Допрос вел другой полицейский, Роберт лишь сидел с ним рядом и почти не вслушивался в поток вопросов, волнами накатывавший на Джима. После третьего убийства Роберта обуяло какое-то странное равнодушие. По нескольким взглядам, которые бросил на него детектив, Джим понял, что тот отдал бы свое месячное жалованье, чтобы сейчас оказаться с ним наедине и спросить о том, что его в самом деле интересует. До сих пор им удалось обменяться лишь незначительными сухими репликами.
– Опять то же самое?
– Да.
– Поговорим после, с глазу на глаз.
Джим понял, что это означало. Не говори того, что знаешь, и того, что знаю я. К счастью, ван Пизе, оглушенный переживаниями, не мог точно вспомнить порядок событий и принял внезапное бешенство Немого Джо за страх перед грозой.
Джим не стал ему противоречить.
Ближе к концу допроса в кабинет Роберта вошел Донован Клиз, глава флагстаффской полиции. Сделал подчиненным знак продолжать, уселся в углу и молча слушал вопросы и ответы. На лице его застыло выражение, которое в газетных репортажах именуют серьезной озабоченностью.
Джим подумал, что у шефа полиции есть для этого все резоны. В провинциальном городке варварским образом, по-видимому от одной руки, погибли три человека. И если по поводу двух первых жертв не было никакой ясности, то почему положение должно измениться после третьей?
Однако надежда умирает последней, и все истово молятся ей как богине, даже он, со своими ничтожными страхами. Над городом навис призрак ФБР из отделения в Финиксе; ребята в любой момент могут нагрянуть сюда и отстранить местную полицию от дела.
Когда в очередной раз все вопросы были исчерпаны, муки Джима наконец окончились. Невзирая на присутствие шефа, Роберт лично проводил его к выходу. Ему даже не понадобилось придумывать повод: у входа столпилась журналистская братия со всего штата. Если они поймут, что Джим второй раз оказался на месте преступления, тут такое начнется, что полиция в жизни не докопается до истины. Роберт и Джим молча прошли по коридорам от кабинета до черной лестницы, и только здесь детектив Роберт Бодизен получил наконец возможность поговорить с главным свидетелем наедине.
– Ну?
– Не знаю, что тебе сказать, Боб. Невероятное что-то.
– И пес опять?..
– Да. Точь-в-точь как вчера на стоянке. Прыгнул в кузов, забился в уголок, трясется весь. Потом начал выть. Клянусь, от этого воя кровь стынет в жилах. А после девица начала вопить. Остальное тебе известно.
– Но ты сам-то что думаешь?
– Я? Да что же мне думать? Дикость какая-то. Труп девушки такой же, как те два?
– В точности. Все косточки раздроблены, как будто ее под пресс положили.
– Я, как только услышал крики, сразу бросился к ней. Прошло максимум полминуты. Что может привести живого человека в такой вид и раствориться в воздухе за полминуты?
– Не знаю. Да еще проклятый ливень смыл все следы.
Роберт замялся. Джим почувствовал: он что-то скрывает, но выспрашивать не стал. Единственным его желанием сейчас было уехать от этого города за тысячи миль и забыть все события минувших дней как дурной сон.
Ему все чудилось, что Немой Джо вот-вот опять начнет выть.
Они спустились по лестнице к железной двери. Тусклый зеленоватый свет едва просачивался сквозь высокое окошко. Было душно и пахло мокрым бетоном.
Роберт задержался перед дверью. Он полицейский, Джиму остается только повиноваться.
– Ну и что мне теперь делать?
– Мне бы кто-нибудь сказал, что делать.
Роберт наконец отворил дверь. В лужах после недавней грозы отражалось синее умытое предзакатное небо. Джим удивился, осознав, что провел в этом здании почти весь день.
– Поезжай домой, выпей и ложись спать. Я бы поступил именно так, если б мог.
– Пока, Роберт. Желаю и тебе сегодня добраться до постели.
Детектив кивнул, но без особой уверенности.
– Приглядывай за псом.
Он второй раз произнес эти слова; в свете последних событий они звучали скорее как угроза, чем как совет. Потом шагнул внутрь, и дверь за ним с легким скрипом закрылась.
Джим очутился один на служебной стоянке. В последнем ряду машин виднелась крыша его пикапа.
Джим направился к нему, нашаривая в кармане ключи.
Когда выяснилось, что ему придется долго пробыть в полиции, агент из группы собаководов доставил Немого Джо в коттедж на Бил-роуд. Джим гадал, в каком настроении его застанет. Прежде его приступы паники проходили бесследно, он снова становился апатичным, нетребовательным и самодостаточным. И в то же время был настолько непредсказуем, что ни о какой уверенности не могло быть и речи.
Чтобы добраться до водительского сиденья, ему пришлось обойти машину кругом. Не глядя, он прошел мимо дверцы, исцарапанной когтями Немого Джо, как будто, игнорируя эту деталь, мог проигнорировать и все случившееся.
Перед тем как сесть за руль, он вытащил мобильный и набрал номер ранчо.
В трубке почти сразу послышался баритональный бас Билла Фрайхарта:
– Ранчо «Высокое небо». Чем могу служить?
– Привет, Билл, это Джим. Мне бы с Чарли поговорить. Сможешь до него докричаться?
– Тебе повезло. Он только что вышел. Наверняка еще здесь, за дверью.
Джим ждал и слушал грохот сапог по деревянному полу. Чуть погодя из трубки донесся глуховатый голос старого bidá'í:
– Да.
– Чарли, это я, Джим. Ты мне нужен по делу. Сможешь приехать вечером в город?
– А чего ж?..
– Хорошо. Около десяти я жду тебя дома. Бил-роуд, двадцать девять, это на углу с Форт-Вэлли.
– Идет.
Старик повесил трубку. Раз он сказал «идет», значит, ровно в десять, и ни минутой позже, будет на пороге его коттеджа. Джим выключил сотовый и спросил себя, позволительно ли втягивать Чарли в эти дела. Но, зная Чарли, в конце концов пришел к выводу, что старик обидится, если узнает, что Джим не позвал его с собой.
Он уселся в «рэм», включил зажигание, медленно выехал со стоянки. И всю дорогу до дома не прибавлял скорость.
Джим, наверное, впервые в жизни решил сделать передышку. Он тащился на черепашьей скорости и перебирал в уме все, с чем столкнулся после возвращения. Без этого ему будет трудно строить планы на будущее.
Возле коттеджа, привалившись к дверце своей «хонды», его поджидала Эйприл Томпсон.
Пожалуй, он предпочел бы еще несколько часов отвечать на вопросы полицейских. Он еще не переварил вчерашнюю встречу и не был готов к новой, как не был готов к еще одной бессонной ночи. Новое убийство тоже было своеобразной передышкой. Конечно, оно зверское и непонятное, конечно, оно добавило еще больше вопросов к тем, которые возникли раньше. Но в этом деле он только свидетель, только человек, который видел и мог сообщить о том, что видел, предоставив другим разбираться и понимать. Все остальные дела – его темница. Куда ни поверни голову, всюду натыкаешься на глухую стену, и на каждой стене написано имя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});