Она уже много лет не вспоминала о гребнях матери, но сегодняшний вечер был для нее особенным. Белла собиралась прийти к Джеймсу не замученной сиделкой, все мысли которой последнее время были заняты уходом за больным, а уверенной в себе женщиной, принявшей приглашение красивого мужчины поужинать с ним.
Белла спустилась по лестнице, намереваясь пойти в столовую, но внизу ее встретил Коутс и сообщил, что герцог ожидает ее в бильярдной.
— В бильярдной? — удивилась Белла.
— Да, ужин будет подан туда.
Нахмурившись, Белла пошла к бильярдной. Странно. Что задумал Джеймс?
Она совсем забыла о существовании в Уиндмуре бильярдной комнаты. Джеймс купил стол, и его доставили, когда она находилась в Сент-Олбансе с Эвелин. Тогда она была уверена, что он сделал это ей назло. Он занял одну из малых гостиных и установил в ней стол и полку для киев за те несколько часов, что Белла отсутствовала. Герцог знал, что у деревенской вдовы не было никакой необходимости в бильярдной комнате, зато холостяк мог проводить там бесконечные часы — один или с друзьями.
Почему же он решил сегодня там поужинать?
Неожиданно она ощутила неловкость. Пробудился внутренний голос, который стал нашептывать ей предостережения. Теперь, когда герцог выздоровел, возможно, он захочет выставить ее вон? И бильярдная — чисто мужская комната — символ его победы?
Она открыла дверь и увидела Джеймса, склонившегося над обтянутым сукном столом. В руке он держал кий и готовился нанести удар. Резкое движение кия — и шарики из слоновой кости раскатились по столу.
Белла закрыла за собой дверь. Герцог опустил кий и окинул взглядом ее лицо и фигуру.
— Спасибо, что пришла, Белла. Ты великолепно выглядишь.
Только слепой не заметил бы откровенного восхищения в его глазах. Это было приятно.
— Вы уже совсем здоровы, ваша светлость, и тоже прекрасно выглядите.
— Джеймс, — поправил он.
У Беллы перехватило дыхание.
Герцог, должно быть, только что принял ванну. Его волосы были еще влажными и тугими завитками падали на шею. В полумраке его каштановые волосы казались более темными, чем при дневном свете, а загорелое лицо — бронзовым. Он был безупречно одет — в коричневые панталоны, полосатый жилет и темно-синий фрак, подчеркивавший ширину плеч и узость бедер. В его глазах отражалось пламя свечей, превращая темную кобальтовую синь в мерцающие сапфиры. Впервые за долгое время он надел галстук. В общем, он был великолепен.
Этот человек выглядел настоящим герцогом — величественным, властным и благородным. Однако в душе Беллы он пробудил другие воспоминания — о том, какие сильные у него руки, как горяч и страстен его поцелуй, как возбуждает прикосновение его языка, как пахнет его одеколон…
— Я думала, мы будем ужинать, а не играть в снукер.
— Да, но эта комната показалась мне более уютной, чем большая официальная столовая. Ты согласна?
О да, эта комната даже слишком уютная, располагает к интимности, подумала Белла. Ей было достаточно трудно противостоять его обаянию и в официальной обстановке гостиной, куда в любую минуту могли войти слуги, но здесь она в ловушке — в маленькой уютной комнатке, которая буквально приглашает к интимности, в то время как все ее старания направлены на то, чтобы держаться на расстоянии.
Джеймс жестом указал на столик в углу, сервированный на две персоны. На нем, застеленном белоснежной скатертью, стояли тарелки из тончайшего фарфора и великолепные бокалы. Белла сначала вообще не заметила этого стола.
Герцог подошел к столу и положил руку на спинку стула.
— Позволь, я помогу.
Когда она садилась, его пальцы чуть коснулись ее обнаженных плеч, и по телу Беллы пробежала волна дрожи. Это была дрожь желания.
Раздался негромкий стук в дверь. В комнату вошел лакей и вкатил тележку, уставленную серебряными блюдами с гербом Блэквудов. Когда крышки были подняты, воздух наполнился восхитительными ароматами черепахового супа, жареного ягненка с мятным соусом и свежих овощей. Джеймс открыл бутылку красного вина и наполнил хрустальные бокалы.
Лакей ушел, и Белла принялась за еду. Суп был выше всяких похвал, но в тот момент она могла бы съесть холодную овсянку и не заметить этого. Джеймс поедал ее глазами, словно это она была главным блюдом на столе. Она осушила бокал и нервно облизнула губы. Его взгляд опустился на ее рот, и он молча наполнил ее бокал снова.
— Сегодня я получил письмо от вдовствующей герцогини, — наконец сказал он.
Белла почувствовала неловкость и поставила бокал.
— От вашей бабушки?
— Я никогда так не называл ее.
— Но она же дала вам образование.
— Да. Но ничего больше.
Белла хорошо помнила свою бабушку по отцовской линии. Нежные объятия, бесконечные поцелуи и аромат свежей выпечки. Она снова подумала об эмоциональном холоде, в котором воспитывался Джеймс. Отец не признавал его, бабушка презирала, единокровный брат над ним издевался.
— Она требует, чтобы я вернулся в Лондон и приступил к выполнению своих обязанностей, — сказал Джеймс. — Похоже, вернулся мой единокровный братец Грегори.
— Вы еще не говорили с ним о… ваших обстоятельствах? — спросила Белла.
— Нет. Мы не виделись после того, как я унаследовал титул. Даже представить себе не могу, как вдовствующая герцогиня преподнесла ему эту новость.
— Вы писали ей о случившемся?
Тон Джеймса был резким и холодным:
— Она не заслужила моих объяснений.
— Возможно, но в данных обстоятельствах она права. Вы герцог и должны вернуться.
Эти слова дались Белле с изрядным трудом. Странно, ведь еще совсем недавно она мечтала о его отъезде, а теперь понимание того, что им предстоит расстаться, наполнило ее сердце отчаянием.
Глубоко вздохнув, она задала вопрос, который мучил ее:
— А что будет здесь? Я не хочу проявить неуважение, но мы же так и не решили вопрос о собственности.
— О нет. Мы его уже решили. — Герцог встал и протянул ей руку. — Иди сюда, я хочу тебе кое-что показать. — Он подвел ее к бильярдному столу, на котором среди шаров стояла небольшая прямоугольная коробочка. Джеймс взял ее и с поклоном протянул Белле. — Это тебе, дорогая.
Она не заметила коробочки раньше и смущенно нахмурилась. Открыв крышку, она обнаружила ожерелье из бриллиантов и рубинов, обернутое вокруг свернутого листка бумаги. Белле еще не приходилось видеть таких великолепных драгоценностей и тем более владеть ими. Она развернула бумагу и остолбенела. Это было свидетельство герцога на право владения Уиндмуром.
— И то и другое твое, дорогая, — с улыбкой сказал он. — В благодарность за то, что была рядом в трудный момент.