Читать интересную книгу Похождения красавца-мужчины, или Сага об ОБухаре - Валерий Сенин

Виктор покраснел от возмущения и сказал:

– Категорически не согласен. Без любви они бы создали еще более совершенные произведения, а любовь – это болезнь, которая мешает нормально жить, зато помогает размножаться.

– Виктор, а как же ваша мама, вы же назвали ее первым нормальным человеком, который вас понимает?

– Я же не назвал ее умной, она так же глупа, как и все остальные женщины, но она единственная из женщин, которая меня понимает.

Виктор пожал мою руку и ушел. А я подумал, что у него от одиночества немного поехала крыша, и прав был Михаил, когда это заметил с первого взгляда.

Нормальный здоровый мужчина всегда сексуально озабочен. Если это не так, то ему необходимо обратиться к доктору или к воспитателю детского сада, или к гробовщику.

Каждой нормальной женщине – нормального мужчину. Не Емелю на печи. Не солдата, варящего щи из топора. Не лодыря, живущего припеваючи с помощью колдовской силы. А нормального настоящего мужика, который с удовольствием делает все сам.

Марина привела со своей работы, к нам в гости, чукчу Николая. Он приехал в командировку из отдаленного района Чукотки. Человек прожил там пятьдесят лет и никогда не видел живого еврея, живого негра, живого китайца. Кругом одни чукчи. После двухсот граммов водки Коля искренне признался: „Это однообразное вращение чукотских морд так сильно надоедает, что сдают нервы и ничего не можешь с собой поделать – выскакиваешь из юрты на открытое пространство и бежишь, бежишь, бежишь километров сто-сто пятьдесят, и успокаиваешься и возвращаешься обратно, и снова живешь и работаешь, а иногда даже и любишь“.

Говорят, Илья Муромец до тридцати трех лет обижал только мух и комаров, а в тридцать три он впервые попробовал водки и пошел обижать всех, кто под руку попадался.

Сегодня пил водку с одним старым-старым коммунистом. Он самого Ленина видел живьем. И общался с ним запросто (как сейчас со мной). Я и не знал даже, что Ленин был последним египетским фараоном. Все его друзья об этом знали, поэтому и похоронили по египетским правилам. Вот только при строительстве пирамиды допустили ошибку – сделали ее в десять раз меньше, чем полагается. И без макушки.

Для моего деда слово „коммунист“ самое страшное ругательство. И когда бабушка изменила ему с тремя неграми одновременно, а дед их случайно застукал за этим занятием в своей квартире, тогда он орал на весь Петербург: „От коммунистов ничего другого я и не ждал, телевизор и тот сломали!..“ Но бабушка и негры были беспартийными. Коммунистом был сам дед.

Метро. Еду в грохочущем, скрежещущем, завывающем, поющем песню подземных жителей вагоне. Вдруг забарахлило освещение: то погаснет, то загорится, то погаснет, то загорится. А люди вокруг угрюмые, серые, молчаливые, испуганные. Чувствуется, что песенка-то им не по душе. Из другого мира песенка. Может быть, гномы ее поняли бы. А может, они ее и поют. Грохочут. Завывают. Скрежещут. У-у-у!..

Какая удивительная женщина рядом стоит. Стоит. Молчит. Слушает. Красивая. А может быть, и не очень. Может быть, и страшненькая. Трудно разобраться: освещение то вспыхнет, то погаснет, то вспыхнет, то погаснет. И вот, когда вспыхнет – женщина страшная, а когда погаснет – красивая. И так это мне приглянулось-понравилось, так сердечко мое тронуло: и вагон поющий, и освещение мигающее, и женщина страшно-красивая, что расслабился я, расчувствовался, прижался щекой к женскому плечу и заплакал, не выдержал, оросил ее курточку кожаную щедрыми мужскими слезами. И время так быстро пролетело, так стремительно, что не успел я и заметить, как доехали от станции „Гражданский проспект“ до станции „Академическая“, где женщина и вышла, а я вроде бы поехал дальше в грохочущем, скрежещущем, завывающем, поющем песню подземных жителей вагоне.

Если из Петербурга удалить всех хамов, то оставшееся меньшинство поместится в одном трамвае. К сожалению, меня в этот трамвай не впустят.

Помню, в молодости я вел здоровый образ жизни: занимался спортом – прыжками в высоту с шестом, почти не курил, пил только чай и кефир, а алкогольные напитки даже и не нюхал. В тот период моей жизни я часто слышал от умных людей (они проверили это на собственном опыте), что чем больше портвейна перед соревнованием выпьет спортсмен, тем выше /круче/ будет его спортивное достижение. Я поверил опытным людям и однажды во время соревнований выпил в раздевалке, впервые в моей жизни, два литра портвейна „Агдам“. Затем я вышел в сектор, разбежался и с первой же попытки взял высоту – шесть с половиной метров. Планка даже не шелохнулась. Но судьи результат не захотели зачитывать, потому что прыгать надо было с шестом.

