Читать интересную книгу Неприкрытая жестокость - Колин Маккалоу

— Дорогая моя, я так рада с тобой познакомиться, — сказала Дагмар. — Курт много писал о тебе. Мама, что скажешь?

Баронесса улыбнулась загадочной улыбкой Чеширского кота:

— Она в самом деле прекрасна, Дагмар. — Потом женщина обратилась к Хелен: — Я всегда знала, что американские косметологи чрезвычайно талантливы. Какая компания производит краску для волос, которой вы пользуетесь, и как называется цвет?

Застыв с полным ртом необыкновенно вкусной булочки с маслом, Хелен удивленно моргнула. Затем она поспешила проглотить еду, но закашлялась, едва не подавившись.

«Члены этой компашки настолько гордятся чистотой крови и своим благосостоянием, что не сдерживают себя ни в желаниях, ни в словах. А ведь если бы захотели, то смогли бы и лимон преподнести как сироп. Меня ожидает непростое времяпрепровождение», — подумала она. Вслух же сказала:

— Я не крашу волосы, баронесса. Это наш семейный цвет. У моего брата такие же.

Мать с дочерью обменялись многозначительными взглядами, словно не поверили ни единому слову.

— Понимаешь, — сказала Дагмар, — «Фалендорф фарбен» намеревается развивать косметическую линию, которую мы назовем «Домина»[19]. Что означает…

— Леди! — прервала ее Хелен. — Дамы, я хорошо разбираюсь в латыни и греческом. На самом деле я окончила summa cum laude[20] Гарвард — один из лучших университетов. Думаю, вы знаете.

— Отец Хелен, — Курт выглядел смущенным, — президент другого известного университета — Чабба.

— Действительно? Как мило, — заметила баронесса.

«У нее, — усмехнулась про себя Хелен, — наверное, такая родословная, что фон Фалендорфы на ее фоне выглядят мужланами и деревенщиной. Готова поспорить, что Екатерина Медичи приходится ей дальней родственницей, наряду с Лукрецией Борджиа. Мне будет здесь весело!»

Джозеф сидел напротив Хелен и одарил ее обаятельнейшей улыбкой.

— Завтрак довольно быстро проходит, — сказал он по-английски с акцентом более сильным, чем у остальных. — Буду с нетерпением ждать неторопливой беседы за ужином, Хелен.

— И я тоже, — с притворной улыбкой ответила она. Джозеф походил на мужчину, которому нравятся жеманные улыбки.

Он еще раз ей улыбнулся, встал из-за стола, поклонился, на прощание щелкнув каблуками, и пошел прочь.

— О, дорогой, поблагодари за меня своих родных! — сказала Хелен, откусывая от хрустящей булочки. — Такой вкусный завтрак! Вроде ничего сладкого, но и ничего диетического. Мне очень нравится. Это болонские колбаски?

— Нет, «Кайзерфлайш», — ответил Курт, который, по-видимому, вменил себе в обязанность следить за порядком. — Они из телятины — более нежные.

— Да, аппетитно. — Хелен положила несколько кусочков на щедро смазанную маслом булочку. — От такого завтрака я могу растолстеть, Курт. Серьезно. Кстати, Джозеф пошел на работу?

— Как и все мы сейчас, — ответила Дагмар с холодком в голосе. — Ужин будет в восемь, но мы собираемся в половине восьмого в красной гостиной на аперитив. Макен пошлет за вами кого-нибудь, иначе вы можете заблудиться.

— Отличная мысль, — сказала Хелен, берясь за третью булочку. — Курт, пожалуйста, иди с сестрой. В любом случае чуть позже я уеду.

Он ей улыбнулся и поспешил следом за удаляющейся Дагмар.

«Для богатой женщины она одевается не ахти, — оценила Хелен, глядя им вслед. — Ее юбка, джемпер и пиджак отнюдь не от Шанель или «Баленсиага». В Нью-Йорке я повезла бы ее в магазин «Блумингдейлз», а не «Бергдорфс». И она не поехала бы в «Филенес Бейзмент» в Бостоне. Не модница. Тогда кто та загадочная женщина, которая может соперничать с герцогиней Виндзорской? Баронесса следует моде, но она слишком стара. И еще есть в ней что-то… Какой-то изъян, словно поначалу видишь чистый драгоценный камень, а присмотревшись…

Макен слонялся по комнате с позолотой, когда там после завтрака в условленное время появилась Хелен.

— Что делают немецкие дворецкие? — спросила она, когда он вел ее по длинному коридору с вычурной отделкой. — У моего отца в Университете Чабба есть дворецкий, но он скорее руководит другой прислугой. Он, например, открывает входную дверь, если только проходит мимо или не занимается столовым серебром. А вообще для полировки серебра мы нанимаем лишенного стипендии студента.

