Все трое файтеров выскочили из уникара и бросились на это малое поле Курукшетра. Туда же подтягивались те, кто бездельничал на тротуаре, но, судя по их поведению, не для того, чтобы поучаствовать в бою, а дабы просто поглазеть. На бегу Крис подумал, что управиться тут можно и без экстры, а то и в самом деле до пенсии не дожить, если столь беспощадно эксплуатировать собственный организм. Да и не тянули кришненцы на серьезных бойцов. Они продолжали сумбурные атаки и еще не заметили приближающегося к «минервам» подкрепления. Оказавшись поближе, Габлер узнал одного из файтеров. Лицо того было залеплено то ли салатом, то ли еще какой-то холодной закуской, но этот камуфляж постепенно отпадал, и теперь не оставалось никакого сомнения в том, что перед Крисом эфес из двадцать четвертой вигии по прозвищу Спартак. Второй файтер повернул голову, делая очередной выпад, и Габлер распознал и его: с этим длинноносым крепышом из двадцать четвертой он и Атос летели в одном флаинге, возвращаясь в Александрию от горного храма служителей Беллизона.
В следующую секунду Крис, Портос и Арамис дружно врезались в толпу, которая наскакивала на братьев-«минерв», – и понеслось… Спартак и крепыш, обнаружив неожиданную поддержку, взревели от радости. Они узнали сослуживцев, хотя те были в одежде сивилов. «О, наши пришли!» – завопил Спартак, и оба эфеса с удвоенной скоростью замахали кулаками, хотя, судя по их затуманенным глазам, пребывали на грани между явью и теми мирами, куда попадают крепко перебравшие личности. Арамис действовал аккуратно, вырубая смугляков без жестокости, но эффективно. Габлер тоже особо не зверствовал, просто переводя соперников в горизонтальное положение, не добавляя ногами и давая возможность поверженным отползти за деревья. А вот Портос явно разгулялся – видимо, вымещал на несчастных кришненцах всю свою злость за ту передрягу, в которую он угодил, возжелав приобщиться к культурным ценностям столицы Империи. Те, с кем он вступал в контакт, издавали болезненные вопли, и это могло плохо кончиться. Вполне возможно, кто-нибудь из работников «Ямуны» или многочисленных зевак уже вызвал полицию…
Пробившись к Спартаку, Крис схватил его за руку и потянул за собой:
– Валим отсюда, быстро! – Он отбил чей-то кулак и повернулся к Арамису: – Лино, уходим!
Беловодец тоже все прекрасно понимал, потому что тут же вцепился в длинноносого крепыша, выдернул его из толпы и бросил Портосу:
– Юл, прикрывай!
Хорошо, что до уникара было недалеко, поскольку соратники из двадцать четвертой норовили бежать зигзагами, выписывая ногами кренделя, а Спартак то и дело оборачивался и порывался вернуться, чтобы продолжить потасовку.
– Пус-сти… Дай я им!..
– Хватит, ты уже дал, – попытался урезонить его Габлер.
– Пус-сти! Они мне тарелкой… в физ-зиономию…
– Зато ты им – кулаком. И не раз!
Все-таки их удалось затолкать в уникар. Зеваки хмурились и роптали, но не приближались – никому не хотелось в такой приятный день, суливший не менее приятный вечер, получить в ухо или под глаз. Портос даже не бежал к машине, а просто быстро шел, иногда оглядываясь, – он оказался настолько убедительным в выведении противников из строя, что преследовать его никто и не пытался. Незадачливые воители кто лежал, кто сидел, а кто ползал по площадке, с руганью потирая пострадавшие места, а устоявшие на ногах смотрели вслед победителям, и если бы у них вместо глаз были лучевики, от файтеров и уникара не осталось бы даже воспоминания.
«Ну и с чего бы нас любить? – вдруг подумал Крис, плюхнувшись в кресло и вспоминая многочисленные драки, в которых ему доводилось участвовать. – С чего любить таких защитничков?…»
Раньше такая мысль ему как-то в голову не приходила. Наверное, потому, что в этот раз он участвовал в кабацкой драке, будучи совершенно трезвым. А еще потому, что был уверен: эту потасовку завязали или спровоцировали именно файтеры Стафла. Надежда и опора, так сказать…
Сослуживцы из двадцать четвертой развалились на заднем диване, Арамис сел за панель и, дождавшись Портоса, стартовал от бордюра. Проехав мимо «Ямуны» и живописной группы пострадавших, он почти тут же свернул в переулок.
– Нэпы! – спохватился Крис и повернулся к Спартаку с крепышом: – Где ваши нэпы?
– А-а!.. – расслабленно махнул рукой Спартак, явно с трудом удерживая глаза открытыми. – Н-нэпы… в отеле оставили…
– В каком? – поинтересовался Арамис.
