– Но как она может быть беременна?
«Нет, – думала я. – Нет, нет, нет!»
– Та неделя, что я прожил там после того, как родился Кит.
– Ты СПАЛ с ней?
Мне и в голову не приходило, что он способен на такое.
– Я думала, она все время пьяна и отвратительна.
Джейми запустил в волосы обе руки:
– Прости. Это ужасная ситуация, нам с Мэгги придется перебраться в Си-Тендер. Лорел нуждается в моей помощи.
– Нет, Джейми! Пожалуйста!
В груди было столько боли и обиды, что сердце казалось тугим узлом.
– Я знаю, что несправедлив к тебе. Но что поделать?!
Я подумала о Ките, о нашем ребенке, который плакал в детской. О Мэгги, о маленькой девочке, которую считала своей. Спящей в третьей спальне. О девочке, которую он хотел забрать с собой. Которая для него важнее, чем наш сын.
И прежде чем смогла удержаться, я схватила с плиты бутылку и швырнула ее в Джейми. Он даже не попытался уклониться.
29. Энди
Я поставил перед Кимми миску с попкорном, и она взяла горсть. Мы купили вторую по размеру миску попкорна, но она была практически пуста, хотя фильм только что начался. У нас и газировка была. Я всегда беру газировку в кинотеатре, потому что мне нравится ставить ее в держатель, такой же, как в машине ма.
– Этот попкорн намного лучше того, что делает моя мать, – заметила Кимми.
– Ш-ш-ш, – прошипел кто-то, потому что в кино не полагается разговаривать.
– Сам ш-ш-ш, – отрезала Кимми.
Я рассмеялся, потому что Кимми всегда что-нибудь да выкинет. Ма говорила, что Кимми плевать хотела на то, что думают другие люди. Она сказала, что это вроде как хорошо, но, когда я делал то, что ма не любила, она всегда мне выговаривала:
– Не делай этого, Энди. Люди подумают, что ты плохо воспитан!
Это было наше третье свидание в кино. Мать Кимми отвезла нас, а моя должна была забрать после того, как фильм закончится.
Через год я сам смогу возить нас в кино. Правда, когда я сказал об этом дяде Маркусу, он ответил: «Посмотрим».
Картина называлась «Кит Криббедж», и я сразу понял, что это девчачье кино, потому что главной героиней была девчонка. Фильм выбрала Кимми. Сам я хотел посмотреть «Звездные войны», или «Люди-клоны», или что-то в этом роде, но мне, в общем, было все равно. Мне просто нравилось сидеть в кино рядом с Кимми.
В кинотеатре собралось полно народа, потому что был вечер субботы, и мы не смогли сесть в середине, как любили. Фильм был ничего, пока дело не дошло до лагеря бродяг. Я не понимал, как леди может стать бродягой. И тогда мне стало неинтересно. Я уже не смотрел на экран, а думал о том, что Кимми хорошо пахнет. Запах шел от ее волос, которые всегда были такими длинными и пушистыми. Я хотел обнять ее, как делают все мальчики в кинотеатрах. В конце концов, она была моей подружкой, и поэтому, когда мне надоела эта история с бродягами, я обхватил ее за плечи. Кажется, ей понравилось, потому что она придвинулась ко мне ближе. Она оказалась так близко, что ее волосы щекотали мне нос, а уголок очков вжимался в щеку, но больно не было.
Девушку в фильме звали Кит. Я считал это имя чересчур коротким. Когда кто-то называл ее по имени, мне хотелось мяукнуть, но я знал, что это неприлично. Кимми рассмеялась над тем, что сказала эта Кит, но я не смеялся, потому что не знал, что она сказала. Потому что больше не обращал на нее внимания. Я думал о том, как бы поцеловать Кимми вместо того, чтобы смотреть фильм. Мой друг Макс всегда обжимался в кино со своими подружками. У него было много подружек. «Обжиматься» означает целоваться, обниматься и касаться грудей девушки. Только Макс называл их буферами, чего я не должен был повторять.
– Ты уже дважды был в кино с Кимми, – говорил он, – и даже не поцеловал ее?
Я уверял, что мы целовались, но это было враньем.
Я решил, что сделаю это прямо сейчас. Но вместо этого съел попкорн и выпил газировки. Теперь я был готов. «Раз, два, три».
Я повернул голову и сделал это. Поцеловал Кимми. Но промахнулся мимо рта. По крайней мере, большей его части. Но все равно мне удалось захватить уголок ее губ. Это было круто.
Потом я посмотрел на нее. Проверить, понравилось ли ей. Свет от экрана падал на ее лицо. Кимми смотрела прямо на меня и улыбалась. И вдруг тоже поцеловала меня. На этот раз наши губы соприкасались полностью. С каждым разом это становилось все лучше.
Кимми тоже забыла о фильме. Мы продолжали целоваться, и Кимми просунула язык в мой рот, но только чуть-чуть. Это был французский поцелуй. У меня тут же все встало. Я тоже просунул язык ей в рот. Наши языки столкнулись. Кимми захихикала.
– Ш-ш-ш, – сказал кто-то сзади.
Кимми перестала хихикать, но не перестала целовать меня. Моя рука на ее плечах затекла. Но мне было все равно. Кимми сняла мою руку с миски попкорна и положила себе на грудь. Под моей ладонью словно была маленькая подушечка, только с твердым бугорком, наверное, соском. Макс сказал, что, когда девчонки разогреваются, их соски сразу твердеют. Разогреваются – это когда заводятся. Не от температуры. Поэтому я подумал, что Кимми чувствует то же самое, что и я.
Эта штука с попкорном взяла и упала на пол, и Кимми снова рассмеялась, хотя мой язык был у нее во рту.
Я перестал целовать ее, ровно на столько, чтобы сказать:
– Все в порядке. Она практически пустая.
– Господи, вы двое, ведите себя прилично, – сказал какой-то тип, которого я не видел.
– В самом деле, – поддакнула какая-то девушка.
Теперь шикало уже ползала. Потом пришел человек с фонариком и сказал, что мы должны уйти.
– Мы заплатили! – сказал я. Вряд ли он может заставить нас уйти, если мы платили за билеты.
– Ш-ш-ш-ш, – сказал он. – Вы мешаете другим зрителям. Вам нужно уйти.
Кимми схватила меня за руку:
– Пойдем. Нам это дурацкое кино ни к чему.
Мы встали и пошли к двери, над которой была табличка «Выход».
Я чувствовал себя как-то странно. Рука на плечах Кимми была как резиновая. Словно это была не моя рука. А ноги тряслись так же, как после американских горок на ярмарке штата.
В вестибюле мы сели на скамью, потому что моя мать еще не приехала.
– Я бы хотел еще поцеловать тебя, но здесь слишком много света.
– Знаю.
Она сидела совсем близко. И все еще держала меня за руку. Не будь эта рука резиновой, я бы снова обнял ее за плечи.
– Энди!
– Что?
– Хочешь заняться со мной сексом?
Она имела в виду, прямо сейчас? При свете? Когда здесь полно людей?
– Не сейчас, – пояснила она. – Но как-нибудь. Хочешь?
– Определенно, – кивнул я. – А ты?
– Да. Но я никогда не делала этого раньше.
– Я тоже. Но я знаю как.
– Ну… я тоже знаю.
– Только мой презерватив слишком стар. Нужно раздобыть новый.