Читать интересную книгу Секретный дневник доктора Уотсона - Фил Гровик

Все рассмеялись. Великие княжны заявили, что отец теперь выглядит гораздо моложе, а Мария в шутку заметила, что если их мать не будет проявлять осторожность, то какая-нибудь местная девушка может увести папу. Мы снова рассмеялись, а царь подошел к своему Солнышку, взял ее руку в свою и провел ею по гладким щекам:

– Не беспокойся, Солнышко, твой Ники никогда тебя не оставит. Даже если я теперь настолько моложе.

Это было забавно, трогательно и грустно одновременно. Мы все молчали, пока царь продолжал нежно водить ладонью царицы по своим щекам.

12 августа 1918 года

Этим утром сэр Майкл лично пришел в наш домик и после искренних пожеланий доброго утра смущенно спросил:

– Джентльмены, вам потребуется много времени, чтобы собрать вещи и приготовиться к отъезду?

Меня очень обрадовал этот вопрос, как и Холмса, по моему мнению, и мы заявили, что можем быть готовы в любое время.

– Хорошо, – кивнул сэр Майкл. – Вчера вечером царь дал нам разрешение на отъезд, когда мы будем готовы. Я велел Ярдли отправить соответствующее сообщение, и мы сегодня рано утром получили ответ с разрешением отплыть. Так что после должного прощания я не вижу причин, почему бы нам не отправиться в путь завтра утром. Я уверен, что здесь все будет в порядке.

– Отлично, – кивнул Холмс. – Нельзя иметь все и одновременно.

Сэр Майкл также сообщил, что царь этим вечером собирается устроить ужин в честь нас и Ярдли, официально одеваться не требуется. Мы рассмеялись.

Наконец мы отправимся домой. Сквозь мое сознание пронеслись милые образы Элизабет и Джона, стоящих на пороге с раскрытыми объятиями, и от радости у меня даже закружилась голова. Я чувствовал себя счастливым, как влюбленный юноша. Холмс, конечно, тоже был очень рад вернуться домой.

В тот вечер все было прекрасно. Великие княжны надели красивые платья из местного хлопка, Татьяна кормила царицу, царь произносил тосты и, так сказать, выступал в роли тамады. Это был великолепный ужин, по-настоящему запоминающийся. Мне хочется верить, что за столом собрались настоящие друзья.

Уильям, конечно, сидел рядом с Марией, Татьяна – слева от меня, Алексей – справа, Холмс – напротив меня между Ольгой и Анастасией. Сэр Майкл устроился в другом конце стола.

После тостов с добрыми пожеланиями и настоящего пира из молочного поросенка с местными специями и деликатесами царь, Холмс, сэр Майкл и я отправились в гостиную. Алексей вышел на улицу вместе с Уильямом и Марией.

Царь рассказывал нам забавные истории о том, как король Георг лаял, как собака, и хватал родственников за каблуки, когда они мальчиками присутствовали на дне рождения пожилой королевы Виктории. Мы как раз весело смеялись, когда к нам прибежала Мария:

– Доктор Уотсон, быстрее! Алексей упал.

– О боже! – воскликнул царь.

Мы все ринулись вслед за Марией.

Царевич вышел на улицу, чтобы спокойно подышать воздухом в этот тихий вечер, вместе с Уильямом и Марией, которые, похоже, уделяли больше внимания друг другу, чем мальчику. Хотя Мария предупреждала брата, чтобы тот проявлял осторожность, Алексей забрался на подпорку для плодового дерева, а она внезапно сломалась. Наследник рухнул на землю с высоты где-то между первым и вторым этажом, и если бы он свалился не на очень мягкую, недавно разрыхленную цветочную клумбу, то, думаю, мальчик не пережил бы этого падения.

К тому времени, как мы прибежали в его комнату, Уильям уже отнес Алексея в кровать. Там также находились Анастасия и Ольга. Царевич кричал от боли. Практически сразу же началось внутреннее кровотечение, а вместе с ним буквально на глазах росли опухоли. Внутреннее кровотечение шло в районе плечевых суставов, на которые Алексей и упал, поэтому нам пришлось перевернуть мальчика на живот.

Сэр Майкл отправил слугу в наш с Холмсом домик за моим чемоданчиком, но я знал, что мало что могу сделать. Требовалось время, чтобы давать какие-то прогнозы, а пока я собирался просто облегчить страдания Алексея, как мог. Однако для начала царь запретил мне использовать морфий для снятия сильнейшей боли у мальчика. Потом я узнал, что царь с царицей понимали, что к этому препарату происходит привыкание, и поэтому давным-давно договорились не применять ничего, что может сделать из их сына раба. Единственным облегчением для Алексея от этой муки была потеря сознания.

