай, сверкнув темными глазами. – Во-первых, я знаменитый герой-спаситель. А во-вторых, спасаю тоже за деньги. Что тебе снилось?
Я кисло улыбнулась, подпирая щеку кулаком. Проспала я до самого рассвета, предоставив Илая самому себе. Раны его оказались не такими опасными, как показалось сначала: пара царапин да ушибы. Хотя готова поклясться, что крови было намного больше, чем от обычной царапины. Кресло, в которое Илай упал, залечивая раны, наутро было проще выкинуть, чем отмыть.
– Говорят, летавицы умеют насылать удивительные грезы. Самые потаенные: о богатстве, приключениях, любви, конечно, – не унимался парень, провожая взглядом кудрявую подавальщицу. В таверне было шумно, кроме нас – еще несколько ранних завсегдатаев. Илай украдкой пересчитывал монетки из кожаного мешка, который вручил нам перед уходом староста.
– Ничего такого.
– Жаль, жаль. Летавицы – высшие суккубы…
– Которые приходят на зов скорбящего, – мрачно перебила я. – И сны шлют такие же. Даром не надо.
– Слушай, у Бернарда все как-то слишком серо. Я слышал истории, где люди были готовы на все, лишь бы испытать на себе такую грезу.
Небо над головой затянуто багровыми тучами, в которых сверкают ослепительные белые молнии. Ветра почти нет, и воздух ощущается тяжелой душной ватой. Мне одновременно и жарко, и холодно. Руины незнакомого города, дымящиеся, горящие, окружают со всех сторон, а с неба медленно падают хлопья серого пепла. Белый плащ на мне покрыт грязью и измазан в чужой крови.