вздыхаю.
– Я не знаю. Он сказал мне, что его мать недавно заболела, и что нужно кучу всего сделать, чтобы помочь ей. Не думаю, что у него будет время со мной встретиться.
– Ты сказал ему, что ты вампир?
Я усмехаюсь, мотая головой.
– Боже, нет. Он даже не знает, что я бисексуал.
– Ты не бисексуал, Джэ. Ты просто любишь. Мы не думаем о себе в таких строгих терминах. Твоя сексуальность существует в широком спектре, который ты можешь свободно исследовать.
– Ерунда. Это работает для тебя, но мне понадобилась вся моя юность, чтобы принять этот ярлык. Не пытайся его у меня сейчас отнять. Это мое.
Джуничи посмеивается над этим.
– Пусть будет по-твоему.
– Будет. – Я поднимаю подбородок, ухмыляясь.
Если бы все действительно было по-моему, мы бы занялись любовью сегодня ночью после ужина. Поскольку этого не может произойти (очевидно), у меня есть другая идея. Я выразил ее только после того, как мы побольше поговорили, поужинали и убрались на кухне.
Музыка все это время играла тихо. Джуничи протирает тумбу, когда я стою в открытом пространстве гостиной. Сегодня полнолуние, поэтому, несмотря на темноту, небо сияет глубоким синим цветом, а лунный свет льется сквозь стеклянные стены задней части дома. Улыбаясь, я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него.
– Потанцуй со мной?
Вытирая столешницу, он замирает и поднимает на меня глаза. Я снова становлюсь клоуном, вызывающим у него беспокойство.
– Что?
– Ты меня слышал. Покажи мне, как. Благодаря ютубу я знаю основные шаги.
Он опускается на стойку и закрывает лицо ладонью.
– Dios mío[37]…
– Я не ужасен, клянусь. – Я ухмыляюсь, понимая, что я белый, наполовину англичанин, и как нелепо я, должно быть, выгляжу для него прямо сейчас. – Я довольно хорошо двигаю бедрами.
Джуничи убирает руку от лица, его черные глаза сияют, а одна темная бровь приподнята.
– О, я прекрасно знаю, как хорошо ты двигаешь бедрами.
– Наглец… – Улыбаясь, я задираю нос. – Ну ладно, давай.
Когда он действительно поднимается, с важным видом огибает кухонную стойку и подходит ко мне, у меня сердце к горлу подпрыгивает. Я взволнован. Возможно, я подхожу к этому слишком самоуверенно, но я действительно думаю, что смогу это сделать, после просмотра всех этих видео. Точно так же, как когда вы сидите на диване и едите чипсы, наблюдая, как гимнасты олимпийского уровня промахиваются при приземлении, и думаете: «Господи, для чего ты тренировался все эти годы? Я бы тоже мог туда выйти».
Он стоит передо мной и поднимает левую руку. Инстинктивно я сжимаю его ладонь правой, когда он кладет свою правую руку мне на талию. Я кладу свободную руку ему на плечо и не могу перестать улыбаться.
– Видишь?
– Мы даже не начали двигаться.
– Я справлюсь.
– Какой шаг, Джэ?
– Бачата? Шаг в бок, шаг.
– Так просто?
– Ага. – Киваю я. Песня, играющая сейчас, по счастливой случайности медленная. Я расправляю плечи. – Я готов.
– Давай сначала убедимся, что ты можешь держать ритм. Не волнуйся о своих бедрах, ладно?
– У моих бедер свои планы, поэтому я не могу давать никаких обещаний – мои бедра не лгут.
– Ладно, Джэ. Боже… – Он смеется, побуждая меня сделать шаг вправо вместе с ним. Я подстраиваюсь под его движения, не отставая от медленного ритма, когда он уже ведет меня влево.
У меня есть чувство ритма. Я не Фред Астер[38], но я могу держать такт. И хорошо следую ему – снова шаг вправо в бок, затем те же шаги влево. Он снова ведет меня вправо, но потом поднимает мою руку, чтобы ввести меня в поворот, когда мы поворачиваем влево. Я не ожидал этого, поэтому мои движения становятся немного неуклюжими. Человек на диване, наблюдающий за нами по телевизору, мог бы сделать это лучше.
– Ты должен был меня предупредить! – Я улыбаюсь ему, когда мы снова делаем основной шаг.
– Ты так хорошо справлялся, что я решил бросить тебе вызов.
Когда он делает движение во второй раз, я ожидаю этого, поэтому у меня все получается. Он впечатленно ухмыляется.
– Очень хорошо. Но ты ступаешь слишком высоко – почти на носочках. Больше упрись в пол ступнями. Именно оттуда должно исходить движение бедер. Из давления стоп о землю. Вот так. – Он опускает руки вниз, так что его ладони лежат на моих бедрах. На мгновение я не знаю, что делать со своими руками. Я не помню, чтобы смотрел такое видео.
– Плечи, – просто говорит он. Я поднимаю руки и расслабляю ладони на его квадратных плечах. – Смотри, – инструктирует он. Я смотрю вниз на томное, легкое покачивание его бедер, на то, как он чередует их движения в зависимости от давления, которое оказывает на каждую ногу.
Вскоре он направляет мои бедра своими ладонями, чтобы сделать то же самое, и я подражаю ему. Я стараюсь использовать давление ступней, как он мне говорил. Слава Богу, играет медленная песня. Это намного сложнее, чем я думал.
Когда мелодия затихает, он притягивает меня ближе, скользя руками по моей пояснице. Я обнимаю его за шею, и теперь наши тела прижаты друг к другу. Он все еще мягко покачивает бедрами в спокойном ритме. Тепло его тела разжигает огонь в моем животе и груди. А потом он опускает одну руку вниз, чтобы взять меня за задницу.
Глава 28
Джэ
Джуничи наклоняет свое лицо, и я утыкаюсь в него носом, прижимаясь и вдыхая его запах.
– Ты справился гораздо лучше, чем я думал, – говорит он. Господи. Я хочу сделать это снова, но в следующий раз нагишом. Танцевать бачату голышом не считается сексом, так ведь? Как далеко мы можем зайти, прежде чем это станет сексом? Мне нужно четкое руководство.
– Я же говорил тебе, – шепчу я, касаясь его губ своими. Мой разум затуманивается, а тело перегревается. Он целует меня, и я стону, потому что он так хорош и крепок. Он всегда такой.
Джуничи отрывается от легкого поцелуя, медленно подносит ладонь ко рту и кусает себя. Я самоуничижительно улыбаюсь.
– Я выгляжу болезненным? – Он велел мне спрашивать его, когда я захочу покормиться, но я еще не привык это озвучивать. Кроме того, я не знаю, когда мне это нужно. Это чувство отличается от моего обычного человеческого голода.
Начнем с того, что у меня появляется сухое першение в горле, и оно становится все хуже и хуже – вот почему я принял это за грипп. Я могу его игнорировать, но не знаю, как долго я должен это делать. Сколько времени должно пройти, прежде чем я окажусь обездвиженным, покрытым струпьями и в позе эмбриона? Мне, кажется, нужно проверить это в безопасной среде, чтобы понять свои новые ограничения.
Он отрывает свой клыкастый рот от ладони.
– Ты немного серый, – рассеянно говорит он. – Ты еще не испытываешь желания покормиться? Так, будто ты от природы этого