Читать интересную книгу Шпага, честь и любовь - Анатолий Минский

Что именно служило предупреждением, Алекс не понял. Но и уточнять не стал.

— Почему тогда медлите?

— Есть сложность. Пять минут назад вы мне жизнь спасли. Хелге не остаются в долгу, даже покойникам.

— Тогда нет ничего проще. Двигайте на крышу и валите на все четыре стороны. Я списываю вас с «Эдрана».

— Не торопитесь, дорогой бывший командир. Это — мой дирижабль. Здесь я решаю. А в качестве ответной любезности предлагаю расчистить рубку и обнажить шпаги.

— Не проще ли остановить корабль и подняться наверх? — театральность Эно начала раздражать Алекса.

— Увы. Наше выяснение отношений могут заметить с другого борта, — Хелге ткнул рукой в правое остекление гондолы, указав на зелёный дирижабль. — Толстый Марк неправильно доложит об увиденном. Поэтому будьте любезны расчистить площадку со своей стороны, потом извольте обнажить шпагу. Заверяю: в историю Икарии вы войдёте героем. Для начала киньте на пол свои револьверы.

Вытаскивая трупы в коридор, ближе к каюте и камбузу, Алекс подумал, что Эно чрезвычайно самоуверен. Не учился у Горана, кроме совместных тренировок в команде дирижабля, а школа Байона хороша не настолько. Имеет козырной туз в рукаве?

Ещё какой!

Он ударил Силой с нечеловеческой точностью — в пах, под дых, по глазам, в горло. Казалось, что четыре невидимых бойца врезали от души сапогами и кулаками по самым чувствительным местам.

Алекса отшвырнуло на переборку, рука со шпагой бесцельно трепыхнулась перед собой. Ослеплённый болью, он уже был не в состоянии парировать удары или уклоняться от них, превратившись в безответный манекен для тренировки фехтовальных выпадов…

Вот и всё. Прощай, Иана!

Падая в небытие, Алекс увидел, что Эно взмахнул вдруг руками, отчего его шпага врезалась в потолочный лист, и начал заваливаться. Тело северянина, словно чужое, управляемое одними рефлексами, а не разумом, метнулось вперёд, исполняя корявый, ученически примитивный выпад… И мир погрузился во тьму.

Он очнулся от сильных пощёчин. Следующее ощущение — нестерпимая боль в паху от удара по самому сберегаемому месту. Ноги рефлекторно поджались, колени подтянулись к животу. В лёгкие с хрипом и свистом чуть просочился воздух, сражающийся с судорогой от удара в солнышко.

Алекс перевернулся на бок и упёрся в Эно. Не сразу сообразил, что для неудавшегося дуэлянта неприятности кончились. От выпада в запрокинутую голову клинок вонзился чуть ниже подбородка и вышел у макушки. Когда тело повалилось навзничь, остриё воткнулось в настил, пришпилив Эно к дирижаблю. Самоуверенный тей успел объявить его своим!

От небольшой качки эфес шпаги пришёл в движение, вихляясь вправо и влево над фиолетовым. Соответственно, мёртвая голова качнулась в обе стороны в отрицательном жесте: нет-нет, рано мне умирать.

Горан вытащил шпагу. Потом напрягся и вышвырнул наружу тело через разбитое переднее окно.

— Чтобы не задавали глупых вопросов — кто и как пырнул его в бороду. Вставай, ученик.

Алекса вырвало. Он с трудом отполз от вонючей лужи, уцепился в штурманское кресло, пытаясь подняться с пола.

— Вижу, Силой приложил.

— Лучше бы ламбрийского пилота… Плохо мне.

Горан посмотрел сочувственно, но твёрдо.

— И мне. Ударился головой о раму. Больно — словно сотня чертей под черепом. Но мы, похоже, единственные живые на борту. И некому кроме нас привести дирижабль к берегу. Возьми себя в руки!

На крыше гондолы наверняка найдётся пара целых крыльев, оставшихся от фиолетовых. Но не для того штурмовали, чтобы запросто бросить трофей.

— Я… в порядке… сейчас буду.

— Славно. Держись за штурвал. Сброшу гайдропы. Надеюсь, свои не обстреляют.

К заходу на посадку Алекс в основном пришёл в норму.

— Горан! Чем вы его?

— Тоже Силой. Под коленки. Давайте договоримся об этом не рассказывать. Убийства своих в бою повлекут массу ненужных вопросов, поверьте старому вояке.

— Охотно верю, — Алекс усмехнулся недобро. — Заверяю, в историю Икарии Эно Хелге войдёт героем.

Глава двадцать девятая

— Любую. Я повторяю — готова на любую службу. Или в преддверии высадки десанта мне возвращаться в Леонидию и собирать бумажки? Простите, тей, но ламбрийцев мы остановим только бомбами, а не бумагой.

Пожилой, пригодный в лучшем случае к делам канцелярским, прим-офицер фиолетовых цветов красноречиво развёл ладони.

