Читать интересную книгу Неприкрытая жестокость - Колин Маккалоу

— Она говорила с акцентом?

— Да. С иностранным акцентом, свойственным скорее всего Северной Европе.

— Похож на немецкий?

— Точно!

— Вы узнали бы ее снова, сэр?

— По одежде узнал бы любой.

— И кто же одевается лучше всех в мире?

Он казался удивленным невежеством Хелен.

— Герцогиня Виндзорская, даже несмотря на возраст.

— А как насчет Одри Хепберн?

— И в подметки не годится ее высочеству, — страстно ответил мужчина.

«Хмм, чрезвычайно модно одетая женщина забрала планы! — размышляла Хелен, покидая архив. — С немецким акцентом, как мы и подозревали. Никакого описания лица. На данный момент у нас имеется два преступления. Одно совершается на почве секса, второе — из алчности. Правда, алчность не привела к смерти, ведь Курт выжил, но мог и умереть. И не стоит забывать о стеклянном мишке Тедди, там тоже все происходит из-за жадности. И все не такое, каким кажется на первый взгляд! Наша загадочная немка далеко не бедна — этот забавный клерк достаточно точно описал ее одежду — облачение этой женщины стоит около пяти тысяч долларов. Лаборант Университета Чабба зарабатывает такую сумму за год.

У нее еще оставалось время, а у двух караульных со смотровой вышки тюрьмы Холломена имелась для нее информация.

— Несколько недель назад здесь появились мужчина и женщина с геодезическим оборудованием и стали измерять площадь свободных земель, — сказал первый охранник. — Они в основном были на усыпанной гравием территории. Пробыли там большую часть дня.

— Вы можете вспомнить, какого числа?

— В сентябре, в какой-то из дней с шестнадцатого по двадцатое.

— Вы их в бинокль разглядывали?

— Не было необходимости, офицер. Это были два геодезиста в рабочих комбинезонах с городской эмблемой на спине. Мужчина и женщина. Всю работу в основном выполняла женщина.

— Я видел, как позже один из них расчищал щебень с помощью маленького бульдозера, — рассказал второй охранник. — Тридцатого сентября. Я точно помню, потому что это был последний день месяца и приходился на понедельник. Моя жена работает в Чаббе, там выплачивают зарплату раз в месяц и всегда в последний день. Паршивая система!

— Да, работникам Чабба приходится несладко. Как вы думаете, зачем они работали бульдозером?

Охранник пожал плечами:

— Мы решили, что опять собираются строить тюрьму, хотя слухов таких не было. А после больше никто не появлялся.

«Итак, — говорила себе Хелен, доставая из сумки недавно заведенную тетрадь. — Похитители приложили значительные силы, дабы найти место заточения для Курта. Все необходимые приготовления сделаны заранее, чтобы никто не смог связать двух геодезистов и миниатюрный бульдозер с исчезновением Курта фон Фалендорфа. Ночью они приехали, не включая фар. Автомобиль со стен тюрьмы за грудами щебенки не было видно. И они, явно, не единственные, кто сюда приезжал, — отличное место, чтобы заняться сексом в автомобиле. Когда они приехали, Курт был без сознания, и пробыли они здесь скорее всего не больше десяти минут. Местная тюрьма для краткосрочного пребывания — не шибко охраняемый объект. Капитан говорит, что охранники, как правило, несут караул весьма халтурно. Одним из геодезистов была женщина. По словам охранника, именно женщина выполняла основную работу. Так оно и бывает! Достаточно посмотреть на меня».

Тетрадь открыта, разноцветные ручки под рукой. Хелен начала писать в основном бордовым цветом — ее собственные предположения.

В шесть часов Хелен позвонила в дверь Курта, нагруженная едой из китайского ресторана и огромной бутылкой французского шампанского. Она решила, что большая бутылка выглядит заманчивее, чем несколько обычных, которые еще придется открывать — весьма рискованная процедура, когда дело касается шампанского. Большую же открыть придется только один раз.

На первый взгляд Курт выглядел замечательно, гораздо лучше, чем ожидалось от человека, который провел в заключении пять дней совсем без еды и большую часть времени без воды, причем испытывая сильную боль из-за ампутации пальца и слабость от потери крови. Сейчас в его бледно-голубых глазах плескалась жизнь, волосы соломенного цвета блестели, а загоревшая кожа выглядела гладкой и нежной.