– А-а… Н-не помню… – Спартак толкнул локтем товарища: – Рик, в к-каком?…
Но Рик уже посапывал, запрокинув голову и уставив вверх горбатый длинный нос, весьма похожий на рубильник Гамлета Мхитаряна. Спартак с безмерным удивлением посмотрел на него, расстегнул комбинезон и запустил руку за пазуху. Покопался там, то и дело норовя привалиться к стенке и плечом отталкиваясь от нее, и с победоносным видом извлек серебристую фляжку – точь-в-точь такую же, к какой любил прикладываться Граната.
– О! – удовлетворенно изрек он, непослушными пальцами пытаясь отвинтить крышку. – Горючка не п-пострадала!
Портос удовлетворенно хмыкнул, а Спартак вскинулся и, размахивая фляжкой, немузыкально пропел:
Мы друг за др-руга – стеной!И Стафл нам всем как дом р-родной!Но ты пойми нас, пойми нас, легат, —Любому отпуску файтер р-рад!
Арамис поморщился, Портос покивал, Габлер поковырял пальцем в ухе, словно пытаясь извлечь застрявшие там трубные звуки.
– Держи, братан! – Спартак протянул фляжку Крису.
Но тот отрицательно помотал головой, будучи абсолютно уверенным, что там отнюдь не компот, прихваченный из полицейской столовой в Александрии.
– Пока не могу. Мы сейчас на режимном положении.
Спартак округлил мутные глаза:
– Даже вот так? – Он широко повел рукой и заявил: – А у нас тоже р-режим: выпьем и лежим! – Файтер захохотал в лучшем стиле Годзиллы и присосался к фляжке.
Арамис тем временем, посматривая на схему, сделал еще один поворот, опять в какой-то переулок. Портос, всем телом повернувшись назад, с болезненным любопытством наблюдал за процессом поглощения спиртного Спартаком, но помалкивал насчет того, что не прочь присоединиться к этому процессу. По салону поплыл запах коньяка.
Спартак оторвал фляжку от губ, перевел дух, и тут до него дошло:
– Стоп! К-какое такое режимное положение? Вы же в отпуске, нет?
– В отпуске, в отпуске, – подтвердил Крис. – Но выпьем чуть позже.
– И мы в отпуске! – взревел Спартак, и с лица его посыпались кусочки подсохшего кабацкого блюда.
– Закусью соришь, – заметил Портос.
Спартак провел рукой по лбу и с пьяным недоумением уставился на испачканные пальцы.
– Во дела! Хер… хер-ралики по-домашнему… Хар-рошие хер-ралики! Прямо в физиономию! – Он кое-как вытер лицо рукавом комбинезона. – Ну, шапокляки недоделанные! Ну, козлы! М-мало мы им надавали!
– А за что отпуск получили? – спросил Портос. – За участие в боевых?
– Ага! – размашисто кивнул Спартак и еще раз хлебнул из фляжки. – Хвала Нова-Марсу и этим… либез… безил… беллиз… – Он вдруг осекся и все с тем же недоумением обвел взглядом сослуживцев из двадцать третьей вигии. – А вы чего не в форме? Пропили, что ли?
– Бережем, – коротко ответил Крис.
Неинтересное это дело – трезвому общаться с крепко пьяным. Хуже, чем чистить ходовую часть крейсера.
Спартак перевел взгляд на Рика – тот уже сполз с сиденья и похрапывал в проходе, открыв рот и лежа на спине, – мотнул головой и принялся завинчивать крышку фляжки. Глаза его то и дело непроизвольно закрывались, но неугомонный файтер упорно не желал отрубаться. Арамис сбросил ход и смотрел по сторонам, словно что-то там выискивал. Ныряющий под горку переулок был малолюдным, по обеим сторонам дороги стояли у бордюров несколько уникаров. Спартак принялся заталкивать фляжку в нагрудный карман, но вдруг встрепенулся и резко подался вперед:
– Эй, парни, а слыхали? Вашего в Акленсардии… в Алескандии… ну, в общем, опоили хошки бел… беллизонские какой-то бурдой и голову отрезали… Слыхали, нет?
– Слыхали… – угрюмо ответил Портос и отвернулся от Спартака.
А Крис в очередной раз отметил, что при всей видимой секретности инфа в Стафле распространяется с поразительной быстротой.
– Секта у них какая-то, в Алкесандр… в Алссандрии… – продолжал бубнить Спартак. – Собрались в парке, и гол… головой этой в футбол играли… А потом сожгли… Козлы!
«И всякие слухи тоже перемещаются с запредельной скоростью», – подумал Габлер.
– Мы же там еще на п-пару дней остались, – не успокаивался Спартак. – Все на базу, а мы с Риком п-перед отпуском хвосты подчищали… Так после этого гол… голово… отрезания нас в город не пускали, ни-ни! Потом в п-порт закинули, и мы сюда. Здесь и томро… тормознули…