одной из таких Джордано Бруно был сожжён на костре инквизицией за отрицание аристотеле-птолемеевской системы мира, принятой в то время в церкви, — не встретив понимания во взгляде Олив, Мейв тут же пояснила, — Ну, мол, всё вращается вокруг Земли. А он такой: «Нет, не вокруг Земли, полудурки. И Бога вы неправильно понимаете, и Вселенную, и душу человека, и вообще все монахи — ослы». Та-ак, что ещё…
Мейв постучала кончиками пальцев по губам и продолжила:
— Можно ещё упомянуть имя человека, который написал на Бруно донос. Звали этого мерзавца Джованни Мочениго. Въедливый был тип: упомянул и критику понимания Христа как добровольного мученика; — Мейв загнула палец, — и сомнение в существовании высшего суда; — ещё один, — а ещё распространение идей о реинкарнации, — и ещё, — и намерение создания секты «новая философия». Когда в ходе так называемого суда инквизиции, судилища по сути, Джордано Бруно вынесли приговор о сожжении, он очень метко ответил: «Сжечь — не значит опровергнуть». И был прав, — будто в попытке придать вес собственным словам, Мейв активно покивала, — Теперь на площади где был костёр, ему стоит памятник, и нет ни одной церкви. Это имя известно во всём мире, а людей виновных в его смерти запомнят только как убийц. Ну а на Кампо-деи-Фиори построили рынок, чтобы сгладить впечатление от местечка. Там пицца отличная, лучше брать с собой кусочек и гулять по району вокруг.
Когда Мейв перестала говорить, за столом воцарилась непривычная тишина. Тео во все глаза уставился на племянницу, не скрывая поражённой улыбки во весь рот. Олив повернула голову в его сторону и победно провозгласила:
— Вот тебе и краткая выжимка.
Мейв, заметив на себе удивлённый взгляд дяди, с недоумением спросила у него:
— Что? — не получив ответа, она заметно занервничала, — Чего ты так смотришь?! Я где-то ошиблась?
— Ты просто не представляешь, насколько сильно я сейчас горжусь тобой, — всё так же заворожено проговорил Тео.
— Серьёзно? — плечи Мейв, до того напряжённо приподнятые, теперь опали, на щеках проступили ямочки, уголки губ поползли вверх, — А ты что, думал, я не слушаю? — с вызовом спросила она у дяди.
— Я сильно недооценивал твою способность запоминать услышанное и выделять главное, — спокойно признался Тео и повернувшись обратно к тарелке, продолжил обед.
В этот момент по квартире разнеслась пронзительная трель дверного звонка. Мейв тут же подскочила с места и с криком «Это Франческа!» ломанулась к двери, оставив на тарелке несколько недоеденных кусочков. мяса плавающих в соусе.
— Ну, всё, мы её потеряли, — заключил Тео, проводив племянницу взглядом.
— Ну и ладно, главное, добились, чего хотели, — Олив довольно улыбнулась и отправила в рот последний кусок мяса, — Сейчас «сделаю туфельку» и мне понадобится твой планшет. Ужас как хочется уже приняться за работу.
— Не вопрос, — Тео поднялся с места и прошёл к креслу, на котором оставил девайс.
Достал его из-под подушки и направился обратно, аккуратно опустил планшет на стол неподалёку от Олив и вернулся на своё место к хлебу и соусу.
— Здравствуйте, мистер Галлахер! — раздалось от двери.
— Привет, — повернув голову на звук, отозвался Тео.
Олив проследила за его взглядом и увидела стоящую в дверях худощавую девочку с прямыми светло-русыми волосами до плеч и очень выразительными оленьими глазами, над которыми выделялись ярко очерченные тёмные брови вразлёт. Она робко улыбнулась присутствующим, явно не зная, куда девать руки. За её спиной тут же возник рыжий ураган. Мейви, подтолкнув подругу в сторону комнаты, буднично произнесла:
— Чесс, это Олив. Олив, это Франческа, моя бэсти. Давай, проходи, не стой, — без лишних слов она втянула её за дверь с надписью «Держись подальше» и как только замок щёлкнул, за стеной включилась музыка, и разразился громкий смех.
— Если что, на такой случай у меня есть беруши, — Тео растянул губы в неловкой улыбке и провёл кончиками пальцев по правой брови.
— Думаю, я обойдусь, — на улыбке проговорила Олив, — Что же, — она пододвинула планшет к себе и, обнаружив его разблокированным, проскролила уже открытый документ к самому началу, — Думаю, я утону в работе часа на два. Не помешаю?
— Что ты, ни в коем случае, — Тео мотнул головой и, снова встав, отнёс тарелку в мойку, — Я как раз тут приберусь, а ты, если что, зови.
— По рукам, — Олив понятливо кивнула и, продолжая вымакивать соус хлебом, начала читать, но тут же, вспомнив важное, окликнула его, — Тео!
— М? — он обернулся от мойки.
Олив выставила указательный палец и его кончиком покрутила у щеки в жесте «очень вкусно»:
— Сальтимбока просто fantastico, — тихо проговорила она.
— Grazie, — раздалось в ответ.
Тео, плохо скрывая смущение, улыбнулся ей и, повернувшись обратно, включил воду, а Олив ещё с минуту смотрела ему в спину, блуждая в размышлениях, бесконечно далёких от текста о Кампо-деи-Фиори.
* * *
— Бен, мне сейчас очень нужен твой здравый ум и взгляд со стороны, — Олив вернулась домой ближе к вечеру и, пройдя в гостиную, обнаружила кузена сидящим на диване уткнувшись в экран ноутбука.
— Мгм, — отозвался он задумчиво, — секундочку. Я уже почти закончил.
Ещё с минуту он набирал текст и без конца скролил какой-то документ, но вот, наконец, крышка ноутбука захлопнулась, и Бен поднял на неё глаза.
— Я весь внимание, — проговорил он, отодвигая компьютер на кофейный столик.
— Так, хорошо, подвинься, — Олив слегка подтолкнула Бена к краю и умостилась рядом, — Мне… Мне важно понять. Насколько адекватно было бы мне сейчас, ну скажем, потерять голову от… Ну не от любви, но, скажем, от какой-то магнетической привязанности? Во-от.
Бенджи лишь удивлённо поднял брови и открыл рот, чтобы сказать что-то, но тут же выставил ладонь вперёд в немом жесте «погоди».
— Давай не будем играть в шарады, и сразу проясним ситуацию, — сказал он, подумав несколько секунд, — Ты запала на Тео и интересуешься, нормально ли это сразу после многолетних отношений с придурком Китом? И весь этот булщит, который ты выливала на меня последние два дня про «дружбу» ничего не стоит.
— Ну да, что-то вроде того, — Олив сцепила пальцы в замок и уставилась на них невидящим взглядом, — Звучит как-то упрощённо, чем на самом деле, но-о… Но да, у меня голова кругом и розовые очки, которые как будто бы уже приклеились к носу и никак их уже не снять.
— Нда-а, — Бен потёр переносицу и протяжно вздохнул, — а он?
— А я не знаю, — она пожала плечами, — И мы собираемся работать вместе, а значит, это максимально глупо. Надеяться на что-то. Можно ведь только всё испортить. А потом я вообще уеду.
— Ох, Олив, —