жизнь, но и бросаться в реку или лезть в петлю не хочешь, то отправляйся вот туды. В темноту. Там, говорят, о тебе позаботятся.
– Позаботятся? – нахмурился я. – Кто?
– Да откуда ж старому Зеду знать? Старый Зед туда не ходит. Но старый Зед видел, как туда уходили бедолаги, уставшие влачить такое скудное существование, и не возвращались. И старый Зед слышал, как там в темноте, кто-то ходит, стонет, дышит. Страшное там место. Для тех, кому не мил больше белый свет. А старому Зеду, хоть порой и приходится тяжко, все же под небом куда приятнее, чем там, в темноте. Старый Зед может и сам о себе позаботиться.
Я кивнул, не сказать, чтобы удовлетворенный ответом, но все же слишком утомленный, чтобы пытаться выведать больше. Все же не в том была сейчас моя цель. Может быть, когда-нибудь, когда всё это кончится, когда за мной не будет гнаться целый клан, и жизнь снова станет чуточку проще, я вспомню обо всем здесь случившемся и попытаюсь отыскать ответ, удовлетворив свое природное любопытство. Но на тот момент с меня явно хватило тоннелей и их тайн. Я выбрался оттуда, и это главное.
Определив, в какую сторону предстоит двигаться, я поправил сумку и сделал жест Яркому забираться на плечо, что он тут же и сделал.
– Эй, друг, ты забыл свою лампу, – услышал я вслед слова старого Зеда.
– Оставь себе, – бросил я через плечо. – Мне она больше не понадобится.
– Спасибо, друг. Храни тебя Властитель.
Спустя полчаса я уже стоял на границе города. Я покидал Мистрейд с удовольствием, теперь уже точно решив никогда сюда не возвращаться. Всё, что я увидел под его улицами, лишь утвердило во мне это решение. Таково было наше с ним последнее прощание. Мистрейд явил мне свою истинную суть, словно сказав этим: «Ты был прав, Клиф. Вот какой я на самом деле. Ты всегда был прав. Не нравится? Ну и катись к черту. У меня есть десятки тысяч других, кто будет продолжать наполнять меня жизненной силой. Ты мне не нужен. Катись прочь и не возвращайся».
Я оглянулся и бросил последний взгляд на город, в котором прожил почти десять лет, но который так и не стал для меня домом. Втянув в легкие прохладный ночной воздух, я вдруг понял, что не чувствую в нем больше городского смрада, ни того, что наполняет город сверху, ни того, что царит внизу. Воздух был действительно свеж, и это даже заставило меня улыбнуться, возвращая сознанию спокойствие и ясность. Я развернулся и с этой странной улыбкой на губах зашагал прочь.
Я покидал Мистрейд без сожалений.
Глава 11. Рассвет
На горизонте зарождался новый день. Гася в темном небе звезды, свет медленно наполнял собою мир, сменяя темноту голубовато-серыми сумерками. Бегущие к востоку перистые облака приобрели нежно-розовый оттенок и стали похожими на некий изысканный десерт из заварного крема и зефира, которым любят побаловать себя столичные барышни. Цвета рассвета были настолько сочными, что я без труда смог представить себе вкус этого десерта, приторно сладкий, с легким клубничным послевкусием.
Как только река вышла за пределы Мистрейда, берег стал более диким, заросшим, продвигаться по нему становилось трудно, и все же я не собирался никуда сворачивать, пока не доберусь до города Рифтен, что располагался парой лиг ниже по течению. План был таков: добраться до Рифтена к открытию банка клана Азра, в котором хранил свои сбережения, как можно быстрее снять необходимую для путешествия сумму и покинуть город на утреннем дилижансе. На руку мне играло то, что банковская система была единственным делом, которое запрещалось монополизировать, и каждый старший клан предпочитал хранить свои денежки в своем собственном банке. Потому я был спокоен хотя бы за то, что Стриксы никак не смогут отследить мои перемещения по снятию средств со счёта, Азра не дадут им такой информации ни при каких условиях. Конечно, ориентировку на меня уже могли разослать по всем окрестным городишкам Мистрейда, ведьТеодор Стрикс едва ли не предполагал, что я собираюсь бежать из города. Однако, в какую именно сторону я направлюсь, он знать не мог, а мелких городков под Мистрейдом десятки, поэтому у меня был хороший шанс уйти незамеченным как можно дальше, тем более, если действовать быстро и избегать встреч с полицией.
Яркий, как только мы покинули город, спрыгнул с моего плеча и с головой скрылся в высокой и мокрой от росы траве. Я смог наблюдать его перемещения только по колыханию зеленых стеблей и по мельканию белой спины между ними. Фыркая и пыхтя, Яркий прыжками продирался через густые заросли, временами резко останавливаясь, словно прислушиваясь к чему-то, а может быть, к собственным ощущениям, и вдруг снова срывался с места, следуя одному ему понятной логике. Похоже, что Яркому доставляло удовольствие это долгожданное единение с природой, он вряд ли был городским жителем, и Мистрейд мало подходил для подобного создания. Здесь же, на диком, заросшем берегу Яркий вдруг осознал себя частью мира, и это привело его в восторг. В то время, как я шел придавленный к земле тяжелыми думами и планами, страхами и сомнениями, он просто наслаждался, словно и вовсе забыв о том, что всего каких-то три часа назад сражался с невидимым врагом в темных тоннелях. Мне оставалось только завидовать подобной легкости.
Через некоторое время над травой показалась голова Яркого, на левом роге висела сломанная сухая травинка, а по носу ползла маленькая зеленая гусеница. Яркий попытался скосить на нее глаза, и вышедшее у него при этом выражение рассмешило меня. Он резко мотнул головой, и крохотное создание отправилось в полет туда, откуда и явилось. Яркий же уставился на меня, и поклясться могу, что на его мордочке я видел улыбку. Недоумение, удивление, все это легко читалось в фиолетовых глазах, а сама мордашка выражала радость, слегка безумную, пьяную радость, зато естественную и открытую. Рот зверька был приоткрыт, демонстрируя розовый язык и белые зубы, он быстро и часто дышал.
– Да, дружище, – сказал ему я, – мне тоже здесь стало куда лучше, чем в городе.
Яркий быстро осмотрелся по сторонам, а затем, резко сорвавшись с места, бросился к реке. Секунду спустя он уже взмыл в воздух, прыгнув с земли хвоста