Обеспечив себе тыл, Ирод направляется в Галилею, чтобы овладеть последними опорными пунктами Антигона, главным из которых была крепость Сепфорис (Циппори). Стремительный марш к этой твердыне не задержала даже снежная буря, поскольку зима 39/38 года до н.э. была особенно суровой. По причине того, что или само имя царя уже внушало страх, или из нежелания сражаться за дело Антигона гарнизон Сепфориса, не дожидаясь осады, просто разбежался. Ироду достались большие склады продовольствия, что помогло быстро восстановить силы его измученных бурей войск. Далее он, не теряя времени, выступил на восточную границу Галилеи с Сирией против «разбойников», скрывавшихся в пещерах Хермонского горного хребта. Как пишет Иосиф Флавий, необходимость этого похода была вызвана набегами этих воинственных горцев, «опустошавших большую часть страны, приводя её в такое состояние, в какое не привела бы даже война» (ИД. Т. 2. С. 52).
Трудно определить этническое и социальное происхождение этих «разбойников». Есть основания полагать, что частично это были бежавшие сторонники Антигона галилеяне, смешавшиеся с местными горными племенами. Во всяком случае нет сомнения в их боевом духе и способности вести как регулярную войну, так и партизанскую. В первом же сражении в открытом поле у деревни Арбела на берегу Тивериадского озера только с большим трудом отряду Ирода удалось одержать победу, после чего «разбойники» бежали в труднодоступные тогда места в верховья Иордана, а многие укрылись с семьями в горных пещерах. Добраться до них при том уровне техники представляло весьма трудную задачу. Пещеры были расположены в склонах почти отвесных скал, а все подходы к ним представляли собой узкие горные тропы по краям глубоких пропастей. Снабженные большим количеством продовольствия, обитатели этих естественных укрытий могли держаться очень долго. Здесь Ирод проявил свою изобретательность. По его приказу было сооружены окованные железом платформы типа современных подвесных строительных «люлек». Эти «люльки» с размещёнными на них воинами спускали на цепях к устью пещер. Солдаты Ирода были снабжены особыми баграми, с помощью которых они старались сбросить защитников пещер в пропасть и ворваться в пещеры. Успех такой тактики был полным. Однако Иосиф Флавий, подробно описывающий эту операцию и отвагу солдат Ирода, все же отмечает, что сам царь неоднократно предлагал осажденным сдаться, обещая милость и прощение. Многие «разбойники» приняли это предложение и подчинились ему. Как особый случай Иосиф Флавий описывает фанатизм одного из осаждённых. Глава семейства, несмотря на мольбы своей семьи, встал у входа в пещеру, убил последовательно своих детей и жену, а затем сам бросился вслед за ними в пропасть. Всё это время царь лично, стоя на платформе, протягивал к нему правую руку, «умолял его пощадить собственных детей», обещая ему и его семье полную безопасность (ИВ. С. 53). В ответ фанатик отвечал царю дерзкими словами, надсмехаясь над его «слабодушием». Интересно, что в варианте рассказа об этом эпизоде в «Иудейских древностях» «разбойник» обвинял Ирода в «низком происхождении» (ИД. Т. 2. С. 121). Такие обвинения характерны для Антигона и его сторонников, однако отсутствует другой пункт — обвинение в «неполноценном еврействе». Отсюда очевидно, что утверждение Антигона о «полуеврействе» Ирода годилось только для ушей ничего не смыслящих в иудейских делах римлян, но для иудеев, даже весьма враждебных царю, тогда такое утверждение выглядело бы слишком абсурдным.
Но как показали дальнейшие события, миролюбивая позиция царя все же не оказалась достаточно успешной. После его ухода с основными силами в Самарию для подготовки продолжения борьбы с Антигоном в усмиренной им части Галилеи снова вспыхнул мятеж, и оставленный Иродом небольшой отряд был истреблен. На этот раз повстанцы пытались скрыться в болотах в верховьях Иордана. Царю пришлось вернуться и с помощью военной силы окончательно подавить восстание. При этом на ряд посёлков и городков была наложена контрибуция в размере 100 талантов.
Пока происходили эти события, положение в войне римлян с парфянами резко изменилось. Талантливый, хотя и не чуждый греха корыстолюбия Вентидий в решающей битве разгромил парфян, и в битве пал сам Пакор, вновь наступавший на Сирию во главе огромного войска. Как отмечает Плутарх, «победой этой — одной из самых прославленных своих побед — римляне полностью отомстили за гибель Красса и снова загнали парфян, потерпевших подряд три тяжелых поражения, в пределы Мидии и Месопотамии». Однако он пишет: «Преследовать парфян далее рубежей Месопотамии Вентидий не захотел — он боялся зависти Антония, — но обратился против изменивших римлянам городов, привёл их к покорности и осадил в Самосате Антиоха, царя Коммагены»{126}.
