хоть на пару суток стихнут. Это периодически случается, главное момент уловить. Поэтому оба варианта (морской и сухопутный) имеют свои плюсы и минусы. Тут просто надо подумать, что для нас будет лучше…
Повернувшись к вопросительно глядящему на меня Артему Михайловичу, я спросил:
– Как у нас с запасами горючего и ГСМ? Не растащили?
Тот мотнул головой:
– Нет. Товарищ Сталин держит этот вопрос на личном контроле. – И после небольшой паузы добавил: – Мы все понимаем, что для вас мобильность это вопрос выживания. Поэтому цистерны уже прибыли. А что такое?
Угу… и от немцев тоже нехилый запасец остался. В общем-то нам и его вполне хватило бы, но запас карман не тянет. Так что должно быть нормально. Кивнув, ответил:
– Просто СНК предлагает бригаде идти на Одессу. Интересно, зачем?
Сазонов озадаченно крякнул:
– Странно… Сейчас с Красновым основная рубка будет, и я думал, что большую часть бойцов с нашего направления туда кинут…
Задумчиво почесывая щеку, поддержал комфронта:
– И я так думал. Но у командования какие-то свои мысли появились. Поэтому предлагаю пойти к радистам и выяснить, на кой хрен нам сейчас «жемчужина у моря» понадобилась.
Ну что тут сказать? Пошли и выяснили. Правда, процесс затянулся, так как слать радиограммы это тебе не по телефону поговорить. А узнав причину дальнего похода, мы с Сазоновым лишь глазами захлопали. Просто до сведения доводилось, что в указанное время ожидается в Одессу разовое прибытие порядка пятнадцати тысяч солдат из Русского экспедиционного корпуса. В основном тех, кого галлы за революционные настроения отправили чуть ли не на каторгу в Африку. Но наши дипломаты-переговорщики, получив жестких люлей от Жилина, из шкуры вон вылезли, зато отбили своих. И все у них получилось, только вот говнистые французы пунктом прибытия избрали Одессу, ни о чем другом слушать не желая. Ну понятно, доставь пароходы с людьми в Севастополь, так эти бойцы (пусть и не все) сразу резко усилят боеспособность Красной армии на юге. А вот в Одессе они будут почти безопасны, потому что особо буйных да идейных спецслужбы УНР арестуют, часть вояк распропагандируют, а остальная часть просто рассеется по пути домой. Кто-то, конечно, попадет к московитам, но это будут жалкие крохи.
Вот наши и решили сделать ход конем. В смысле – Чуром. При этом мне слезно рекомендовалось, чтобы к моменту прихода кораблей в городе не было сильных боев. А то, дескать, французы, используя бои как отмазку, могут отвернуть. Ну а выход с Одессы воинов-интернационалистов и бригады морпехов планировался уже нашими кораблями, так как железку к тому времени наверняка плотно перекроют.
Пока я чесал репу, Артем Михайлович, все время находящийся рядом, спросил:
– Мы чем-то помочь можем? Может, пару броненосцев дать? Для артподдержки.
Мотнув головой, ответил:
– Дело хорошее, но… В общем, шмалять по направлению они могут. Только там с меткостью проблемы. Братва-то грамотных «драконов» вырезала и теперь «артелью» с одинаковым успехом может накрыть как чужих, так и своих. Да и город разносить нельзя. Так что, Артем Михайлович, придержи их пока в резерве. Если сильно прижмет, то, конечно, воспользуемся помощью флота, но пока – отставить…
Немного поспорив по этому поводу, двинули на притомившийся в ожидании руководства митинг. А ближе к вечеру, озадачив свой комсостав новой вводной, я встречал прибывающий санитарный поезд, в котором приехала Елена свет Михайловна. Там товарищ Сталин сообщение прислал, что мою зазнобу лично в поезд посадил и охране наказ дал. Сам он в Армянском Базаре по делам задерживается, но Ленка, судя по всему, его так придавила, что усатый решил от греха подальше отпустить жену к мужу.
И вот теперь пыхтящий паровоз, подтянув вагоны к деревянному перрону и выпустив белые усы пара, остановился. Приготовив большой букет, я глянул на низкое небо (мелкий холодный дождь к этому времени прекратился) и бодрым шагом двинул к штабному вагону. Ну а потом… хотел бы сказать, что были радостные взвизги, бурные объятия и жаркие поцелуи. Но не скажу, потому как смолянка Ласточкина свои чувства выдавала лишь блеском глаз. А так, под множеством заинтересованных взглядов, она, получив цветы, чинно прижалась и клюнула меня куда-то в край губы. Я вначале не понял юмора, но потом дошло, что это и есть демонстрация того самого «воспитания благородных девиц». Тем более что чопорность держалась ровно до того момента, как за нами закрылась дверь в хату. А потом, стоило Лене понять, что в доме мы одни, я получил все и даже с лихвою. В общем, ночь получилась бурной.
Ну а уже утром, пока я расслабленно поглощал завтрак, меня взяли за горло. То есть вот так вот, нежной, маленькой женской ручкой за щетинистую глотку. Мягко, но неотвратимо, как только женщины умеют. Разговор вроде был ни о чем, но потом как-то незаметно я осознал, что мне рассказывают, как ей одной было неуютно и одиноко. А потом еще и страшно, когда она обнаружила слежку в виде двух диких горцев.
Я возмущенно возразил:
– И вовсе они не дикие! Леча на пондаре классно играет, а Умар почти понимает по-русски. Стреляют парни очень даже неплохо. Опять-таки – родственники Маги. У них свои дела, но Чендиев родне приказал в случае чего за тобой приглядеть. Григоращенко и Сталин о них знали…
Ленка фыркнула:
– Ага. Только вот я не знала! Ты представляешь, как я испугалась, когда поняла, что эти два абрека не просто так ходят, а следят за мной! И главное – наших ребят нет! То они всегда сопровождали, а тут дела не позволили. Я же тех горцев чуть не застрелила! Уже пистолет достала! Хорошо тот, у которого борода рыжая, сразу руки поднял и издалека кричать начал: «Тшур приказ свой женщин помогат!» Но я их на мушке держала, пока патруль не подошел. Потом и наши прибежали. А позже все разъяснилось…
Я смутился:
– М-да… Мой промах…
После покаянного признания вины интонации смолянки сразу зажурчали весенним ручейком, и я благожелательно кивал, кивал до тех пор, пока не обнаружил, что уже согласился забрать ее с собой в санчасть бригады. После чего встрепенулся. Блин, вот как это у них (в смысле у барышень) получается? Вроде гипнозу я не подвержен, а взял и согласился. При этом даже ее слова толком вспомнить не могу. Точнее говоря, сами слова смогу, но вот интонации, которые сделали эти слова особо значимыми… Ё-моё! Их что, в школе этому учат, пока пацаны не видят? И хоть мне вроде не семнадцать лет, чтобы так «плыть», а надо же как действует. Пришлось быстро давать задний ход, объясняя, что наше подразделение в основном действует по тылам противника, и таскать ее с собой как минимум дискомфортно и для