Хелен была достаточно высокой, чтобы не вставать на цыпочки для того, чтобы поцеловать Курта. Целуя его полные красные губы, она не испытывала неприязни. Она касалась его рта с удовольствием. Только страсти никогда не возникало. Почему между ними нет страсти? Она много размышляла, но так и не нашла ответа. Пока ни один мужчина не пробудил в ней сильных чувств. Она ни разу не испытывала оргазма, но дети ММ скорее умрут, чем начнут мастурбировать. Самоудовлетворение вызывало чудовищное чувство стыда, к тому же она не испытывала в нем необходимости. До непостижимого состояния, называемого климаксом, еще далеко. Она может и подождать.

— Ведерко со льдом, если найдешь подходящего размера, — попросила она, прерывая поцелуй. — Ты голоден? Поедим сейчас или подогреем еду позже?

— Позже, — ответил он, занимаясь поисками ведерка побольше, потом открыл бутылку. — Ее сделали такой большой, чтобы мы напились? Если так, то я готов, моя прекрасная Хелен. Я скучал по тем дням, когда ты ходила с распущенными волосами, поэтому и невзлюбил твою работу полицейского. А теперь я напою тебя и распущу твои волосы.

— Пьем наравне, — сказала она с вызовом.

Курт налил шампанское в широкие бокалы, и они чокнулись.

— Я знаю, такие бокалы уже не в моде, но все равно предпочитаю их вытянутым, — заметил он, смакуя игристое вино. — Ни у тебя, ни у меня нет большого носа, поэтому мы вполне могли бы пить из высоких узких бокалов, но подумай о тех, у кого большой нос!

— О Боже! — воскликнула Хелен. — У тебя есть чувство юмора!

— Конечно, есть.

— Ты его хорошо скрывал. — Она сделала глоток. — Как я люблю шампанское! И, Курт, я не могла бы найти лучшего повода пригубить бокал, чем празднование твоего освобождения. Ты прекрасно выглядишь!

— Я и чувствую себя прекрасно.

— О чем ты думал в эти почти полные шесть дней?

Выражение его лица практически не изменилось.

— О работе всей своей жизни. Я работал, но ее не закончил. Мне обещали дать фотографии стен. Я соединю фотографии и тогда смогу закончить свою работу. Я ее обязательно закончу. Я прежде не понимал, насколько важно перевести каждый шаг моих исследований на язык математики, как непрерывное множество. За последний год я многого достиг, но теперь знаю, что не допустил никаких ошибок в своих предположениях. Когда результаты исследований занимают больше трех дюжин листов и часто повторяются, легко потерять нить рассуждений. Я упускал это из виду. Теперь все стало понятно. — Его лицо оживилось, загорелось энтузиазмом. — Если и были допущены ошибки, то только в этот последний год, но я так не думаю. Я прав, Хелен. Я прав!

— По крайней мере ты показал мне, как выстраиваются твои приоритеты.

— На рабочем месте — да.

— И угроза смерти не затмила все на свете?

— И да, и нет. Я только хотел завершить свою работу до того, как умру. Работа важнее, даже если смерть неминуема.

— Неудивительно, что тобой так восхищаются коллеги.

— Ты преувеличиваешь.

— Нет, нисколько. Я говорила с ними в связи с этим похищением, и каждый из них восхищался твоим страстным… — Она остановилась, а затем, пораженная, выпалила: — Конечно! Вот где страсть! В работе!

— Ты меня запутала.

— Знаю, и собираюсь оставить в таком состоянии. Пей, Курт.

Хелен решила, что трех бокалов для ее целей будет достаточно. И сделала первый ход.

— Ты хочешь отомстить? — спросила она, пока он снимал с нее туфельку и чулок; она пришла сюда соблазнять, поэтому никаких колготок.

— В данный момент, — начал он, макая пальцы ее ног в свое шампанское, — я больше заинтересован в слизывании шампанского с твоих совершенных пальчиков.

Она взвизгнула и засмеялась.

— Курт, не надо! Я боюсь щекотки!

— Извивайся. Мне нравится, — пробормотал он.

— Хорошо, но не больше пяти минут.

Через пять минут, то есть тогда, когда Хелен досчитала в обратном порядке до нуля, она схватила его за уши и потянула голову наверх.

— Оу!

— Если бы у тебя были длинные волосы, я могла бы схватить за них, но короткая стрижка не оставляет выбора. Только уши. Нет, присядь, Курт, и послушай меня! Я хочу серьезно с тобой поговорить.

Он подчинился, движимый любопытством.

— Хорошо, моя очаровательная Хелен.

— Ты хочешь отомстить своим похитителям?

— Да, естественно. Не столько за доставленные мне неудобства, сколько за боль и тревогу моих родных.

— У тебя есть какие-нибудь идеи, предположения, кто это мог сделать?