Княгиня отбыла в летний замок гораздо раньше, чем собиралась, сердитая и задумчивая. Вместе с ней уехал Кагеру. Он собирался наведаться в Асадаль, чтобы привезти заказанный реквизит и нанять музыкантов и статистов. Сахемоти проводил их до вершины Омаэ и сбежал вниз с холма, с удовольствием избавляясь по пути от своей пышной «игольчатой» мантии. Внизу его перехватил Анук.
— Наконец убралась эта княгиня! Что ей тут, медом намазано? — с раздражением спросил он. — Шастает почти каждый день, только работе мешает. Удивляюсь, как у тебя хватает терпения…
— Как будто ты сам не понимаешь, брат, — серьезно ответил Сахемоти. — Ее сюда тянет. Если хочешь, это голос крови…
— Крови? — осклабился Анук. — Или твой? Ох недаром она похожа на прекрасную Аори…
— Отстань со своими бреднями, пожалуйста. Мне сейчас надо кое с кем поговорить.
— Ах, да. Ты нынче нарасхват. Окружен поклонницами, как настоящий знаменитый актер. Тебя поджидает морская упыриха, — Анук кивнул в сторону кучи реек, на которой тихонько сидела Цукиеми, поглядывая в сторону братьев. — Почему ты не прогнал ее обратно в море? Зачем она здесь болтается?
— Она завтра уйдет сама. Когда начнет портиться ее… одеяние.
Анук скорчил гримасу отвращения.
— Ходячая скверна! И как у тебя хватило духу к ней прикоснуться! Как вспомню мокквисина и его клетку… ух…
— Цукиеми не виновата, — задумчиво ответил Сахемоти. — Она просто боролась за выживание. Когда-то она была одним из высших морских божеств, но с тех пор многое изменилось. После падения Кирима она ушла в море и расплатилась за жизнь утратой человеческого облика. Зато она может принять вид любого морского существа и оставаться в нем сколько захочет. Думаю, именно это помогло ей оставаться незамеченной столько столетий. Но чтобы общаться с людьми на их языке, ей приходится одеваться в труп. Пусть Цукиеми малость поглупела, общаясь с одними рыбами, пусть безвозвратно выродилась в морского демона — она все равно может нам очень пригодиться…
— Была богиня, а стала упыриха с дырой в макушке. Теперь она льстит и заискивает, а еще вчера хотела сломать тебе шею. Лично я ей не доверяю, — подвел итог Анук. — Братец, посмотри — сцена завтра будет готова. Кагеру уехал за музыкантами. Когда же мы начнем репетиции?
— Когда у меня будет второй актер.
— А откуда он возьмется, если мы его не ищем?
— Не беспокойся. Он появится сам.
— А! — оживился Анук. — Так ты все-таки кого-то пригласил!
— Скажем так — оповестил всех желающих…
— Когда только успел… Но у нас мало времени! Меньше месяца!
— Значит, возьмем того, кто откликнется первым.
Отделавшись от младшего брата и решив несколько мелких вопросов по устройству сцены, Сахемоти наконец ушел с террасы и подозвал к себе Цукиеми, которая терпеливо дожидалась, пока он обратит на нее внимание. На девице была вышитая рубаха до колен и штаны на завязках — наряд местной рыбачки (его принес из деревни староста плотников по просьбе Сахемоти). Расчесанные соломенные волосы легким облаком спадали до пояса. Губы и щеки Цукиеми подкрасила чем-то розовым, и для двухдневного трупа, одержимого демоном, выглядела более чем прилично.
— Что случилось? — тихо спросил Сахемоти.
— Мне надо с тобой поговорить, царь-дракон, — прошептала она, опустив глаза. — Наедине. Подальше от мужичья.
— Есть новости?
— Да.
Сахемоти обнял ее за плечи и повел к берегу. Поднимаясь на дюну, он оглянулся — плотники занимались своими делами, некоторые проводили их взглядом, обмениваясь понимающими завистливыми ухмылками.
— Сюда, — Сахемоти выбрал самую высокую дюну, с которой хорошо просматривались берег и нижняя терраса, опустился на теплый песок и сделал знак девице устроиться рядом. — Выкладывай.
— Я всё утро болтала с твоими работниками. Ну, знаешь, эти байки о демонах и духах, сплетни, слухи о чудесах, не происходило ли на побережье чего-нибудь необычного — всё, как ты велел…
— И?
Цукиеми потупилась с таким видом, что будь на ее месте живая девица — точно бы покраснела.
— В общем, есть в артели один парень. Зовут его Везунчик.
— Везунчик? Не припоминаю.
— Ничего удивительного. Он абсолютно невзрачный с виду, маленький, рыжий, в веснушках. Тем не менее, — Цукиеми улыбнулась, — тут его любят. Плотники считают, что он приносит им удачу. Он веселый и приветливый, знает множество смешных историй. Он охотнее других болтал со мной. Когда я отходила, провожал меня взглядом, все время косился в мою сторону… Вот я и подумала — если я ему так нравлюсь, то почему бы не…
— Решила его соблазнить? — хмыкнул Сахемоти.
— «Соблазнить», — Цукиеми сморщила нос. — Тут полторы дюжины мужиков, и все на меня таращатся, роняя слюну. Только подмигни — и они уже побежали…
— Неужели Везунчик не прибежал?
— Нет, — печально сказала Цукиеми.
Бывший бог рассмеялся.
— И вправду, загадка.
— Он, похоже, догадался, кто я такая.
Сахемоти сразу перестал смеяться. Он внимательно оглядел демоницу.
— Исключено. Еще денек это тело послужит, к тому же утром я подстраховал его иллюзией. Потом тебе надо уходить отсюда и что-то придумывать. Но пока ты выглядишь прекрасно, никто не придерется…
— А Везунчик догадался, — упрямо повторила Цукиеми. — Пока мы смеялись и шутили, все шло хорошо, но прикасаться ко мне он не захотел.
— Он испугался? Разболтал остальным?
— Да ничего подобного! Он ведет себя как обычно. Просто когда я захотела его обнять, он шарахнулся в сторону, и лицо у него стало такое же, как у тебя… той ночью.
Сахемоти, опустив голову, рассеянно разглаживал ладонью песок.
— Говоришь, этот Везунчик знает, кто ты, и при этом не испугался, и никому ничего не сказал… Не думаю, что он знает. Скорее, всего, ему что-то смутно померещилось, и теперь он сомневается. Присматривается к тебе, прикидывает — а может ли такое быть? Это трупные пятна или тень от ресниц? Потому он и молчит — боится, что его поднимут на смех. Да, в конце концов, ему могло просто не понравится, как от тебя пахнет…
Цукиеми сверкнула глазами.
— Издеваешься?
— Как можно, — Сахемоти приподнялся, собираясь встать. — Ты очень наблюдательна, морская дева. К сожалению, среди людей тоже попадаются остроглазые…
Цукиеми задержала его.
— Ты ничего не понял, царь-дракон! Неужели я стала бы беспокоить тебя из-за какого-то глазастого подмастерья? Мне кажется, Везунчик — не человек.
Сахемоти опустился обратно на песок.
— Поясни-ка.