как они друг к другу прижались.
– Привет, – бормочу я, слегка приподнимаясь на кровати.
В это же время в дверь входит Бишоп с кофе и пакетом пончиков в руке.
– Извини, детка, тебе нельзя есть.
– Что значит мне нельзя есть? – огрызаюсь я, чувствуя, как мой желудок урчит от вида свежих пончиков.
– Если им придется делать экстренную операцию, ты должна быть готова, поэтому тебе нельзя есть твердую пищу.
– Да ну? – огрызаюсь я, приподнимая бровь. – Тогда угадай, кто еще сегодня не ест.
– Что? – рычит он.
– Выбрасывай их, Бишоп.
– Черт возьми, нет! Я хочу есть.
– Тогда ты должен был съесть их до того, как пришел сюда.
– Я не собираюсь их выбрасывать.
Я прожигаю его взглядом.
– Черт, ладно. Я оставлю их здесь.
Я снова смотрю на Нейта.
– Привет.
Он улыбается, но его глаза обрамлены такими же темными кругами, как у Бишопа.
– Ты спал?
Затем я смотрю на Бишопа.
– Хоть кто-нибудь из вас спал?
Они оба качают головами. Затем Нейт садится на кровать.
– Мы… Мне нужно тебе кое-что сказать.
– Да?
Он сжимает мою руку, его большой палец поглаживает мою ладонь.
– Сейчас Деймон на допросе.
– Что? – Я вскакиваю на кровати, но тут же вздрагиваю от резкой боли.
Нейт ругается:
– Сделаешь так еще раз, и я сам тебя убью.
Я закатываю глаза, потому что только Нейт может угрожать мне убийством сразу после того, как меня чуть не застрелили.
– Но он ничего не сделал!
Нейт смотрит мне в глаза.
– Ты этого не знаешь.
– Да пошел ты, конечно, я это знаю.
Боковым зрением я наблюдаю за тем, как Бишоп садится на одно из больничных кресел. Даже отсюда я вижу, как сильно он хочет пончики.
– Мэдисон, ты не знаешь Деймона. Да, я знаю, что вы близнецы, и я знаю, что между вами есть эта связь… но он очень, очень опасный парень.
– Не для меня. – Я снова смотрю на Нейта. – Я серьезно, Нейт. В тот день он ничего не делал. Он сказал мне… Я помню, как он сказал мне вернуться в машину, и после этого что-то пошло не так.
Выражение лица Нейта никак не меняется. Как будто он знал, что я это скажу.
– Вот именно, Мэдисон. Он знал, что что-то должно произойти.
– Что это значит? – Я усмехаюсь, чувствуя закипающий во мне гнев. – Ты ничего не понимаешь.
– Черт! – Нейт хватается за волосы.
– Мэди! – кричит Татум, вскакивая с лежащего на полу матраса и запрыгивая на мою кровать.
– Господи, черт возьми, Тат! – Бишоп взлетает со стула. – Отстань от нее!
Она взбирается на мою кровать.
– Мне жаль! Мне жаль! Просто… – Она плачет, утыкаясь головой мне в грудь и свернувшись калачиком прямо на моем одеяле.
Я нежно похлопываю ее по спине.
– Я знаю, знаю.
Она сердито вытирает слезы и хлопает меня по руке.
– Никогда, на хрен, так не делай!
– Отлично. – Бишоп обхватывает ее за талию, поднимает с моей кровати и ставит на пол. – Хватит этого дерьма. Я еле сдерживаюсь.
Татум сверлит Бишопа ненавидящим взглядом, демонстративно отряхивая одежду.
– Не буди во мне первобытного человека, Хейс!
Вдруг ее взгляд перемещается за спину Бишопа, и ее глаза мгновенно загораются.
– Ой! – Она хлопает в ладоши, подбегает к пакету с пончиками, вытаскивает один и откусывает большой кусок. – Ням, пончики!
Я больше не могу сдерживаться и смеюсь. Бишоп бросает на меня злобный взгляд.
– Какого хрена? Значит, она может есть пончики, а я нет?
– Именно так.
Он закатывает глаза, возвращается к моей кровати и садится с противоположной стороны. Я открываю рот, собираясь расспросить Нейта о Деймоне, когда двери распахиваются и входят мой отец и Елена.
– Мэдисон! – Елена вытирает слезы со щек. – Господи.
Она подбегает к моей кровати и заключает меня в объятия. Я слышу раздраженное рычание Бишопа. Иногда он слишком устрашающий.
– Привет, – тихо шепчу я, уткнувшись ей в волосы и глядя на папу.
Его глаза налиты кровью, морщины стали более глубокими, а костюм выглядит мятым и поношенным.
– Привет, пап.
Нейт отцепляет от меня Елену.
– Хорошо, а теперь дай ей поздороваться с отцом.
Папа наклоняется и целует меня в голову, застывая на пару секунд.
– Прости, малышка.
Закрыв глаза, я выдыхаю. Кажется, что весь стресс и боль куда-то исчезли.
– Это не твоя вина, папа.
Он делает шаг назад, глядя мне в глаза.
– Ты говоришь это, Мэдисон, но…
Я качаю головой, и, видит бог, это дается мне непросто.
– Нет. В этом никто не виноват.
Его взволнованное выражение лица сменяется гневным.
– Мэдисон, – в его голосе звучат стальные нотки, что, как правило, означает, что я в беде, – ты ничего не знаешь о Деймоне.
– Как ты можешь говорить такое? Он твой сын!
Он открывает рот и снова его захлопывает. Посмотрев на Бишопа, он возвращается взглядом ко мне.
– Чего ты от меня хочешь?
Я улыбаюсь.
– Спасибо. Наймите ему лучшего адвоката. Ему это понадобится.
– Я не думаю, что это… – начинает Нейт, но я его перебиваю.
– Заткнись, Нейт!
Я смотрю на Бишопа.
– Ты тоже собираешься со мной спорить?
Он смотрит на меня, а затем на моего отца.
– Нет. Я тебя понял, детка.
Эти слова. Такие простые, но так много для меня значат. Мои плечи расслабляются, а сердце замедляется впервые с тех пор, как я здесь оказалась.
– Спасибо.
– Я созвонюсь с нужными людьми. У меня есть знакомый в Нью-Йорке. Он лучший