— Разве что в лазарет. Но у вас нет диплома о лекарской подготовке…

— Согласна! Даже санитаркой. Но в лётную часть. Хотя бы так помогу нашим.

Иана вышла из здания мэрии Злотиса с предписанием в тейский отряд, не скрывая удовлетворения. Главное — попасть туда. А уж как себя проявить, она на месте решит.

Учитывая строгости военного времени, девушка прорвалась в Злотис лишь на следующий день после триумфального захвата второго дирижабля. Её останавливали и заворачивали воздушные патрули. Тогда она решилась на дерзкий ход — перелетела на восток до железнодорожного полотна и пробралась безбилетником в состав, направляющийся к южному порту. Поезда досматривались на станциях. Поэтому после кордона Иана взмыла в высоту прямо с крыши вагона и долетела до Злотиса без особых приключений.

Алекс воюет. Как и собирался. Слава теев, сражающихся на дирижабле, сделала их самыми известными военными на юге. Даже генералитет, наверно, уступит им в авторитетности.

Но её он взять отказался. Потом раскрыл рот, чтобы говорить о чём-то другом? Что можно обсуждать после этого! Обосновался в Майроне, где непременно крутилась герцогиня, выставляющая на показ всё ещё не увядшие прелести, и хотел сказать «очень важное»?!

Красноречивый тей однажды уже выдал, что для него главное: Иана умеет летать. Это, дескать, признак крови, врождённого благородства… Так он ценит женщину! Не за способность любить, быть верной, рожать и растить детей, согревать постель, разделять радости и горести… Нет — летать! И сам же не пустил её на борт.

Ну, так она докажет, что справляется не хуже мужчин. Самых что ни на есть чистокровных.

Вторую битву Иана выдержала с командиром лётного отряда. Продемонстрировала ему пару секретов, доставшихся от дядюшки. Элит-офицер снёс головой часть мебели в своём кабинете и записал её в лётный состав… под именем Софоса Лукана, того самого дядюшки. Женщины не имеют права служить в военно-воздушных силах империи.

В течение недели ламбрийцы повели атаки на Злотис. Конечно, дирижабли Алекса нанесли заметный урон конвою глубоко в море, куда теи не способны доставить бомбовый груз на крыле. Но полностью сдержать ламбрийцев они, естественно, не смогли. И в бой вступила обычная армия — артиллерия, кавалерия, пехота, а за пределами линии боевого столкновения, в местах высадки вражеской армии, начали работу теи с бомбовым обвесом вокруг тела.

Вылет — отдых. Вылет — короткий отдых и снова вылет. Иана маленькая и способна унести не больше двух третей обычной нагрузки. Она пробовала летать чаще, чтобы тем возместить, но быстро выдыхалась.

Всё равно, каждый вылет — это десятки рубчатых цилиндров с порохом внутри на головы десантников. Никаких колебаний, никаких сожалений, как над телами невинно убиенных в Ламбрии на дороге между Атеной и Арадейсом. Здесь — чистой воды оккупанты, пришедшие в Икарию с оружием. Никакой пощады.

И чем больше их погибнет, тем быстрее кончится война. Дирижабли перестанут летать в открытый океан, под разрывы зенитных пушек.

Хоть это он оценит?

Через четыре дня её ударил раскалённый свинцовый шмель. Иана дёрнула тросик сброса боезапаса, сумела ещё развернуться на обратный курс, выровнять полёт… Что-то закричал прим-офицер. Потом земля понеслась навстречу, но девушка уже её не видела. Картинка перед глазами подёрнулась чернотой.

Наступление ламбрийцев было остановлено ценой огромных потерь. Каждый из имперских добровольцев знал, что гибель весьма вероятна, рассчитывая, что лично его смерть обойдёт стороной. Они шли на войну, чтобы жить, а не чтобы умирать! Но слишком у многих сложилось иначе.

Однажды и эта война окончилась. Ещё не все тела убраны с поля битвы, многие участники боёв надолго попали в лазареты, часть них покинет белые стены ногами вперёд: смерть одинаково беспощадна и к родовитым, и к простым. Зато в столице начались протокольные мероприятия и торжества, слишком торопливые, слишком пышные, поэтому теи, прибывшие в Леонидию с изрытого снарядами побережья Кампеста, ощутили фальшь.

Элит-офицер Ториус Элиуд, обычно выглядевший образцом гвардейца в частности и военного вообще, к высочайшему приёму превзошёл себя самого. Алекс, куда менее привычный к дворцовому этикету, перенёс пару неприятных часов. Он стоически вытерпел церемонию, стараясь не сгибаться в жёстком парадном мундире с безумно натянутыми белыми лосинами и бронированным стоячим воротником, кроме уставного поклона императору, в результате чего шитая золотом передняя часть ворота рубанула по горлу не хуже, чем Эно в последнюю минуту своей жизни. Имперский орден на зелёно-золотой ленте, превративший и без того помпезный наряд в нечто фиглярское, вызвал множество косых, откровенно недоброжелательных взглядов придворных.