Для нашего изложения важно то, что на Востоке появился всемогущий триумвир Антоний, разделивший с Октавианом Римскую державу Судя по поведению Вентидия, он уже, несомненно, претендовал на императорское величие. Его сложные отношения со вторым триумвиром и ту власть, которую приобретали над ним чары египетской царицы Клеопатры, мы рассмотрим позднее. Пока что отметим, что появление Антония, давнего покровителя семейства Антипатра и особенно Ирода, разумеется, предоставило иудейскому царю новые возможности. Надежды Ирода не остались обманутыми. Ознакомившись с положением в Иудее, Антоний приказал Вентидию отправить на помощь своему ставленнику дополнительные силы. И действительно, на помощь Ироду был направлен сильный воинский отряд — два легиона (ок. 10 тыс. солдат) и тысяча всадников во главе с Махерой.
Однако опять чуть было не повторилась та же старая история. Антигон, хорошо зная нравы римских военачальников, тайно предложил Махере взятку. Но на этот раз готовый к такому развитию событий Ирод предложил Махере ещё большую сумму. Поэтому римский военачальник не решился изменять приказаниям Вентидия и Антония, но вопреки советам Ирода стал действовать самостоятельно. Прикинувшись другом Антигона, он двинулся к Иерусалиму. Однако Антигон не поверил ему, закрыл ворота и встретил его градом камней. Разъяренный неудачей римский полководец по дороге к Эммаусу приказал своим войскам бесчинствовать, грабить и убивать всех иудеев, не разбирая врагов и друзей. Ирод был настолько разгневан этим, что едва не начал против него военные действия. Однако он сдержал свою ярость и решил лично отправиться к Антонию, чтобы попросить не присылать ему таких союзников, которые ведут себя хуже врагов. Узнав об этом, Махера осознал угрожавшую опасность и стал упрашивать Ирода разрешить отправиться вместе с ним. Будучи реальным политиком, Ирод уступил просьбам Махеры и поручил своему брату Иосифу остаться с частью войск, чтобы в его отсутствие он мог вместе с римлянами противостоять Антигону.
Прибыв в Антиохию с небольшим отрядом пехотинцев, иудейский царь узнал, что Антоний находится в войсках, осаждающих парфянскую крепость Самосату на Евфрате. Между тем оказалось, что путь из Антиохии до Самосаты крайне опасен из-за партизанских действий местных племен, мешающих подвозу припасов для осаждающей крепость армии Антония. Ирод смело предложил возглавить всю экспедицию. Иосиф Флавий красочно и подробно описывает, как на расстоянии двух дней пути до Самосаты весь огромный обоз подвергся неожиданному нападению конных и пеших врагов. Сначала нападавшие обратили сопровождающий отряд в бегство и захватили много трофеев. Положение спас Ирод. «Царь… ринулся немедленно на выручку товарищей вперёд и стал рубить врагов; этим он вновь возбудил мужество своих людей и придал им отваги, а так как тем временем бежавшие вернулись назад, то на варваров отовсюду посыпались удары и множество их подверглось избиению». После разгрома царем повторной атаки ещё более многочисленных врагов, его спутники с полным правом называли его «своим спасителем и заступником» и получили возможность благополучно продолжить свой путь. Антоний, зная о всём происшедшем, выслал навстречу Ироду «войско и личную свиту, чтобы оказать ему почтение и поддержку. Он с удовольствием ждал приезда Ирода, и так как узнал о подвигах, им совершённых, то принял с выражением удивления его храбрости, немедленно заключил его в объятия и принял его с тем большим почтением, что сам недавно провозгласил его царём» (ИД. Т. 2. С. 122–123). Вскоре Самосата покорилась римлянам, и война окончилась. Антоний приказал новоназначенному наместнику Сирии Соссию оказать всемерную поддержку Ироду, а сам направился в Египет к любимой Клеопатре.
Однако вести из Иудеи омрачили радость от успехов Ирода. Прежде всего он узнал о гибели оставленного им в Иудее брата Иосифа. После смерти Фазаэля это был особенно сильный удар, потому что все братья горячо любили друг друга и всячески поддерживали своего самого выдающегося брата Ирода. Огорчительней всего было то, что горячий по характеру Иосиф отступил от инструкций старшего брата, велевшего соблюдать осторожность, только обороняться и всячески избегать наступательных действий. Видимо, заскучав в бездействии, Иосиф решил совершить поход на район Иерихона, чтобы, захватив область посеянного там хлеба, лишить Антигона продовольственной базы. Однако более опытный в военном искусстве полководец Антигона Папп неожиданно напал на отряд Иосифа и разгромил его. Иосиф погиб как настоящий воин, сражаясь до последней возможности. Победители не проявили великодушия и по приказу Антигона надругались над телом погибшего, отрубив голову Иосифа. Победа вдохновила сторонников Антигона, вспыхнули мятежи в Галилее и других местах.