Холмс вывел из комнаты всех, за исключением царя, который снова и снова целовал руки наследника и приговаривал:

– Мой мальчик, Алексей, мой мальчик.

Когда я сказал Николаю, что мне нужно подойти к ребенку поближе, чтобы его осмотреть, царь отошел в сторону и пробормотал:

– Слава богу, что его мать этого не видит.

Я и сам так думал.

Как я и опасался, мне ничего не удалось сделать для остановки кровотечения, но когда принесли мой чемоданчик, я стал умолять царя разрешить ввести хотя бы малую дозу морфия, всего один раз. Это помогло бы мальчику заснуть и избавило от мучений, которые неминуемо последуют, а также облегчило бы страдания остальных – ведь им придется слышать, как кричит мальчик.

Вначале царь держался твердо, но рядом не было жены, которая выступала бы против препарата, а я повторял, что наследник настрадался за последний год на всю оставшуюся жизнь, и Николай наконец согласился.

Кровеносные сосуды внутри не просто лопнули: в результате неудачного падения они были разорваны в клочья. Когда кровь просочилась в ткани на спине Алексея, там появилась обширная гематома, напоминающая по форме луковицу. Если не знать, в чем проблема, то можно было бы подумать, что у мальчика горб.

Я предпочел попросить царя удалиться, и он это сделал, хотя и с неохотой. На территории поместья жила местная женщина, которая выполняла работу моей медсестры. Ее звали Сара, и, судя по тому, свидетелем чего я стал в ту ночь, медицина являлась ее призванием. Ей было свойственно сочувствие, и у нее были прекрасные добрые руки. Она сказала, что выполняет на острове функции медсестры и сиделки и ухаживает за больными. В молодости ее обучали этому ремеслу врачи на острове Гранд-Багама. Врачи приезжали раз в несколько месяцев, чтобы осмотреть жителей Эльютеры, а Сара жила здесь постоянно и помогала людям, когда врачей не было. Она прекрасно справлялась.

Алексею было очень плохо. У него тут же резко поднялась температура, что на самом деле являлось хорошим симптомом, но мальчик впал в забытье.

Ко второму дню лицо Алексея побелело. Он напоминал восковую куклу. Глаза сильно ввалились, дыхание стало ужасающе тяжелым. Я умолял царя позволить еще одну небольшую дозу морфия, но на этот раз он категорически отказался. У Алексея началась ужасающая агония, он звал мать с просьбой ему помочь:

– Мама, мама, почему ты мне не поможешь?

Все, кто слышал эти крики, приходили в ужас.

Затем у Алексея начались судороги на фоне перемежающегося забытья и агонии. И словно нам мало было несчастий в безопасности дома, разразился сильный шторм, слишком рано для этого времени года.

Посреди ужаса, бушующего снаружи, и кошмарной агонии ребенка в особняке Сара показала свою нужность и полезность. Она стоила в миллион раз больше, чем ей платили!

– Знаете, – нерешительно сказала она мне, – врачи на главном острове смеялись надо мной из-за использования средств народной медицины, но моих соотечественников наши лекарственные травы и секреты поддерживали задолго до того, как здесь появились белые люди. Может, я смогу вам помочь.

– Боже, женщина, если ты говоришь о каком-то местном зелье, которое дает хотя бы успокаивающий эффект и ничего больше, то ты безусловно поможешь. Но ты будешь помогать мальчику, а не мне, – ответил я.

И она помогла. Пока ураган валил деревья и бился в окна особняка, Сара вышла из дома и отправилась в этот ад. Она отсутствовала три часа и вернулась с небольшой миской, полной некой белой липкой массы.

Я поговорил с царем, который сходил с ума от беспокойства, и он дал мне разрешение, сказав, что доверяет мне. Он сам собирался остаться с царицей и молиться Богу. Я решил, что это самое подходящее для него место.

Я сказал Саре, что решил попробовать дать Алексею ее смесь, однако она ответила, что будет лечить мальчика сама – для этого нужно быть наполовину туземцем, потому что у белых людей слишком твердые головы для того, чтобы иметь мягкие сердца. Я даже вроде рассмеялся в ответ на это замечание, хотя точно не помню. Сара сама скормила принесенную ею смесь Алексею с ложки, пообещав, что лекарство снимет боль.

Было это совпадением или нет, но ее снадобье на самом деле ослабило боль наследника буквально через четверть часа, а вскоре после этого снизилась и температура. И хотя она поднималась и падала снова без какой-либо определенной схемы, лекарство неизменно волшебным образом срабатывало.