сработать и все же устроили такую проверку? Да, я вас…
Хранителю не дали договорить, стража герцога, резко подскочив, ударила его кинжалами с двух сторон.
— Приберись здесь, — недовольно поморщился герцог и, развернувшись, вышел из камеры. Его стража последовала за ним, оставляя в одиночестве Лесара и умирающего хранителя. Тот, чувствуя, как жизнь уходит из него вместе с кровью, подполз к бывшему кристаллу, что превратился в темный хрустальный валун и прислонился к нему щекой.
— Прости меня, Эловей, — прошептал он, — я такой глупый…
— Она не мертва, — словно через силу, предупредил его беловолосый. — Просто уснула. Если найдут свободного Оракула, то она сможет покинуть кристалл.
— А ты? Ты же Оракул, я чувствую! Освободи ее!
— Я не способен сделать это, — юноша коснулся ожерелья у себя на груди. — А если бы и мог, я не свободен. Вместо кристалла я ношу это, потому и обмен со мной невозможен. Кристаллы Оракулов не видят меня.
— Эловей говорила… герцог никогда не достигнет своей цели… на какие бы жертвы он не шел… Подойди…
— Зачем?
— Я хочу тебе кое-что рассказать…
Оракул смотрел на умирающего. Видел, что тому оставалось жить считанные минуты, стоит ли заговаривать с ним? Но хранитель не стал его дожидаться и тихо прошептал:
— Я разделил с ней свои чувства. Отдал половину себя, чтобы она не так сильно страдала в кристалле…
— Зачем? Она ведь все равно не стала свободной…
— Но зато она могла со мной разговаривать, чувствовать, понимать, что я люблю её…
— Любовь тюремщика к своей пленнице… очень романтично.
— Ты ошибаешься… я любил ее по-настоящему и пошел на этот эксперимент только из надежды освободить ее… Она правда не умерла? Правда, просто спит?
— Правда…
— Она сказала, придет сила без тела, и герцог падет…
— Я знаю, я видел эту силу.
— Вот как… И ты не рассказал об этом герцогу?
— Это надежда на свободу, думаешь, стоило лишаться ее?
— Свободу… Подойди… Скорее… Свобода… Да… я понимаю, о чем ты… Эловей тоже хотела свободы… но всё, что я мог… только отдать половину себя… Но тебе я в силах помочь… подойди быстрее…
Лесар не рассчитывал на многое, но, видя горящий в агонии взгляд, опустился на колено и наклонился к умирающему хранителю. Тот неожиданно резко вскинул руку и окровавленными пальцами уцепился за ожерелье, что сковывало свободу Оракула.
— Пообещай… пообещай… что найдешь того, кто освободит мою Эловей. Обещай, что уведешь ее в Вечный лес и дашь ей свободу…
— Обещаю…
— Спасибо…
Взгляд хранителя кристалла потух, лицо замерло в посмертной маске, и магия печати развеялась, от чего хрустальный валун пошел голубой рябью и стал источать ауру печали. Лесар наблюдал за этим несколько минут и, наконец, вздохнув, решил подняться. Но рука хранителя, уцепившись за украшение, не отпускала его, и парень слегка дернул руку мертвеца. С тихим звоном звенья ожерелья под его пальцами рассыпались, и подчиняющее заклинание пало вместе с остатками металла на пол, что скрылся с глаз погрузившись в натекшую кровь.
Дыхание замерло в груди Лесара. Чувства и эмоции, сдерживаемые до этого, накрыли с головой. Боль, ненависть, жалость, совесть, чувством вины, рвали сердце и разум. Но страх, липкой патокой усмирил все, и оракул затрясся, представляя, как сейчас, за спиной скрипнет дверь и… Нет, нет, нет! Лесар поднялся, выпрямился, тряхнул головой, отчего его волосы хлестко прошлись по плечам, и улыбнулся.
Нет, он больше не будет писать сценарий страха и боли. Герцог, разозленный проигрышем, не хватиться своего Оракула. Он сейчас направится на полигон и будет выпускать пар, а Лесар…
— Обещаю хранитель, я найду того, кто освободит Эловей из плена, и обязательно расскажу, как ты любил ее до самого конца… Великий Лес сам придет за ней, и больше никто не сможет отнять у нее свободу…
Сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, Лесар покинул камеру. Закрывая дверь, наложил на нее печать, дабы никто не потревожил покой умершего хранителя и его любимой. Дойдя до конюшен, оседлал одну из лучших лошадей и спокойно покинул замок. Он направился к границе, туда, где Вечный лес звал его, обещая поддержку и силу. От этой помощи свободный Оракул отказываться не собирался. Лесар жаждал взять все, что предложит Темный лес, и вернуться, чтобы смести с лица земли все королевства, что удерживали его собратьев в вечном плену».
* * *
— Ну как? — Ника, уже не так нервничая, смотрела на Ратмира.
Тот обдумывал только что прочитанное и был немного растерян. Он хорошо помнил, как они собирались в дорогу. Как Нордик наставлял своего двойника и создавал ему защиту. Как Элрик закупал припасы в дорогу и оседлывал коней, что привели для него.
Ранним утром, пока все в замке спали, кроме стражи, магистр, скрывшись отводом глаз, вместе с ним выехал за ворота. В тот момент казалось, что глава закончилась, и он остался парить над замком, а после последовал за своими товарищами. Но то, что Ника перекинется в главе на замок герцога, и там Адриан попытается освободить Оракула и, потерпев очередную неудачу, запустит цепь параллельных событий — не ожидал.
— Я думал, эта история про мага… — осторожно начал Ратмир, размышляя, почему его не притянуло к последующим событиям.
— Да, — кивнула Ника. — Но не только. Маг не может существовать без своего мира, а магический мир не может стоять на месте и ждать, что же сделает Рэтмир.
— Да, я помню, ты говорила об Оракуле, что будет влиять на события. Но не думал, что ты, таким образом, создашь отрицательного героя.
— А Лесар не отрицательный герой. Он вроде Рэтмира. Сильный, разозленный, жаждущий мести. Если они схлестнутся со своей местью, то мир погибнет, но, если они смогут преодолеть свою ненависть, то станут героями…
— Значит, одного героя тебе мало? — усмехнулся Ратмир.
— Лесар нужен, чтобы показать Рэтмиру, куда может привести ненависть. Этот персонаж заставит его задуматься о том, какова цена его жажды отмщения…
— Получается, ты продумываешь все наперед? Не сама будешь вкладывать свои мысли в голову персонажа, а заставишь его осознать все самому.
— Разумеется. Нет ничего лучше личного опыта.
— Но это заставит многих людей страдать…
— Теперь ты хочешь сказать, что автор — садист.
— Ну-у… Ты сама так сказала…
— Знаешь, если бы люди