на гриле, приправленный лишь солью, обжаренный с обеих сторон и внутри почти сырой. Рот тут же наполнился слюной, и едва за мной закрылась дверь спальни, я дернула шнурок звонка. Надеюсь, тут не запрещено дважды завтракать? Или и мое меню тоже регламентирует его светлость?! Скрипнув зубами от вспышки злости, я села на диван, дождалась служанку и озвучила свой заказ.
– Надеюсь, мне не запрещено есть у себя? – на всякий случай переспросила я ровно.
– Нет, миледи, – я поймала чуть удивленный взгляд горничной. – Я принесу вам мясо.
Мелькнула мимолетная мысль, с каких это пор меня потянуло на сочные стейки, раньше вроде ровно относилась к мясу. Хотя, наверное, от нервов все это и напряжения. Ну и да, каша голод ничуть не утолила.
День тянулся кошмарно медленно. Я бродила по комнатам, умирая со скуки, хотя горничная принесла мне несколько книг – парочку романов, все тот же демонов этикет и еще «Свод правил благородной леди» в дополнение. Едва не зарычала, швырнув книги в стену: Ингерран меня что, считает недалекой и совсем тупой?! Да у меня разжижение мозгов случится через две страницы!
Обед прошел так же бессмысленно и нудно: я хлебала бульон с нежными фрикадельками из рыбного фарша и слушала разглагольствования альва о том, как мы будем жить дальше. Как он познакомит меня с высшим светом. Как я буду ездить на благотворительные мероприятия – обязательно, ибо это обязанность каждой замужней леди! – и сопровождать его на важные встречи. А после рассказывать, что в головах у его партнеров, врагов, соперников… Под конец я не выдержала. Со звоном отложила ложку, подняла взгляд на альва и негромко спросила:
– Тебе что, и правда нужна вот такая бессловесная покорная тень? Самому не противно?
Ингерран посмотрел на меня прищуренным взглядом и так же негромко ответил:
– Сильвия, во-первых, я не разрешал тебе говорить. Во-вторых, да, мне нужна именно послушная жена, которая будет поддерживать меня во всем и подчеркивать мое положение. А в-третьих, дорогая моя, еще один проступок, и я надену на тебя браслет послушания. Магия поможет быстро выучить правила, бьет она болезненно, – он улыбнулся уголком рта и поймал мою руку, поднеся к губам. – Но я надеюсь, до таких крайностей мы все-таки не дойдем, правда?
Я смотрела на него, а внутри все заледенело от ужаса и безысходной тоски. Он меня сломает. Уверенность в этом обдала спину морозными мурашками, аппетит пропал окончательно, и я отодвинула недоеденный суп. Отвернулась и тихо произнесла:
– Благодарю, милорд. Я наелась.
– Отлично. Я пришлю помощниц твоей горничной, чтобы начали готовить тебя к вечеру, – как ни в чем не бывало заявил он, помогая мне встать из-за стола.
Подготовка заняла больше трех часов. Да я, даже когда с родителями жила и посещала светские вечера вместе с мамой в столице, не тратила столько времени на сборы! Сначала – ванна. С солью, с ароматными маслами, с какой-то целебной грязью, потом все это смывали в трех водах, потом долго и тщательно полоскали мои волосы, натирали их душистыми бальзамами… К концу водных процедур я сама себе напоминала благоухающую клумбу, натертая кремами кожа была мягкой, как у младенца, и чуть не светилась изнутри. Волосы лежали воздушным, шелковистым облаком, мягкие и пушистые. Меня усадили перед туалетным столиком в одних чулках, целомудренных кружевных панталончиках и – да, корсете. Так что дышать приходилось осторожно. Следующие полтора часа надо мной колдовали горничная и помощницы. Прическа, легкий макияж, наконец платье, и я могла любоваться собой в отражении.
Нет, это точно не я. Я никогда не выглядела так… Ну, леди, да. Аристократическая бледность, умело подчеркнутые разноцветные глаза, в которых притаилась тоска, гладкая, без единого изъяна кожа. Сложная прическа, украшенная шпильками и заколками, неожиданно длинная шея, и само платье все того же целомудренного фасона. Квадратный вырез едва открывал ключицы, длинные рукава до локтей, а дальше пышная пена кружев, множество нижних юбок и неброский, серо-голубой цвет бархата, украшенного серебряной вышивкой и жемчугом. Элегантно, да. Красиво? Пожалуй. Но… Слишком целомудренно. Слишком приглушенно. Я терялась в этом образе, не видела себя, будто это лишь бледная тень меня.
– Готово, миледи, – горничная присела в реверансе и с искренним восхищением добавила: – Вы прелестно выглядите.
Ну да, по местным меркам – конечно. Только мне даже вежливость проявлять не хотелось, я лишь кивнула и медленно, придерживая юбку, чтобы не запутаться, подошла к двери. А в гостиной уже ждал Ингерран, конечно же одетый в тон моему платью. Полагаю, чтобы ничего не нарушало безупречности и гармонии. Ненавижу альвов, да простит меня мама! Вспышка гнева быстро погасла, едва Ингерран шагнул ко мне, окинув восхищенным взглядом. Радовало одно: слишком целомудренный фасон платья и корсет не будоражили ничье воображение и хорошо скрывали все, что должны были.
– Ты неотразима, Сильвия, – он склонился над моей рукой, коснувшись губами кончиков пальцев.
Скажите пожалуйста, просто бездна галантности и воспитания. Кривую усмешку удалось сдержать, я с безучастным видом лишь кивнула.
– Что ж, надеюсь, ты не поставишь меня в неловкое положение, гости уже собрались, – альв положил мою ладонь себе на локоть, и мы вышли из моих покоев.
На меня навалилась апатия и какое-то отупение. Ни волнения, ни паники, ни-че-го. Мне было совершенно все равно, как меня примут в местном высшем обществе, что про меня подумают другие приглашенные леди. От вежливой улыбки вскоре заболели щеки и губы, от реверансов – колени. Корсет немилосердно натирал и давил на ребра, а вдобавок ко всему мне снова захотелось мяса. С кровью. Такого, едва поджаренного, с розовым соком… Пришлось срочно глотать набежавшую слюну и искать, на что бы переключиться. Я вспомнила, что хотела уточнить у главы рода насчет клятвы, и обрадовалась, когда Ингерран представил меня высокому светловолосому альву с холодным взглядом серых глаз и волевым подбородком.
– Моя невеста, леди Сильвия Лойхард, – его слова уже не трогали ничего внутри, я в который раз изобразила реверанс и выпрямилась, уже набрав в грудь воздуха.
И снова вспомнила, что без разрешения моего как бы жениха не имею права ни слова вымолвить. Отчаяние болезненно кольнуло сердце, и я медленно выдохнула, скользнув равнодушным взглядом по гостям. Глава что-то там сказал про мою маму, что рад видеть, только я едва ли его слышала. Опять мои планы рушились. Плечи опустились, и дальнейшее прошло мимо меня, даже когда Ингерран при всех надел мне на палец серебряное кольцо с крупной жемчужиной, обозначая мой статус. Мы станцевали один раз, а потом новоявленный женишок отправил меня в так называемую женскую гостиную, где