Прошло несколько часов. Телефон отчаянно пискнул, сообщив о том, что он разрядился. Придерживая одной рукой спящего ребёнка, другой пошарила в сумке в поисках зарядки. Её не было! Собираясь впопыхах, я совсем о ней забыла. Мне нужно было срочно зарядить телефон, ведь вот-вот Саша вернётся домой и начнёт мне звонить.
С трудом поднявшись, я пошла на пост просить зарядное устройство. Девочки оказались очень отзывчивыми и искренне хотели мне помочь. Но провода с нужным разъёмом не оказалось ни у них, ни в ординаторской у дежурного врача.
Медсестра с именем Алла на бейдже предложила мне позвонить с её телефона, но я не смогла вспомнить Сашин номер. Меня захлестнула паника.
— Девушка, езжайте домой, не мучьте ни себя, ни ребёнка. Если будет какая-то информация, с вами свяжутся.
Но я только отрицательно мотала головой. Как я могла уехать, если тут за стеной лежала моя мамочка и ей было плохо?
Наконец из реанимационного отделения вышел врач. Я опустила Витю на кушетку возле медсестры и кинулась к нему.
— Я — дочка Валентины Крамаренко. Что с ней? Как она?
— У вашей мамы инсульт. Мы делаем всё, что в наших силах.
— Может, лекарства какие-то надо?
— Пока нет, всё необходимое есть. Если что-то понадобится, мы вам обязательно скажем.
— А можно её увидеть?
— Она без сознания.
— Я хоть краем глаза, на минутку, пожалуйста!
Меня пустили. Мама лежала, подключённая к капельнице и каким-то аппаратам.
— Мамочка, любимая моя, родная. Только не оставляй меня, пожалуйста. Буду за тобой ухаживать, я всё для тебя сделаю, только живи, прошу тебя. Ты очень нужна мне!
Ночь я провела в коридоре. Спасибо медсёстрам — устроили Витю спать в сестринской. Я не сомкнула глаз. Всю ночь молилась, чтобы мама поправилась. Разве пятьдесят лет — это много? Ей ещё жить и жить!
Я представляла, как заберу её из больницы, повезу в санаторий к морю. А может, накоплю даже на путёвку в Турцию. Соседка ездила однажды и рассказывала, как там классно. Мамочка наконец-то сможет отдохнуть. Она так давно мечтала поехать куда-то в отпуск!
На улице начало светать. Почему-то ночью мне казалось, что когда наступит день, маме полегчает. С надеждой следила, как темнота за окном растворялась.
Двери реанимации открылись, вышел тот же врач. Он выглядел уставшим. Я подошла и с надеждой глянула на него.
— Мне очень жаль. Мы сделали всё, что было в наших силах.
— Что? Что с мамой?
— Ваша мама умерла.
— Нет, этого не может быть. Не может быть! Это какая-то ошибка! Доктор, скажите, что это — ошибка!
— Я сожалею.
Вдруг погас свет и стало совсем темно.
Открыв глаза, обнаружила себя лежащей на кровати. Попыталась встать, но тело не слушалось, голова кружилась. Стала искать глазами Витю. Его не было! Меня охватила паника. Я не понимала, что происходит и где мой ребёнок.
Через время скрипнула дверь и ко мне подошла девушка.
— Здравствуйте! Вы проснулись?
— Что со мной?
— Я точно не знаю, это было на прошлой смене. Кажется, вы упали в обморок.
— Где мой сын?
— Он в сестринской, за ним присматривают, не волнуйтесь.
— А мама? Как моя мама? Её с инсультом привезли, она в реанимации.
— Вы ничего не помните?
— Нет. Что я должна помнить? Скажите! Что с мамой?
— Подождите, я сейчас доктора позову.
Она ушла. Я силилась вспомнить, как попала сюда, прокручивая недавние события. Помнила, что сидела всю ночь на стуле, периодически заглядывая в сестринскую, где спал Витя. Затем стояла возле окна и ждала утра, потом вышел врач.
Врач! Он сказал мне, что мама умерла!
Рухнула на подушку и зарыдала. Я не могла поверить. Это не могло быть правдой!
Снова открылась дверь, зашла женщина в белом халате — видимо, врач. Посмотрев на меня, крикнула:
— Марина!
Рядом появилась та же девушка.