Она щебетала, пока не поняла, в какой ужас повергает Макена ее фамильярность. Тогда она остановилась напротив.

— Макен, — с искренностью в голосе обратилась она, и ее глаза, не отрывающиеся от его морщинистого лица, затмевали сверкание танцевального зала, в котором они находились, а уж он сделал бы честь любому дворцу. — Вы должны понимать, что я ближе к вашему классу, чем к классу фон Фалендорфов. И я не собираюсь выходить замуж за Курта, поэтому в нашем общении нет ничего неблагопристойного. Я здесь потому, что господину Курту пришлось многое пережить за время похищения и ему нужна была компания для поездки домой. Другими словами, я — всеобщий друг, а не невеста.

Его серые проницательные глаза смотрели на нее с уважением и симпатией.

— Я понял, мисс Хелен.

— Отлично! Мы собирались вернуться домой в понедельник, но не удивлюсь, если отъезд будет перенесен на завтра. Курт здесь несчастен.

— Да, из-за господина Джозефа. Курт не может ему простить того, что он причиняет боль его сестре.

— А какая у Джозефа настоящая фамилия? — спросила она, не скрывая любопытства. — Что-нибудь аристократическое?

— Нет, вовсе нет. Рихтер, — ответил Макен.

— Откуда он родом? У него другой акцент.

— Не знаю, мисс Хелен, но думаю, что из Восточной Германии. — Он с гордостью провел вокруг рукой: — Разве не прекрасный зал?

— Для семьи из пяти человек он совершенно гедонистический, — колко заметила Хелен. — Я знаю, что семья богата, Макен, но содержание этого замка должно стоить целое состояние.

Стена отчуждения была разбита; пожилой человек проникся к ней симпатией и готов был рассказать практически все.

— Именно так, мисс Хелен, именно так! Их это разорит, но граф фон Фалендорф и слышать ничего не хочет о продаже Вечерней Песни — так переводится название замка.

— Довольно скоро его можно будет назвать Лебединой Песней.

Они вышли из зала. Дорога до входной двери оказалась весьма длинной.

— Вы скучали по Курту? — спросила она.

— И да, и нет. Думаю, собственная работа всегда интересовала его больше, чем завод или все остальное.

— А завод действительно работает и в субботу?

— Не сам завод. Господин Джозеф и госпожа Дагмар едут в свой офис. Так замечательно, что вы разыскали Курта до выплаты выкупа.

— Почему вы так говорите?

— Это были деньги баронессы, она свое приданое отдала внукам. — Макен открыл одну створку входной двери. — Курт оставил вам в автомобиле карту, мисс Хелен, отметив на ней завод и замок.

Девушка посмотрела на ясное небо; солнце своими лучами ласкало парк вокруг дома, даря тепло.

— Какой ужас, горбатиться в такой день на работе, — сказала Хелен со смехом.

— Господин Джозеф и не будет, — ответил Макен, провожая ее вниз по массивным ступеням. — Днем он уедет из офиса, чтобы навестить свою мать.

— Вы с ней знакомы? — спросила Хелен, глядя на припаркованный у нижней ступеньки «порше». Курту можно доверять. Контроль над ситуацией — его второе имя.

У нее была масса времени, чтобы привыкнуть к особенностям «порше», и даже осталось время, чтобы заблудиться. Однако езда по Мюнхену оказалась не такой трудной, как в Англии, где приходилось ездить не с той стороны. Немцы ездили правильно, по правой стороне дороги. Это не британцы с их островным менталитетом.

Машин здесь было гораздо меньше, чем в Нью-Йорке, даже меньше, чем в Холломене; видимо, далеко не каждый баварец имел машину или пока была доступна только одна машина на семью. Хелен с удовольствием поездила по городу, любуясь его видами, но к половине двенадцатого уже припарковалась недалеко от входа в «Фалендорф фарбен», решив таким образом слиться с работниками офиса.

Когда Джозеф уйдет из офиса, у нее появится отличный шанс проследить за ним. Она только боялась, что он может воспользоваться другим выходом. Тем не менее интуиция говорила ей, что Джозеф не захочет смешиваться с рабочим классом и выйдет именно здесь. Поначалу наличие роскошного «порше» ее несколько беспокоило, но во время катания по городу она видела множество таких автомобилей и решила, что Джозеф не заметит ее, припарковавшуюся вдалеке за дешевеньким «фордом». «Ну же, Джозеф, докажи мою правоту!»

Ровно в полдень он вышел из больших стеклянных дверей и перешел через широкую оживленную дорогу, направляясь к темно-красному «мерседесу», который Хелен прежде не видела. Должно быть, машина только что подъехала. Темно-красная… Со своего места девушке не было видно водителя, но она подозревала, что за рулем — женщина. Заведя «порше», Хелен проследила, как «мерседес» влился в поток машин, и поехала за ним следом, пропустив перед собой две машины.