Ага, без присмотра.
Борэль изображает вежливый поклон.
- Вы можете удалиться, - ласково произношу я.
Глава 18
- Слезь с меня! - рычит Иксион.
- Ага, - говорю, - сейчас, подожди.
- Я не Вам, Ваше величество.
Ну да, обрадовал. Нет, спасибочки, насиделся. Пора и честь знать. Тем более, что мы уже стараниями ведьмы с тапком прибыли на место назначения. Почти что в лагерь, благо последний уже достаточно давно находится на одном месте. Объясняется это тем, что неподалеку стоят войска Дафура, и мы с ним все не можем решить, что делать дальше. Численность примерно одинаковая, расположение удачное, что у нас, что у него. Мы уже почти решили двинуться в наступление, но ранение Кардагола спутало планы.
Дафур вот тоже ждет пока у моря погоды.
Я здесь, кстати, бывал неоднократно. Правда, в руководство не вмешивался. Начальников хватало и без меня. Ну, а мне достаточно было управления Зулкибаром.
Аккуратно сползаю с нашего жеребца.
- Вальдор, - заботливо спрашивает он, - Вам удобно?
- Да-да, - бормочу под нос, протягивая Дусе руку, - все хорошо. Все замечательно.
Лагерь метрах в пятидесяти от нас. Видимо, Терин все же сдержал слово и закрыл периметр от неконтролируемых посещений своей супруги. Потому мы и приземлились неподалеку.
Бодро топаем к частоколу. Останавливаемся у ворот, и я понимаю, что наше здесь нахождение никого не интересует. Ни тебе предупредительного оклика, ни стрелы, вонзившейся у ног. Да, вообще ничего!
- Эй, - ору, - откройте!
Ага, так все и побежали. Стучу кулаком. Та же реакция. Ногой. Аналогично.
- Ваше величество, позвольте, я попробую, - предлагает Иксион, и я отхожу в сторону. Герцог поворачивается к частоколу задом и, забавно фыркнув, резко вскидывает задние ноги вверх и бьет по воротам копытами.
Это хорошо, что мы отошли. Потому что щепки так и полетели. Впрочем, это была единственная реакция.
- Давай еще раз! - командую я.
- Ага! - азартно восклицает Дуська, - давай! Прикольно было!
Все с тем же фырканьем кентавр повторяет свое телодвижение. И вот тут, какая прелесть, ворота приоткрываются, и из-за них выглядывает типа воин - полуодетое существо с заспанным лицом.
- И че долбимся? - интересуется оно.
- Открывай! - велю я.
- Ага, щас, все бросил! А будете долбиться, я на вас сверху что-нибудь, хм... вылью, вот. Или сброшу.
Начинаю закипать.
- Я тебе, дорогой, сейчас и вылью и сброшу. Открывай немедленно!
- Да кто ты такой?!
- Я король Вальдор Зулкибарский!
- Да ну?
- Где Мерлин?!
- Какой Мерлин?
- Валь, - вмешивается в наш продуктивный диалог Дульсинея, - а давай я его тапком!
Плохо сфокусированный взгляд охранника ворот направляется на дусин магический предмет. Проходит секунд десять, после чего физиономия солдата расплывается в дурацкой улыбке.
- Княгиня!
Хм, даже любопытно, отчего это княгиню Эрраде здесь последняя пьянь знает, а мое благородное лицо ассоциаций с властью не вызывает? Надо будет после у Дуськи поинтересоваться.
- Пустишь нас? - небрежно помахивая тапком, интересуется Дуся.
- Конечно! - радостно восклицает воин и с трудом открывает одну створку ворот.
Мы входим в лагерь. Медленно и осторожно. И первое, что я понимаю - отсутствие сразу трех отцов-командиров не лучшим образом сказалось на дисциплине. Едва ли при Терине, Кире или Кардаголе солдаты осмелились бы среди белого дня пьянствовать, играть в карты, драться и заниматься еще неизвестно чем, но очень далеким от тренировок. Вряд ли они стали бы бродить по территории полуодетыми, и уж точно ворота не остались бы без охраны.
- Где палатка Мерлина? - спрашиваю я, открывшего нам ворота, бойца.
- Тама, - машет он рукой куда-то вглубь, - красная она, не заблудитесь.
- Он здесь?
- Да кто его знает, мож, и не здесь! Ну, я пошел.
Боец заправляет рубашку в штаны и направляется к одной из удобно расположившихся у костерка групп военнослужащих.
- Стоять! - рычу я.
Оборачивается. На физиономии искреннее недоумение.
- А че?
- Почему ворота без охраны?
- А кому мы здесь нужны?
- Иди-ка сюда, милый, - ласково проговариваю я.
Воин нехотя приближается.
И тогда я коротко и быстро бью его кулаком в нос. Отклониться он даже и не пытается, или не в состоянии, а потому падает на землю и сидит там,