— Вколи успокоительное, — и ушла.
После укола легче не стало. Паника нарастала.
— Пожалуйста, у меня в сумочке телефон. Он разряжен. Может, у кого-то найдётся для него зарядка? Мне нужно срочно позвонить, но я не помню номер, он там сохранён!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Девушка подала мне сумку, я достала и отдала ей телефон. Вернулась она довольно быстро. На сей раз мне улыбнулась удача — зарядное устройство нашлось.
Как только телефон включился, тут же посыпались сообщения о пропущенных звонках. Я сразу позвонила Саше. Он взял трубку после первого же гудка.
— Настя, ты где?
— В больнице, — у меня снова началась истерика.
То ли успокоительное ещё не подействовало, то ли оно меня вообще не брало.
— Настя, алло! Настя! Я возле входа в больницу. Где тебя там найти?
Я рыдала и не могла выдавить из себя ни слова. Медсестра привела Витю. Малыш кинулся ко мне.
Саша продолжал кричать в трубку. Я обхватила сына, это придало мне сил. Сделала несколько глубоких вдохов и собралась с духом.
— Я в неврологии, в двенадцатой палате. Поднимайся ко мне скорее, пожалуйста.
Глава 34
Александр
Празднование папиного юбилея некстати затянулось. Встретил там старых друзей, от которых не удалось быстро отделаться. В итоге домой попал только около полуночи.
Телефон опрометчиво оставил в кармане пальто в гардеробе. Причём обнаружил это почти сразу, хотел было за ним сходить, но кто-то отвлёк, а потом совсем из головы вылетело.
Ещё в такси заметил большое количество звонков от Насти. Забеспокоился, тут же перезвонил, но она не отвечала. “Абонент не может принять звонок”. Трубка разрядилась? Или обиделась и выключила? Алёнка иногда такое практиковала — она злилась, если я не отвечал на её звонки сразу.
Но за Настей никаких таких выбрыков раньше не замечалось. Если, конечно, не считать её главный фортель с попыткой скрыть от меня сына. В любом случае, формат наших отношений был совсем иным, чем с Алёной, а потому никаких прав на обиды Настя не имела.
Я настолько измучился за последние месяцы второго брака, что теперь всё рассматривал сквозь призму своих провальных отношений с бывшей женой. Мне это не нравилось, но пересилить себя не получалось. Надеялся, что со временем отпустит, но сейчас выключенный Настин телефон ожидаемо вызвал у меня злость. Пока ехал в такси, думал, как поставить её на место, не сильно обижая, и стоит ли это делать, учитывая, что у нас осталась всего одна ночь.
Не обнаружив Насти с Витей дома, сильно удивился. Неужели рассердилась из-за того, что я не взял трубку, и решила уйти? В первый момент разозлился на неё ещё сильнее, а потом наткнулся на разбросанные игрушки сына и частично собранную сумку с вещами. Если бы Настя решила уйти, то либо сразу забрала с собой вещи, либо упаковала их, ожидая, что я потом завезу сам или попрошу Стаса. Что-то было не так, как я себе изначально представил.
Я продолжал набирать её номер, но электронный голос твердил одно и то же.
Время перевалило за полночь. Ехать в посёлок было явно поздно. Я немного выпил, потому садиться за руль было нельзя. Никаких других номеров для связи с Настей или адресов её подруг у меня не было. Даже телефон мамы я записать не догадался.
Старался уговаривать себя, что она, возможно, поехала к кому-то, чтобы скоротать вечер, пока я был на юбилее отца. Вероятно, она звонила предупредить, что сегодня не вернётся. Но как же наша последняя ночь? На неё это не было похоже. Мы ведь строили планы. Она не могла меня так жестоко наказать. Или могла?
Может, Настя ждала, что я заеду за ними и привезу домой? Но почему тогда выключила телефон? А даже если не выключила, а он у неё разрядился, то могла же зарядить? Сейчас все провода универсальные и найти зарядное устройство к любой трубке обычно не проблема.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Ситуация мне нравилась всё меньше и меньше. Я начал волноваться. Где эту дуру носило ночью, ещё и с маленьким ребёнком?
К трём часам паника достигла апогея. Мне казалось, что с Витей могло что-то случиться, и Настя повезла его в больницу. Возможно, даже что-то серьёзное, поэтому она вынуждена была выключить телефон.