— И они позволяют вам вести свое убеждение, хотя совершенно очевидно, что вы им не нравитесь. — Хлоя посмотрела на Эдгара, у которого был самый зловещий вид. Китти выглядела немногим лучше. Лишь один Джек все время казался относительно спокойным.
— Знаете, Аджани, — сказала Хлоя немного помолчав, — дела обстоят так: я не знаю ни вас, ни их, ни вообще ничего. Наверняка я знаю лишь одну вещь — что сегодня я не стану принимать никаких решений, кроме, может быть, выбора, что сделать сначала: поесть или поспать. А потом милости прошу: уговаривайте меня, подкупайте меня, а они, если захотят, пусть рассказывают мне страшные сказки о ваших пороках и злодеяниях. А сейчас мне не до этого.
Хлоя ожидала, что он возобновит уговоры или что в разговор ввяжется кто-нибудь еще. Когда Аджани взглянул на своих слуг, Джек подобрался, но повисшее в воздухе напряжение разрядилось через обмен неприязненными взглядами.
Уже через несколько секунд Аджани отступил и поклонился.
— В таком случае, Хлоя, до новых встреч. — Взглянув на Китти, он отвесил ей такой же поклон. — Джексон. Кордова.
Затем он вернулся в свой портшез. Хлоя долго провожала глазами эту странную процессию, казавшуюся поразительно медлительной в сравнении с невероятной скоростью передвижения кровососов и кинантропов.
Выждав, пока он удалится за несколько домов, Китти повернулась к Хлое.
— Хлоя, ты не обязана доверять нам. И вообще, подозрительность — вещь полезная. Но я все же скажу тебе, что за время жизни в Пустоземье определила для себя несколько истин. И одна из них, которую я установила двадцать с лишним лет назад, состоит в том, что доверять Аджани смертельно опасно. Пусть с виду он и не кажется чудовищем, но в этом мире я только его могу назвать безусловным злом.
Хлоя попыталась как можно аккуратнее подобрать слова для ответа. Китти выхаживала ее во время болезни перехода, и вся группа отнеслась к ней как нельзя лучше.
— Я не настроена верить ему. Но, как я уже сказала, сейчас мне нужно прежде всего отдохнуть.
Китти коротко кивнула и в сопровождении Эдгара вошла в «Промоину», оставив Хлою и Джека снаружи. Джек стоял, прислонившись к стене, и Хлоя подошла поближе к нему, чтобы можно было говорить, не повышая голоса.
— Отдохнуть, говоришь? — В голосе Джека отчетливо звучало сомнение, и смотрел он не на Хлою, а на удалявшийся портшез.
Она промолчала.
— Веррот редко бывает столь крепким, как тот, какой достался нам прошлой ночью, или вчера, или когда это было, но для человека непривычного шансы заснуть после веррота очень малы, а уж после такого крепкого… — Джек повернул голову и лукаво улыбнулся.
Хлоя кивнула.
— Не знаю, смогу ли я заснуть, но немного отдыха мне все равно не помешает.
— В одиночку или с компанией?
Не раз и не два в жизни Хлоя делала выбор под влиянием выпитого. К счастью, худшими последствиями этих поступков для нее оказывались только смутные воспоминания. Ей повезло, что она ни разу не подверглась насилию и не подцепила нехорошую болезнь; покончив с алкоголем, она дала себе зарок избегать ситуаций, грозящих подобными вредными решениями. Она не ожидала со стороны Джека физической опасности, но в нем имелся потенциал для ее поступка, который мог бы оказаться очень дурным решением в другом смысле.
— Я совсем не знаю вас, да и весь этот мир, — уклончиво ответила она.
— Это верно. — Джек указал на таверну. — Если у тебя есть вопросы, я готов ответить на них. Гектор снял несколько комнат.
Хлоя взглянула на все еще не скрывшиеся из вида носилки Аджани, а потом снова на Джека.
— Вы и правда подразумеваете именно это? Просто поговорить?
Взгляд, который бросил на нее Джек, говорил яснее любых слов.
— Похоже, сейчас ты соображаешь куда лучше, чем в пустыне.
— Достаточно хорошо для того, чтобы не пойти в комнату, где мы останемся наедине.
Джек несколько секунд молчал, и Хлоя задумалась было, не увидел ли он в последней фразе оскорбления. Она совсем было собралась объяснить, что не имела в виду ничего обидного, как он вдруг шагнул к ней.
— Иногда мне хочется всего лишь на несколько часов перестать думать о чудовищах, в том числе об Аджани, и перестать гадать, почему мы все здесь очутились, — негромко сказал Джек. Опасной нотки, которую Хлоя угадывала в его голосе раньше, сейчас не было вовсе, но то, что слышалось — неподдельная откровенность — искушало еще сильнее. А он взглянул на нее и добавил: — Когда мы с тобой были в пустыне, у меня случилось несколько таких минут. Хотелось бы побольше. Рядом с тобой я чувствую… что-то такое, что мне нравится. Вот и все.
— Понимаю, — кивнула Хлоя. Год за годом она так или иначе теряла себя. К сожалению, бутылки и тела только отодвигали страхи; но ответов, увы, не давали. В то же время она никак не могла отогнать от себя инстинктивное ощущение, которое почувствовала еще на улице, когда шла сюда: желание защитить и помочь. Джексон Рид нравился ей, она испытывала к нему доверие, не имевшее, в общем-то, разумного обоснования, и ей хотелось проводить с ним время. Возможно, это была всего лишь скрытая тяга к образу ковбоя или ей просто нравилась его внешность. Так или иначе, ей хотелось больше узнать о нем, но она не намеревалась позволить так запросто уложить себя в постель и поэтому дала единственный ответ, который пришел ей на ум: — Поговорить — это хорошо.
ГЛАВА 24
Китти при виде Аджани всегда чувствовала, как ее покидают остатки желания решать дела миром. По своей природе она не была склонна к насильственным действиям и не получала удовольствия от того, что ей приходилось делать, чтобы выжить. Время от времени ей приходило в голову, что именно в этом крылась основная причина ее конфликтов с братом: он считал странное свойство неумирания призывом к действию, знаком того, что перед ними стоит какой-то высокий смысл жизни. Она же просто хотела той самой жизни, к которой стремилась еще в Калифорнии, хотела иметь дом и семью. К несчастью, осуществить эти желания она могла бы лишь в том случае, если бы отвернулась от брата — единственного родного человека, который у нее был, — и поэтому сражалась бок о бок с Джеком. Однако это ни в коей мере не означало, что ей хоть сколько-нибудь нравилось убивать.
Но она нисколько не сомневалась, что ей было бы очень приятно убить Аджани. Когда он смотрел на нее, ей казалось, что на ее кожу ложится какая-то склизкая гадость; на память сразу приходила одна из разновидностей мужчин, посещавших в те, старые, времена, дома, салун «Распахнутая дверь». Тогда она надеялась, что они не заметят ее, не станут глядеть в ее сторону. Именно из-за таких мужчин, как Аджани, она носила под корсетом маленький пистолет, а под юбкой — пару ножей в ножнах. А ситуация, когда она остается наедине с Аджани, относилась к числу ее немногочисленных навязчивых страхов. Она всерьез боялась только этого — и, конечно, потерять Эдгара или Джека, — и Эдгар это знал.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});