Она молча и недобро смотрела на него, небрежно поигрывая трехметровой толстой цепью, на конце которого имелся устрашающего вида крюк с надписью "Баглан" на зловеще посверкивающем серпе, причем, проделывала это так легко, словно в руках у нее была не цепь весом не менее центнера, а веер из павлиньего пера.
В общем-то, этого недоноска убили чересчур громко для его незаметного существования на этой земле.
Покчу парализовало от страха, и он застыл, прижав галоши к груди и безучастно наблюдая отвесно опускающуюся ему на голову цепь.
В следующую секунду женщина обрушила на него свое сокрушительное орудие, разрубив до самого пола.
Максуд не знал, что с его приспешниками уже покончено. Дело в том, что уже довольно долгое время он слышал вдалеке неясное, но очень приятное пение, и пытался установить, откуда оно доносилось.
Наконец он остановился перед красивыми навесными дверями на кузове барбухайки с надписью" Новые женщины Афганистана!" и, толкнув их, вошел.
Кузов был полон красивых молодых женщин, которые, заметив его, окружили плотным кольцом. Он пытался оттолкнуть их, но не смог, потому что тела под одеждой словно состояли из отдельных фрагментов, не позволяющих как следует упереться и распадающихся при малейшем усилии.
— Пошли прочь! — крикнул он и, выхватив саблю, начал прорубаться к выходу.
В нос ударил запах невыносимой гнили. Женщины хватались прямо за клинок, и когда он рубил им пальцы, то никто не кричал.
Максуд понял, что сходит с ума. В следующее мгновение саблю вырвали у него из рук. Его повалили на пол, неприятно скользкий, покрытый слизью, и сорвали штаны.
Какая-то старуха прорвалась вперед и жадно схватилась обеими руками за кутаг.
— Я первая! — закричала она и оседлала его.
Максуд заерзал по полу, стараясь увернуться от мерзкой старухи, но у него ничего не вышло, и кутаг угодил во что-то холодное и одновременно разлагающееся. И еще он увидел, что вокруг одни старухи. Несколько десятков страшных трясущихся старух, и они устанавливают на него очередь.
15.
Геройский сержант Бен Бакстер.
Когда Дэвид показался из-за самолета, Карадайн первым делом спросил его, где Стейси.
— Сбежал, — пожал плечами Дэвид. — Ему взбрело в голову, что мы хотим его убить.
— И чтобы окончательно разубедить его в этом, ты и стрелял? — спросил офицер, сверля его подозрительным взглядом.
— Стрелял он, а не я. Парень совсем выжил из ума. В конце концов, деньги он уже получил, а доберется он или нет обратно, это его проблемы.
— Ладно, сейчас не до него. Выходи на связь, нам пора запрашивать вертолет.
Дэвид развернул на "Хамвике" "тарелку", запитал компьютер и ввел код. На дисплее запульсировала синусоида внешнего источника.
— "Селеста" вышла на связь, сэр, — доложил он.
— Передай, что груз у нас, и мы готовы к приему вертолета.
Дэвид набрал текст, передал его и вскоре получил ответ.
— Они засекли наши координаты, сэр. Вертолет находится на промежуточной базе по ту сторону Ниджрау и через полчаса будет здесь.
— Отлично сработано, капрал, — Карадайн прошелся, разминая затекшие ноги.
Дэвид зачехлил "тарелку", выключил питание и спросил:
— А где ребята? Они по-прежнему колдуют с грузовиком, сэр?
— Да, иначе у нас возникнут сложности при погрузке, и придется разбирать потолок.
— Не придется.
— Не понял вас, капрал, — Карадайн оглянулся и увидел, как его подчиненный хладнокровно выцеливает его в голову. — Вы с ума сошли?
— Нет, с ума сошли вы. А я делаю то, что должен.
— Ну, тогда стреляй, сынок, — проговорил Карадайн. — Сдохнешь в военной тюрьме.
— Это ты сдохнешь, потому что давно позабыл про приказ.
— Мой приказ: доставить деньги правительству любой ценой. Любой. И я его выполняю. Тебе, кстати, было приказано то же самое.
— Ошибаешься. Тем дальше мы ввязываемся в эту кашу, тем больше я убеждаюсь, что приказы, полученные нами, не совпадают.
— Ты убил Стейси! — крикнул Карадайн.
— Можешь орать сколько угодно, но тебе никто не поможет.
Дэвид медленно отвел боек назад, и офицер без задержки отбыл бы в лучший мир, если бы обоих вдруг не накрыл грохот неожиданно вылетевшего из-за "Боинга" "Ирокеза". В открытом проеме маячила чья-то голова.
