с прошлой субботы, и ты ни разу не взял трубку! Что мне делать, Джэ? У тебя нет семьи, кроме твоего отца, и ты чертовски упрям в том, чтобы заводить друзей и просить о помощи. Так что?
– Драматично, – выплевывает Джэ. – Боже, Пиппа тоже здесь?
– Нет, не здесь, кретин. Почему ты не отвечаешь на мои звонки? Я же твой лучший друг.
Очевидно, это Сайрус. Лучший друг Джэ и первая любовь. Он рассказал мне о нем все во время одного из наших ночных телефонных разговоров, когда я был за границей, и о том, как он был сбит с толку в юности из-за своих чувств к Саю.
А теперь выясняется, что он был гребаным вампиром. Мы не навешиваем ярлыки на свою сексуальную ориентацию, как это делают люди, принимаем себя любыми. Как больно расти, не зная, кто и что ты есть на самом деле, что тобой движет, чувствовать стыд, бремя и разочарование от попыток себя узнать. Люди действительно неправильно все понимают.
Когда я встаю и обхожу диван, Сайрус наконец замечает меня. Он поворачивается ко мне лицом, затем отступает назад, его глаза широко раскрыты. А глаза у него большие. Они шоколадно-карие и по форме напоминают огромный миндаль. Его кожа такого же орехового цвета. У него короткие шелковистые иссиня-черные волосы, очень прямой нос и небольшая щетина, обрамляющая тонкие губы.
У Джэ определенно есть типаж. И подтипаж – на один уровень глубже, чем вампиры. Я понимаю, что ставлю две галочки напротив того, что ему явно нравится.
– Ты кто, черт возьми? – спрашивает Сайрус, приподняв густую бровь. Он и Джэ стоят передо мной. Они одинакового среднего роста, но один теплая ваниль, а другой карамельный макиато. Раздраженный, Джэ встает между нами.
– Сай, пожалуйста. Это Джуничи Такаяма, Джуничи, это Сайрус Даял.
Я улыбаюсь.
– Приятно познакомиться. Я много слышал о вас.
Сайрус с презрением усмехается.
– Хотел бы я, черт возьми, сказать то же самое. Ты вампир.
– Верно.
Сайрус переводит взгляд на Джэ, фокусируясь на нем словно лазер.
– Господи, мужик… ты с ним спишь?
– Ради бога, Сайрус, пожалуйста, прекрати, ладно? Просто успокойся. Ты меня убиваешь. Буквально уничтожаешь. Кровавая баня. Все виды судебно-медицинских доказательств.
Типичный воздушный английский акцент Джэ внезапно стал тяжелее, его слова – менее ритмичными, а гласные более протяжными с появлением Сая, как будто он сдерживал свою манеру речи от нас, говорящих на американском диалекте. Как будто мы бы не поняли его естественного произношения.
Он делает паузу, кажется, впервые принимая во внимание своего друга с тех пор, как Джэ открыл дверь. Он глубоко вдыхает и выдыхает, прежде чем неохотно смотрит на меня.
– Прости, приятель.
Я поднимаю бровь, обхожу их двоих и направляюсь к двери.
– Похоже, вам обоим нужно время, чтобы наверстать упущенное. Я пойду в кафе через улицу. Кто-нибудь из вас что-нибудь хочет?
– Нет, спасибо. – Джэ вздыхает, приподнимая очки и потирая переносицу.
Сайрус с ехидством вскидывает подбородок.
– Ничего не нужно. Спасибо.
Я вежливо киваю, прежде чем уйти. Боже. Сайрус как клубок огня и напряжения, последнее, что нам сейчас нужно. Я и так на взводе из-за всего этого испытания, пытаюсь сохранять спокойствие, взять на себя ответственность за пожар, который я разжег.
Чего Харука не сказал Джэ, так это того, что он думает, что мой укус стал спусковым крючком. Я сказал ему, что от Джэ раньше питались другие вампиры, но качество моей родословной – вот что отличается в этот раз. С того момента, как я увидел его почти два месяца назад, отношения между нами были напряженными, и притяжение становилось все сильнее, чем больше мы сближались.
Это пугает меня до смерти.
Одно дело, когда я считал его особенным чувствительным человеком. Зная теперь, что он такой же, как я – что он вампир по своей природе и поэтому способен формировать связь, – мне кажется, что я играю со спичками в сухом-сухом кустарнике. Весь мой образ жизни, все, что я построил для себя, находится под угрозой. Одно неверное движение, и все пойдет прахом. Я буду прикован к нему навеки, даже не зная, какой он вампир на самом деле.
Кем он станет, когда его природа полностью пробудится? Насколько сильно он изменится? Является ли жесткая, надменная гордость рангового вампира наследственной в нашей крови или приобретенной? Природа или воспитание? Сейчас я не могу этого знать.
Мне нравится Джэ. Очень. Он веселый и добрый, умный, проницательный и приземленный… очаровательно тревожный, наглый и теплый. Красивый. Если этого недостаточно, он потрясающий на вкус. Он мне нравится. Но я не могу отказаться от своей свободы ради него. Или ради кого-либо. Не навсегда.
Глава 26
Джэ
– Тогда скажи мне, что ты не трахаешься с ним.
Сайрус расхаживает передо мной взад-вперед. Я сижу на своей кровати, прижавшись спиной к стене и скрестив ноги в позе дзен. Это не помогает мне расслабиться.
– Ну? – Он делает паузу, глядя на меня. Технически я больше не сплю с Джуничи. Он только что сказал мне, что мы не можем этого делать.
– Не сплю, – просто отвечаю я.
Сайрус отшатывается назад.
– Значит, не спал? Никогда?
Ну… это уже другой вопрос, не так ли? Я уклоняюсь.
– Ты можешь расслабиться, пожалуйста? – спрашиваю я. – Ты пришел сюда кричать на меня? С тех пор, как я переехал, ты совершенно меня не поддерживал. Еще до этого ты высмеивал мою карьеру и исследования, мою сексуальную ориентацию…
– Я просто смеялся с тобой над этими вещами. Не принимай близко к сердцу…
– Но это не смешно, Сайрус.
Ненавижу, когда люди говорят: «Не принимай близко к сердцу». Это такая хрень. Для меня это звучит так: «О, не будь сложным, живым и дышащим человеком с чувствами, опытом и взглядами, отличными от моих собственных. Просто прими, что я бесчувственный придурок, ладно?» Люди ужасны.
– Именно это я тебе и говорю, – продолжаю я. – Ты был еще большим кретином из-за того, что я живу здесь… но я всегда поддерживал тебя. В том, чтобы стать дантистом, обручиться с Пиппой… когда ты решил сесть на эту гребаную «соковую диету» на тридцать дней и выглядел как ходячая реклама помощи голодающим детям.
Сайрус, дуясь, складывает руки.
– Идиот.
– Ты можешь поддержать меня… хотя бы раз? Наши жизни… Мы меняемся. Ты скоро женишься. Я узнаю о себе много нового здесь, и это хорошо. Можешь, пожалуйста, уважать это и не кричать на меня все время?
Тяжело выдохнув, Сайрус подходит ко мне и забирается на кровать. Он садится рядом со мной, лицом ко мне. Выражение его лица искреннее и спокойное впервые с тех пор, как он вошел в мою квартиру.
– Я не хотел на тебя кричать. Я просто… я скучаю по тебе. Дома ты был не очень занят, и я мог в любое время увидеться с тобой или зайти к тебе