— Получилось, — сказал Буйвол.
— А я что говорил! — усмехнулся Малыш.
— И лошадей нам теперь можно не покупать.
— Если бы захотели, приобрели бы и свору отличных псов.
— Вот уж нет… — Буйвол, убрав меч, ощупывал прокушенную руку. — Никогда не умел ладить с собаками.
— А мне показалось, что у тебя отлично получилось…
Глава 16
Они неслись по степи, обгоняя ветер. Куда — сами не знали. Дробно стучали копыта. Стонал упругий воздух. Где дороги? В какой стороне Старый Город? Кругом только волнующаяся равнина и затянутое серой дымкой небо с мутным пятном на месте солнца.
— Надо вернуться! — прокричал Малыш.
— Что? — не расслышал Буйвол.
— Надо возвращаться назад! Выходить на знакомую дорогу!
— Потеряем время!
— Зато не помрем от жажды посреди степи!
— На дороге нас наверняка поджидают!
— Пускай! Да с такими-то конями! Никто глазом моргнуть не успеет — мы мимо проскачем! Попробуй-ка, поймай!.. Небо дышало жаром. Пыль окутала горизонт. Два всадника, развернув черных коней, мчались навстречу ветру, и от ударов копыт гудела и вздрагивала земля-Дорога — все равно что река. Она начинается в неизвестности, и в неизвестность же уходит. Она течет мимо и несет с собой маленькие частички чужих жизней, а иногда даже что-то выбрасывает на берег. Кому-то, возможно, покажется, что это обычный ни на что не годный мусор. Но Отшир твердо знал, что в этом мире ничего бесполезного не бывает.
Когда вместе с неродившимся ребенком умерла его жена, он проклял все и решил, что теперь ему незачем жить. Но всевидящие соседи вовремя вынули его из петли и, чтобы излечить его тело и душу, позвали старого монаха-отшельника, живущего в землянке за околицей. Седой грязный старик молчал целых два дня. Он сидел рядом с больным, сложив руки на коленях, и ничего не делал. Он не ел, не пил, не двигался. Он не спал — днем и ночью старый монах смотрел на Отшира. А потом вдруг сказал:
— Спрашивай.
И Отшира прорвало. Он плакал, он рыдал, он выл. И спрашивал, спрашивал, спрашивал:
— Почему?!
Он любил свою жену. Почему она умерла?
Они так ждали ребенка. Они гадали, кто это будет: мальчик или девочка. Они вместе слушали, как он шевелится в тугом животе. Они придумывали, как его назовут, решали, кого позвать, на праздник.
Так почему он не родился?
Он не мог жить без них, без жены и ребенка. Один на всем свете. Бесконечно одинокий и несчастный.
Так зачем его спасли? Почему не дали умереть?
Разве есть ответы на эти вопросы?
— Это жизнь, — сказал старый отшельник. — Она не принадлежит тебе, и ты не вправе ею распоряжаться. Только боги управляют людьми. И каждый человек нужен богу. Даже неродившийся ребенок. Не спрашивай меня зачем. Я не знаю. Только бог может ответить тебе.
— Бог? Что ж, я спрошу у него…
Отшир отправился в храм многорукого бога Хроаота. Он требовал ответа и не получил его. Потом он посетил монастырь рогатого Геотраса. Но и этот бог не отозвался на яростные призывы человека. Много святых мест повидал Отшир, прежде чем улеглась его боль и угас гнев. И только тогда боги стали ему отвечать. Да, он слышал их голоса. Он говорил с ними. Он понимал их.
И открылось ему то, о чем давно говорил старый отшельник: каждый человек нужен богу, и осознание этого есть высшая радость на земле.
Обретя знание, Отшир вернулся в родной хутор и зажил прежней крестьянской жизнью. Теперь, правда, без жены и без мечтаний о ребенке. Соседи сторонились его, но он не жаждал общения с ними — он продолжал говорить с богами. А все свое свободное время Отшир проводил на обочине дороги, проходящей рядом с его домом, наблюдая за несущимися мимо частичками чужих жизней…
Вот и сейчас дорога снова несла кого-то — необычайно высокий человек с посохом в руке широко вышагивал в облаке пыли.
Войдя в хутор, незнакомец сразу заметил Отшира, сидящего в маленьком плетеном кресле, и направился в его сторону, “…а иногда даже что-то выбрасывает на берег…”
— Я ищу двух человек, — сказал высокий странник, приблизившись. На его щеках темнели монашеские клейма — печати бога Локайоха. — Двух воинов, мечника и лучника. Малыш и Буйвол — так их зовут.
— Никогда не слышал этих имен, божий человек, — мягко ответил Отшир.
— Они должны были пройти здесь. Они следуют в Старый Город.
— Может быть, они действительно проходили мимо, я не знаю. Вчера на окраине хутора была большая драка. Может, это были они?
— Возможно… Ты не видел, куда они направились?
— Я видел лишь тела и стрелы. Людей… — Отшир покачал головой. — Нет, людей я не видел.
— Мне надо их нагнать. Тут есть короткий путь?
— Только дорога. Только один путь.
— Мне надо их нагнать, — негромко повторил высокий монах. Сказал раздельно и нараспев, словно это была его молитва.
— Я слышал, — поделился Отшир, — что Локайох уже почти собрал Исполнитель. Значит, скоро весь мир переменится, не так ли?
Высокий монах посмотрел в глаза собеседнику. Спросил удивленно:
— Откуда ты это знаешь, крестьянин? Кто тебе сказал?
— Боги. Они говорят со мной. А я говорю с ними.
Незнакомец долго изучал открытое лицо хуторянина. И наконец сказал нечто такое, что никогда бы не выговорил ни один настоящий монах, кому бы он ни служил:
— Порой даже боги могут ошибаться… — Он перехватил посох, собираясь продолжить свой путь. Пожелал на прощание:
— Легкой судьбы тебе, человек.
— Легкой дороги тебе… — Отшир замешкался, не зная, как назвать незнакомца. И просто повторил: — Легкой дороги…
Дорога — все равно что река. А река — это как жизнь. Она начинается в неизвестности, и в неизвестность же уходит.
Так думал Отшир, сидя в старом удобном кресле на обочине дороги, проходящей мимо его родного хутора, и смиренно наблюдая за кусочками чужих судеб.
— Дорога! — выкрикнул Малыш.
Степь впереди дымилась пылью. Длинный серый хвост волочился за крестьянским обозом, возвращающимся с завершившейся ярмарки.
Друзья вымахнули на дорогу, промчались мимо вереницы телег.
— Далеко ли Старый Город? — крикнул Малыш, попридержав коня в голове обоза.
— Два дня, — отозвался пропыленный возница с серым лицом, похожим на маску. — Но вы-то, должно быть, уже завтра доберетесь. Кони у вас добрые. Не загоните их только.
— Не встречались ли вам по дороге вооруженные люди? — крикнул Буйвол.
— А как же. Встречались. Стоят, смотрят, словно стерегут кого-то. Уж не вас ли?
— А кого же еще? — Малыш весело подмигнул крестьянину, поднял коня на дыбы, прокричал:
— Но ведь нас так просто не взять! Не судьба!..
Всадники на взмыленных черных конях умчались, выбивая из дороги пыль. Крепчающий ветер кружил вихри, пригибал траву, запорашивал ее сединой. С востока наплывали тучи, низкие и жуткие, словно огромные синяки, набрякшие на бледной плоти небосвода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});