поэтому Эмили вынуждена попросить Олимпию занять ее место. В любом случае она не задержится надолго, тем более что в этот день Стайн должна приехать взглянуть на скелеты. Дети вне себя от восторга при мысли о других жутких находках. Эмили говорит Рафаэлю, что собирается уехать на ночь «увидеться с другом». Рафаэль сардонически улыбается. Эмили уверена: он знает, что это мужчина.
Эмили нравится Болонья. Терракотовый город: все здания в разных оттенках желтого, оранжевого и розового. Город колоннад, бесчисленных рядов крытых дорожек, заполненных молодыми людьми, которые отдыхают, смеются и общаются. Помимо всего это молодой город, полный студентов, гораздо более многонациональный, чем большинство итальянских городов, и гораздо более гранжевый. Вместо извечных выглаженных джинсов и белых рубашек Эмили видит кожаные куртки, пирсинг, дреды. «Пэрис бы понравилось», – думает она.
Она направляется сразу в отель Чеда, потому что вышла из дома с опозданием. Как раз перед уходом ей позвонил Джайлз, редактор ее газеты. Его голос, иногда слишком аристократичный, чтобы быть понятным, на этот раз казался чуть ли не плебейским от раздражения.
– Эмили, что за хрень ты написала в последней колонке?
– Я решила попробовать добавить немного честности для разнообразия.
– Не стоит. Наши читатели любят домашнюю пасту и кьянти под луной. Они не хотят читать про анорексию твоей дочери, ради всего святого.
– Но это правда, – недовольно отвечает Эмили.
Глубокий вдох на том конце провода. Эмили слышит, как на фоне звонят еще два телефона.
– Что ж, мне жаль, – наконец говорит Джайлз. – Можешь рассчитывать на меня и все такое. Однако напиши мне колонку про белые грибы и сбор оливкового урожая. Как хорошая девочка.
Отель Чеда, очень элегантный, располагается недалеко от пьяцца Маджоре. Эмили чувствует себя неряхой, пока ждет в фойе из хрома и мрамора, когда спустится Чед. На ней длинная красная юбка и белая футболка. В ее запятнанном от старости (аутентичном) зеркале спальни это выглядело хорошо, но здесь кажется слишком деревенским, недостаточно элегантным. Женщина на ресепшене одета в идеально пошитый льняной костюм оливкового цвета. Вот бы поменяться с ней одеждой, как раньше Сиена менялась с подругами.
– Эмили! – Чед спускается по лестнице в темном костюме в тонкую полоску и розовой рубашке. Эмили чувствует себя еще более неуютно из-за своего вида.
Они неловко целуются в щеку. На секунду Эмили становится настолько не по себе, что ей хочется выбежать прочь из позолоченных дверей отеля и никогда больше не видеть Чеда. Все это кажется неправильным – быть с ним в другой стране, краситься для него и надевать каблуки, слушать, как администратор представляет ее, немного насмешливо, как «вашу посетительницу».
– Чед… – начинает она. Она не знает, что сказать. «Я только что вспомнила, что оставила плиту включенной»? «Я вспомнила, что ты мне на самом деле никогда не нравился, ты просто был другом моего возлюбленного»? «Давай забудем это, я пойду домой, и мы еще двадцать лет не будем общаться»? Но Чед мастерски подхватывает ее под локоть и тащит через распахнутую дверь. Он деловито смотрит по сторонам улицы.
– Я забронировал столик в ресторане, – говорит он. – Мне его порекомендовали на конференции.
Эмили с удивлением замечает, что думает о том, как завышены цены в ресторане и какой он претенциозный. Может, она все-таки превращается в итальянку? Здесь нет меню, только надписи с завитушками на доске. Зато винная карта толстая, как Библия, и с кисточками, как молитвенник. Чед заказывает что-то красное и дорогое.
– Это включено в расходы? – слабым голосом спрашивает Эмили.
– Конечно, – отвечает Чед. – Фармацевтические компании заплатят.
За черным ризотто с трюфелями он рассказывает ей о своей работе («в основном частная практика»), своей жене («она прекрасная наездница») и своих дочерях («они все играют на двух инструментах и занимаются балетом, это чертов кошмар»). Эмили ест и очень мало говорит. Она начинает повествовать ему о телах на склоне холма, но он корчит гримасу, перебивая ее:
– Не самая приятная тема, не находишь?
Она-то думала, что доктора привыкли к человеческим телам.
За (его) телятиной и (ее) морским окунем Чед рассказывает ей о своем доме в Уилтшире, своей лодке в Чичестере и своем лыжном шале во Французских Альпах. Эмили ест и молчит. Он говорит ей, что любит Италию, но неисполнительность итальянцев сводит его с ума. Он признается, что считает ароматерапию, регрессии в прошлые жизни и католицизм надувательством. Он рассказывает ей, что однажды его пациентом был член кабинета министров.
Наконец за (его) тирамису и (ее) сорбетом она спрашивает у него, не рассказывал ли ему Майкл ничего в последнее время. Он поднимает голову, лицо темнеет в свете свечи.
– У него проблемы, – говорит он. – Забудь о нем.
Он оплачивает счет, кидает чек в карман и выводит ее из ресторана. На улицах полно молодежи, кто-то играет на гитаре у джелатерии[101], мимо под ручку проходят три девушки под хор одобрительного свиста. Чед ведет Эмили через беспорядочно движущиеся праздные толпы народа, а она раздумывает, стоит ли вызвать такси обратно в отель, так как она выпила довольно много (она привезла новый роман Мэриан Кейс и, может быть, удастся посмотреть новости по CNN); и тут Чед резко затягивает ее в темный проулок и страстно целует.
Эмили удивляется, пугается и заводится одновременно. Несомненно, новый, страстный Чед, прижавший ее к решетчатой витрине так, что она чувствует, как железные прутья вжимаются в спину, – это большой прогресс по сравнению с той версией, что сидела над своим ризотто, рассказывая о своей лодке. Тем не менее он женат, и она его не любит, и все это просто неправильно.
– Чед… – ей удается его оттолкнуть.
– Что? – Он смотрит на нее, его дыхание немного сбилось.
– Что ты делаешь?
Он усмехается.
– А на что это похоже?
– Ты меня пригласил сюда, просто чтобы мы переспали?
Он пожимает плечами.
– А что не так? Ты всегда мне нравилась.
Эмили знает, что это неправильно, но ей немного льстит его комплимент. Кажется, прошло так много времени с тех пор, как она кому-то нравилась, а Чед очень симпатичный. К тому же это «всегда» напомнило ей о ее любимом месте – о прошлом.
– Ты хочешь сказать, я нравилась тебе, когда мы встречались с Майклом?
– Да, – отвечает Чед. – Он всегда дразнил меня этим.
И он снова начинает ее целовать.
Потом он тянет ее прочь от железной решетки, и они идут за ручку к отелю. Эмили в трансе; она не то чтобы хочет спать с ним, но как тут устоять? Не этим ли заканчиваются подобные