Двадцать пятое мая. Звонит телефон. Поднимаю трубку. Приятный женский голос поздравляет меня с днем рождения. Я благодарю и объясняю, что мой день рождения зимой. Приятный женский голос уточняет: „А вы разве не Шолохов Михаил Александрович?“ – „Нет, – отвечаю я. – Я – Александр О`Бухарь, влюбленный в жизнь казак, и с удовольствием выпью за здоровье именинника и за приятный женский голос“.

Мой знакомый историк по увлечению и мясник по труду рассказывал, что на стене одного из казематов Петропавловской крепости висит топор, которым царь Петр Первый прорубал окно в Европу. Топор настолько велик, что его не смогут поднять трое нормальных мужчин. А царь Петр не любил с ним расставаться. Когда было нужно, он им и брился, и хлеб резал, и головы рубил. А когда ходил на сексуальное общение с женщиной, то клал топор под подушку, если он туда влезал /помещался/.

Говорят, Петр Первый родился тридцатого мая, а Санкт-Петербург основали /заложили/ двадцать восьмого мая, – получается, что не Петр Первый был основателем города. Но тогда кто? Может быть – этот иностранец с именем Санкт?

Весна прошла. Обидно, черт возьми. Я только начал к ней привыкать, а она уже прошла. И ничего толкового сделать не успел. Даже морду никому не набил.

Маринка живет у меня уже целый месяц. Она сутки проводит на работе, а потом на двое суток приезжает ко мне. И каждый раз, приезжая с работы, она дарит мне одну маленькую розу. Раньше я дарил женщинам розы, а теперь розы дарят мне. Вначале я попытался этому воспротивиться, но Маринка обиделась и сказала, что это цветы наших отношений, а они (отношения) настолько хороши, что нуждаются в свежей розе на столе. Я не стал с ней спорить, и теперь, приезжая с работы, сияющая Маринка вручает мне свежую розу, потом минут пять мы целуемся и лишь после того, как у меня встает член, а у Маринки влажнеет ее пещерка, мы относим розу в комнату, вытаскиваем из вазы старую и подвявшую и суем в вазу свежую. А потом Марина идет в душ, а я, естественно, залезаю к ней, и мы начинаем заниматься сексом. Потом я кормлю Маринку обедом, который всегда готовлю к ее приходу.

После обеда мы ложимся на часок в постель и включаем телевизор. Кстати, запах от трупа полностью устранить не удалось. И Маринка, когда мы занимаемся любовным танцем на диване, иногда интересуется:

– И чем же таким вкусненьким ты пропитал свой диван?

На что я не могу ответить точно и поэтому придумываю различные варианты, типа: „Пот гномов“ или „Сперма эльфов“. Маринке нравится моя фантазия, она, как правило, смеется, а потом в награду за удачное название овладевает мной в какой-нибудь позе. Обычно она предпочитает находиться сверху.

Признаюсь, очень приятно ласкать женщину языком. Не знаю, кто больше получает удовольствия – я или женщина? В эти сладкие мгновения ощущаю себя музыкантом, играющим на очень красивом инструменте различные мелодии кайфа. Несомненно, в моих жилах течет кровь Бетховена или Моцарта.

У нас с Маринкой медовый месяц. Правда, он уже закончился, но я надеюсь, что второй будет не хуже. А сегодня Mapинка на работе, а я сижу и пишу свой роман. За месяц он потолстел вдвое. Слава богу, я снова в форме, то есть опять обрел то психофизическое состояние, которое позволяет мне творить.

Если, добиваясь реальной цели, упорствуешь достаточно долго, то, как правило, приходит и удача, и ты этой цели достигаешь. Большинство людей не может дожидаться удачи, большинство ломается и сворачивает с дороги, хотя некоторым до удачи оставалось полшага.

Зазвонил телефон, я поднимаю трубку и слышу голос дедушки Петра. В прошлом дед был бравым военным моряком и поэтому его громкий командный рык меня немного оглушил, я даже отодвинул телефонную трубку подальше от уха:

– Здравствуй, Александр!

– Здравствуй, дед.

– Ты целый месяц на берегу, а к нам не соизволил приехать, мальчишка, ты просто обязан приехать к нам и познакомиться со своим дядей Львом Петровичем.

– Извини, дед, я был занят. Искал работу.