ползли по нему, пальцами впиваясь в живую плоть.
— НЕТ! — крикнул он на весь лес, но одна из рук Тихого, истекая кровью сжала его кисть с клинком и не давала шевельнуться, а другая мерно ползла к лицу. — УЙДИ! УЙДИ, УРОД!
Отсечённая культя доползла до лица и Кинжал было схватить его одной свободной рукой, но вдруг протяжно взвизгнул. Он не смог удержать пленную пауком руку и мертвая культя, управляя живой рукой, заставила резануть самого себя. На холодный снег упали три его пальца.
Тем временем, второй паук приложился к лицу Кинжала, и парень почувствовал запах гнили, тонкую, сморщенную кожу, волдыри на руке и страшный, мёртвый поцелуй культи. Во рту он почувствовал какую-то тину и его бы вырвало, но мёртвая рука верно держала его. В голове заблестели странные картины, он почувствовал смерть, наслаждение, чудовищную боль и ненависть, ослепившую глаза. Но вдруг хватка ослабилась, паук дрогнул и рухнул на снег. Второй ублюдок, обхвативший руку с клинком, тоже устремился на снег за своим братом.
Кинжал рухнул на колени и его вырвало, не раз и не два. Увидев собственные срубленные пальцы, к глазам его подступили слёзы и его вырвало снова.
Когда он смог поднять отяжелевшую голову, во рту ещё стоял вкус мёртвой плоти. Он оглянулся и увидел перед собой дрыгающееся тело Тихого. Он шипел остатками своей челюсти, тело его почти что плавилось от вонзённого в грудь серебряного клинка. Увидев неаккуратный узор, напоминающий то ли собаку, то ли волка, Кинжал выдохнул. Это Шакал и Змей пришли его спасти. Слава Богу, что всё обошлось.
— Эй, придурок, — Голос показался ему совсем незнакомым, — жив ещё?
Подняв взгляд, Кинжала обуяла ненависть и страх одновременно.
— Так вот он ты какой… — прохрипел он, — Виктор Зверев.
Глава XVIII. Тайное всегда становится явным
Кинжал лежал почти что без сознания и лениво перебирал языком, издавая звуки, отдалённо похожие на человеческие.
— Ты ему рёбра, небось, сломал.
— Ага, — Однорукий отряхнул свой протез и довольно посмотрел на свою работу. Кинжал скорчился, его худощавое, бледное лицо залилось кровью, пара зубов лежала на полу рядом, а сам бедолага сбито дышал. На левой руке теперь, как и на правой, там, где поработал одержимый, осталось всего два пальца. Два на одной и два на другой — «Идеальная симметрия», по мнению Однорукого. На месте отсутствующих пальцев теперь темнели бурые ожоги. — Может ещё раз попробуем?
— Мне уже тошно от этого, — Они уже вот почти что четыре часа пытаются вытрясти из их пленника хоть какую-то информацию, но тот молчал и молчит как партизан. Они испробовали всё — от физического упорства Однорукого, до хитрых техник и знаков Виктора, но пленник молчал и не отвечал. Когда-то длинная грива из волос каштанового цвета от воздействия огня обратилась в рваные, торчащие холмики на потемневшей голове. — Даю тебе последнюю попытку ответить.
— Вас пустят на Святой Трибунал за нападение на охотника при исполнении, — продолжал, плюясь слюной и кровью, говорить Кинжал, — Волк вас найдёт, уверяю, и загрызёт. Сукины… — Струйка со свистом вырвалась из щели между двух передних зубов и Кинжал ещё больше согнулся. Однорукий замахнулся для очередного удара, но Виктор его остановил.
— Ты сам доводишь дело до края. Ответь на наши вопросы, и мы тебя пустим.
— Как же, на прогулку разрешите? — Он скорчил жуткую гримасу и улыбнулся сквозь окровавленные жёлтые зубы. — Отлично, я как раз направлюсь к одной из баз, быть может, пара ведьм Эфрона вас пустит на шашлык, свинки.
Виктор приложил руку ко лбу. Да, он уже не раз и не два вспотел. Они совсем недавно прикончили двух преследователей, которые едва не обнаружили Однорукого. Боевой товарищ Зверева вынырнул из снега, повалил одного из них, а Виктор сбил с ног сложенным знаком другого. Все они перевалялись в снегу, но в конце концов Однорукий выхватил у преследователя длинный посеребренный клинок и вонзил в горло ублюдку. К тому времени, Виктор почти смог придушить своего нападавшего, но тот вырвался и едва глаза не выколол. Хорошо, что Однорукий умело режет человеческую плоть… А потом, сдерживая подступающую к горлу рвоту, Виктор Зверев, вместе со своим беловолосым товарищем, отправился за последним. За последнее время он только и делает что убивает и убегает, а теперь ещё и пытает людей! Голова от этого шла кругом, ноги подкашивались. Лучше уж сейчас выслушивать трёп своей ведьмы-тётки, нежели столкнуться в бою с настоящими ведьмами Эфрона.
— С какой целью вы нас преследуете? Что Аарону от нас нужно? Кто спланировал диверсию на операции?
— Мамка твоя, — огрызнулся Кинжал, — но как я слышал, она щас червей кормит, хе-хе.
— Хе-хе, — повторил Виктор и правую руку его оплела тёмная, пульсирующая субстанция. Воздух вокруг дрожал, пламя, казалось, тянуло к пленнику свои страшные, чёрные пальцы.
— Всё, укладываем его? — Однорукий, как всегда, беззаботно отнёсся к такому жёсткому решению. «Но что поделаешь, этот ублюдок молчит и только тратит наше время!»
— Ого, думаешь я испугаюсь тебя, щенок? — Кинжал дёрнул своей обожжённой головой и лизнул щель между зубами. — Но верно Волк говорил, что ты не простой сукин сын. Тихий принял тебя, суку, за демона и оказался прав. Ты от него не сильно-то отличаешься, ублюдок.
Эти слова Звереву совсем не понравились. Ещё когда он поступал в корпус, то мечтал нарезать потусторонних отродий и защищать людей от их напасти. Но какие-то высшие силы рассудили иначе и теперь ему приходится до полусмерти избивать, возможно, одного из своих коллег по службе.
— Ты не особо отличился от меня. Бегаешь за Старым Волком и послушно исполняешь его дрянные поручения? Думаю, тебя не удивит, что по его приказу полегло двадцать девять человек, а? — Виктор не знал, зачем объясняет это какой-то шавке, верно исполняющей свой мнимый долг. — Двадцать девять парней, которые думали, что идут защищать людей — всех сожрали демоны.
— Не удивит, не удивит, — пропел Кинжал и тяжело закашлялся кровью, — я ведь тогда был с ним.
По лицу Виктора скользнула ярость, и пленник это заметил.
— Напрасно играешь в героя, Виктор Зверев, напрасно. Чтишь себя добром и справедливостью, но на деле сам прилично измарал руки. Или ты думал, что мы не догадаемся? Хе-хе! Конечно, считал нас кретинами и полудурками. Раз ты все равно меня прикончишь, скажи мне… — Он снова зашёлся приступом тяжёлого кашля. — С кем ты заключил контракт, урод?
— Так вот, зачем вы за мной охотитесь? Ты, Акела, Соломон, вот что вам нужно? — Виктор не сдержал почти что истерического