Бен развернулся всем телом к ней, — я, честно говоря, надеялся на то, что ты расслабилась и решилась на кратковременный роман для исцеления души, но вместо этого ты опять наступаешь на те же грабли, и, чувствую, быть беде.
— Что? Почему? — она с ужасом в глазах посмотрела на кузена.
— В прошлый раз ты хотела сменить работу и уехать в Глазго, но появился Кит, и вот ты два с половиной года живёшь в Саттоне и продолжаешь работать в месте, которое ненавидишь. И Лондон ты не любишь, но вот вся твоя жизнь там, потому что там был этот кусок… — Бен многозначительно посмотрел на неё и, выдержав небольшую паузу, продолжил, — Сейчас всё как-то встало на рельсы, но ты нашла себе увлечение вообще в другой стране. И каков дальнейший план? Остаться тут в Риме с ним?
— Так, стоп, ты забегаешь слишком далеко. Я не планирую здесь жить, не выбираю имена наших будущих детей… — Олив запнулась и, подумав, поняла, что у неё нет никакого плана, — Мне вообще не до конца понятно, чего я хочу. Просто в моменте общения с Тео мне хочется…
— Броситься ему на шею? — продолжил Бен её мысль, хитро улыбнувшись, — Ну так вперёд! Но только в том случае, если ты все же решишь для себя, что всё это так и останется коротким увлечением, которое не продлится дольше, чем твоё пребывание в городе.
— Вот так я и не умею, — Олив выпустила из лёгких лишний воздух и ощутила, как её затапливает едкая горечь сожалений.
— Боже, так научись! Это же Италия, здесь всё несерьёзно! Уверен, Тео и сам будет не против. Он ловит каждое твоё слово как верный пёс, и сам явно тянется к тебе. Опять же, мы виделись всего два раза в жизни, но даже мне очевидно, что там что-то есть, назовём это сильным интересом к тебе. Вот и организуйте себе ситуэйшншип на несколько ночей, а потом ты уедешь и всё это сойдёт на нет, оставшись приятным воспоминанием.
— Я просила аудиенцию с твоим здравым умом, но такое ощущение, что со мной общается авантюристская сторона, — с сомнением протянула Олив.
— Мой здравый ум голосует за решительные действия. Вы просто очаровательны, как впервые запавшие на кого-то подростки, вот только жалко драгоценного времени, которое тратится впустую.
— Я не могу быть легкомысленной, знаешь ли, — Олив уронила лицо в ладони, — И вся эта история с несколькими ночами звучит сомнительно. А вдруг я вообще влюбилась. Уеду и буду страдать, и какой тогда смысл?
— Тогда смысла нет вообще, — бросил Бен, разводя руками, — Забудь и забей. Смотри на него как на предмет искусства. Симпатичный, приятный, доставляющий эстетическое удовольствие. Но на этом всё. Иначе дальше будет хуже.
— Один вариант хуже другого, — выдохнула Олив в ладони и, растерев лицо, добавила, — Всё. Пусть всё будет так же, как сейчас. Я не готова ещё две недели плакать в подушку в Лондоне. И есть работа и дела, которые нужно делать. Сконцентрируюсь на них. И возьму обратный билет сегодня же.
Бен ошарашено открыл и закрыл рот.
— Это вот вообще не тот эффект, которого я ожидал, — протянул он, — И-и на какое число?
— Вся эта история с твоим каналом продлится до воскресенья, — Олив принялась загибать пальцы, — Сегодня пятница, а значит, где-то до среды мы уже будем знать исход. Скорее всего. Билет возьму на утро четверга и буду спокойно решать вопросы уже в Лондоне. Без триггеров.
— Или замути с ним и до среды наслаждайся своим классным а-ля курортным романом? — он подёргал бровями и весело улыбнулся.
— Бен, всё, отбой, с тобой невозможно поговорить серьёзно, — она закатила глаза и поднявшись с дивана, прошла в свою комнату, — Собирайся, мы едем в Трастевере.
— Что-о? — раздалось обалделое из гостиной, — Олив, что на тебя нашло?!
— Мы потеряемся там и напьёмся в первом попавшемся баре! — повторила она, высунув голову в дверной проём, — немедленно собирайся или я вытолкаю тебя как есть.
* * *
— Тео! Тео, проснись! — послышался осторожный шёпот над ухом.
Он с трудом разлепил глаза и посмотрел перед собой, распознав в импрессионистском полотне, написанном его собственным замутнённым сознанием, образ Мейв.
— Тео, скорее просыпайся, ты проспишь! — повторила она уже громче, в очередной раз потормошив его за плечо, — Там мама приехала, и вообще тебе выходить через полчаса. Давай! Где твоя футболка?
— Что ты тут делаешь? — он тяжело поднялся на локтях, натягивая одеяло до самой шеи.
— Мама сказала тебя растолкать. Вставай, уже готов завтрак, — Мейв оттолкнулась от кровати, распахнула дверь его комнаты и вышла вон.
Как только Тео выдохнул, её голова вынырнула обратно из-за дверного откоса и, опасно прищурившись, добавила:
— Если ты не встанешь в течение пяти следующих минут, я вернусь с подкреплением.
И скрылась.
Тео упал обратно на матрас, растёр лицо ладонями и постарался сфокусировать взгляд на трещине в потолке. Как только её очертания приобрели обычную резкость, осторожно сел на кровати и свесил ноги на каменный пол. Прохладный. Поднялся с постели и, потянувшись, оглядел комнату в поисках приготовленной с вечера одежды. Тогда же в голове краткой вспышкой возникло воспоминание: рубашка-поло осталась висеть на полотенцесушителе в ванной.
Достав из шкафа подходящие брюки, он перекинул их через плечо и, уложив носки в карманы пижамных штанов, вышел из комнаты.
Из кухонной зоны сейчас доносился микс женских голосов: Грейс, Мейв и…Олив?
Тео застыл и осторожно обернулся. Как раз в тот момент, когда голоса стихли. Из-за стойки на кухне на него смотрела Грейс.
— Доброе утро, соня! — махнув деревянной лопаточкой, обратилась сестра к нему и продолжила выкладывать еду со сковородки на тарелки.
Олив, до того сидевшая на барном стуле к нему спиной, обернулась через плечо и удивлённо вскинув брови, ненадолго задержала на нём внимательный взгляд.
— Доброе утро, — неловко улыбнувшись, бросила она, будто опомнившись, взяла тарелку со стойки и скрылась за стеной в глубине кухни.
Больше никогда он не будет засиживаться допоздна. Тео решительным шагом направился в ванную и, как только дверь захлопнулась, повернул замок на ручке. Женщины окончательно захватили его квартиру. Разве это нормальная ситуация для мужчины в тридцать два года?! Наверное, да, но как вся эта компания таким составом умудрилась собраться на его кухне этим утром?
Он подошёл к зеркалу и посмотрел на свое отражение. Несколько непослушных прядей снова упали ему на лоб, двухдневная щетина ещё не выглядела как катастрофа, но уже не мешало бы побриться.
Пройдя все утренние ритуалы, он оделся и, зачесав волосы назад, вышел из