Задала Мирону несколько вопросов, и сразу стало ясно, что он вообще не понимал вычитания, а потому ему было не интересно. Проверила — со сложением проблем не было. Отложили домашнее задание — сидеть над ним было пока бесполезно, только отвращение к математике вырабатывалось. Начали играть, потихоньку разбирая вычитание. Спустя некоторое время Мирон уже сносно отвечал на мои устные задания.
— Ну что, давай всё-таки уроки делать? А то малыши проснутся, а у тебя ещё ничего не готово.
Мальчик с ненавистью посмотрел на страницу с заданиями, зачитал первый пример, тут же сказал ответ, потом второй, третий, четвёртый — и вот все примеры оказались решены.
— Ой, а это оказывается совсем просто!
— Теперь давай задачу.
С задачкой тоже пришлось немного повозиться, но после объяснения он и её легко решил. Я подкинула ему ещё пару аналогичных задач устно, чтобы убедиться, что урок усвоен, — и осталась довольна результатом.
Следующим было задание на написание букв и слогов. Мирон сразу заёрзал — очевидно, и это давалось ему с трудом. Но тут ничего поделать было нельзя, каллиграфия многим детям не нравилась. Пришлось мотивировать. Считать штрафные баллы за каждое отвлечение и бонусы за красиво написанные буквы. В итоге бонусов оказалось больше штрафных — и Мирону полагался приз. Написала Олесе сообщение, чтобы она придумала ему какой-то подарок.
Последним было чтение. Тут у малыша проблем не было. Для своего возраста он читал отлично, поэтому мне оставалось только похвалить его.
Вечером, когда детей уложили спать, Олеся зашла ко мне в комнату.
— Настя, как тебе удалось?
— Что?
— Научить Мирона вычитанию. Учительница его очень хвалила. Сказала, что и задачи он стал щёлкать на удивление легко. Он признался, что ты с ним домашнее задание делала.
— Да, я ему объяснила то, чего он не понимал. Рада, что он понял и запомнил.
— Ты просто волшебница. Учительница мне дырку в голове проела, что Мирон — гуманитарий, что математика ему вообще не даётся.
Я пожала плечами.
— Я бы не сказала, что не даётся. Он — вертлявый и неусидчивый. Но в таком возрасте у многих малышей ещё шило в попе.
— Позанимаешься с ним ещё, пожалуйста? Ему до школы осталось всего ничего, а у нас с математикой просто беда. Я с ним читаю, а как научить его считать — не знаю. Складывает он неплохо, а с вычитанием застрял — и ни в какую.
— Да не проблема. Завтра пока малыши будут спать, мы с ним снова порешаем.
— Откуда ты умеешь правильно объяснять?
— Так это же моя профессия. Я по образованию учитель младших классов.
— Ух ты! И в школе работала?
— Нет, не приходилось. Я с детьми работала в “Сказке”, но там я в основном играла с ними и развлекала. Хорошая была работа, только платили маловато.
Занятия с Мироном у нас пошли на “ура”. Ребёнок резко прибавил в математике и решал уже довольно сложные для своего возраста примеры и задачи. Учительница не переставала его хвалить, и это меня очень радовало. Всё-таки не зря я училась!
Глава 36
Настя
От Стаса и Олеси я первоначально уехала к Саше домой. Погода была дождливая, в посёлок ехать смысла не было. Нам нужно было сдать анализы и показаться Семёнову. Олеся как раз проходила с Мироном медосмотр для школы и уговорила меня заодно с ними пройти всех специалистов.
Мы уже вышли от последнего врача и ждали Олесю, которая зашла с сыном в кабинет после нас. Неожиданно меня кто-то окликнул.
— Миша! Привет. Вот так встреча.
— Привет. Я с младшей дочкой к невропатологу пришёл. А ты как здесь? Неужели няней работаешь?
— Нет, это — мой сын Виктор.
— Твой сын? Ты же бесплодная!
— Как видишь, нет.
— Замуж вышла?
Я отрицательно помотала головой.
— Всё так же раздвигаешь ноги перед каждым встречным?
— Что?
— Да ну, не делай вид, что не понимаешь, о чём я. Мне Гришка Ганеев рассказывал о твоих подвигах.
— Миша, скажи честно, ты сразу знал, для чего он тогда искал помощницу?