Пользуясь секундным замешательством подчиненного, офицер нырнул под крыло, а Дэвид воскликнул:
— Какого черта так рано? Это не могут быть они!
"Ирокез" шел на бреющем, едва не сталкиваясь с собственной тенью, без устали скачущей по усыпанной тростником и небольшими лужами долине.
— Нам повезло, — сказал капитан Рэй Уолстон.
— Это еще слабо сказано, — поддержал его штурман Дэниел Куэйд. — Опережаем график на полчаса. Арабы даже опомниться не успеют, как мы примем груз и будем таковы.
— Ты думаешь, здесь есть арабы? Говорят, они боятся этого места как черт ладана.
— Арабы есть везде. Они плодятся как тараканы, так что, скорее всего даже здесь есть пара кишлаков, о которых ничего не известно в штабе, — Куэйд оглянулся и спросил: — Может быть, позовем нашего дружка?
— Нечего здесь делать этому оборванцу. Вот они удивятся, когда увидят нас так скоро.
— Удивляться некогда, им бы поскорее смыться.
— Почему?
— Думаете, им приятно торчать в этом проклятом месте?
— Вот уж не думал, Дэни, что ты веришь в эти предрассудки.
— А я и не верю, — штурман демонстративно заложил один палец за другой. — Теперь я ничего не боюсь.
Они засмеялись.
— Иди, проверь нашего придурка и дай ему пару долларов за то, что он указал нам базу так близко от долины, — сказал Уолстон.
Дэни привстал, но Гюлли поднялся ему навстречу. Толстяк миролюбиво улыбался.
— О, наш проводник явился! — дурашливо воскликнул Рэй. — Позволь от имени командования поблагодарить тебя и наградить кое-какой суммой.
Уолстон усиленно вспоминал, есть ли у него монеты по одному доллару.
Он полез в карман и уже ничего не мог предпринять, когда туземец чрезвычайно ловко и быстро вынул у него из кобуры пистолет калибра 9 миллиметров, наставил ему в голову и спустил курок, после чего затылок отлетел с нее скорее, чем празднично блестящая пробка слетает с открываемой бутылки шампанского. Дэни вывалился в проем и полетел навстречу гостеприимно распахнувшей объятия земле Афганистана.
— Какого черта! — заорал Куэйд, забрызганный с ног до головы и не имеющий возможности бросить штурвал.
Толстяк перевел оружие на него и выпустил все остающиеся в магазине пули.
Дэвид увидел, как приближающийся чоппер несколько раз опасно вильнул в воздухе, после чего стабилизировался, наставляя на него 19-ти зарядную батарею неуправляемых ракет калибра 70 миллиметров. Существовала надежда, что это всего лишь угроза, но когда первые ракеты снялись с пилонов, всякие сомнения отпали.
Дэвид ринулся прочь от самолета, стремясь затеряться в подступающих вплотную тростниках.
— Всем уходить из "Боинга"! — закричал офицер.
Из салона успел выскочить только снайпер, и тотчас корпус самолета пробили первые ракеты, одна из которых напрочь оторвала крыло. Грянули разрывы, и самолет загорелся.
— Баки сейчас рванут! — закричал Фарклоу. — Там Бен остался!
Вертолет, сделав боевой разворот, пошел в новую атаку. Теперь он задействовал стрелково-пушечный комплекс М6 °C.
Цепь разрывов взрыла землю точно плугом, стремительно собираясь пересечься с уже вовсю полыхающим "Боингом".
И в этот самый неблагоприятный момент внутри "Боинга" взвыл автомобильный мотор, и из салона стремглав выскочил грузовик. Едва коснувшись грунта, он устремился вглубь долины, прыгая на всех кочках и закладывая немыслимые виражи.
"Ирокез" устремился за ним, превратившись в источник сплошного смертоносного огня.
Вся картина скрылась из вида в тот момент, когда самолет взорвался. Он взрывался не единожды. У Карадайна даже сложилось впечатление, что каждый бак взрывается по нескольку раз.
Наконец "Боинг" угомонился, превратившись в кучу искореженных пышущих жаром запчастей. Изрядно помятому "Хамви" снова досталось. Его опрокинуло и засыпало землей по самый верх.
— Там же Канн! — истошно подумал Карадайн.
Он влез в кабину через верхний люк, который теперь стал боковым. Изнутри донесся стон. Канн был жив. От серьезных увечий его спас надетый шлем.
Гюлли, который тоже оставался в машине под присмотром водителя, повезло меньше: сорванной с машины тарелкой спутниковой связи толстяка развалило пополам.
С помощью подошедшего Фарклоу они вытащили обоих, затем вернули "Хамви" на колеса.
— Вроде цел, но точнее выяснится, когда поедем, — сказал Канн и захохотал, он был контужен.