— Догадывался.
— И послал меня к нему? Ещё и уговаривал?
— Настя, а какие у тебя были варианты? Ты привыкла к красивой жизни. Единственное, что ты хорошо умела, — трахаться. Больше ты ни на что не была пригодна, ничем другим зарабатывать не смогла бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Ну ты и мерзавец!
— Ой, можно подумать, ты святая. Когда мы познакомились, тебе и двадцати лет ещё не было, а ты уже ни в каком месте не была девочкой. Так что нечего строить из себя оскорблённую невинность.
— Ну знаешь ли!
— Ещё скажи спасибо, что ты к Ганееву попала, а не на панель.
Я едва сдерживалась, чтобы не расплакаться или не наброситься на Мишу с кулаками. Причём хотелось одновременно и выцарапать ему глаза за то, что толкнул меня в грязь, а теперь так спокойно об этом говорил, и позорно разреветься и убежать, поджав хвост. Не в том я сейчас была состоянии, чтобы отстаивать себя.
Как же было обидно! Этому человеку я отдала несколько лучших лет своей жизни! Я ведь была ему хорошей женой, каждый вечер ждала его дома с вкусным ужином, не флиртовала ни с кем, в постели исполняла все его фантазии. За что он со мной так?
— Кстати, ты бы анализ ДНК дочке сделал. А то мало ли. Может и не во мне вовсе была причина отсутствия у нас с тобой ребёнка.
Что он мне кричал в ответ, я уже не стала слушать. Из последних сил стараясь не разреветься, поспешно накинула на Витю курточку и поторопилась к выходу. Благо, Олеся вышла вслед за мной. Она сразу заметила, что я расстроена.
— Насть, что случилось? Врач что-то не то тебе сказал? Так мы найдём другого, неразрешимых проблем не бывает.
— Нет-нет, дело совсем не в этом. Просто встретила бывшего мужа.
Сдержаться мне всё-таки не удалось, по щекам покатились слёзы.
— А ну давайте быстро в машину, поедем ко мне. Дома сядем и спокойно всё обсудим.
Я не стала спорить. Мне очень нужно было с кем-то поговорить и пережить свою обиду не в одиночестве.
Накормив детей обедом и уложив младших спать, мы устроились на кухне секретничать. Я рассказала Олесе об аборте, о браке с Мишей, о том, как он меня бросил ради беременной вертихвостки, как сосватал меня на работу к Ганееву и во что эта работа в итоге для меня вылилась. Не хотела углубляться в подробности, но Олеся стала расспрашивать.
— И что, ты правда спала со всеми его партнёрами и клиентами?
— Да ну что ты! Нет, конечно. В большинстве случаев обходилось другими приманками вроде охоты или красивого отдыха уровня пять звёзд с роскошными застольями. Ганеев знал толк в развлечениях и умел каждому подобрать по его пристрастиям. Я там была скорее как украшение, для лёгкого флирта и поднятия настроения. Сама понимаешь, далеко не все женатые мужчины готовы демонстрировать всем вокруг свои похождения “налево”. Они если и изменяют жёнам, то втихаря, если и ходят в бордели, то в такие, где никто об этом не узнает. И палиться перед Ганеевым, а тип он мутный и скользкий, для них — не вариант. Они скорее с ружьём за зайцами побегают или желудок набьют до упора и зальются виски, чем будут кувыркаться в постели, рискуя нарваться потом на шантаж. Я уже позже узнала, что у Ганеева репутация грязного бизнесмена. С ним даже не каждый решается дело иметь из-за этого.
— Но всё же с некоторыми ты спала?
— Да, приходилось. Ведь не все женаты и не все моралисты.
Олеся неодобрительно покачала головой. Я понимала, что с её позиции чистой и правильной женщины моя работа выглядела сплошь непристойной грязью. Но ей повезло родиться в обеспеченной семье и никогда не ломать голову, где бы взять деньги завтра на еду и на проезд до офиса. А что было у меня в жизни?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мужчин в нашей семье никогда не было. Ни отца, ни деда я никогда не видела. Бабушка с мамой всё всегда тащили на себе. А что делать в посёлке? С работой плохо, зарплаты копеечные, а требования не ниже, чем в городе. Ещё и хозяйством дома приходилось заниматься. “Загнанные лошади” — это точно про маму и бабушку.