Сердце гулко стучало в груди, желание стало нестерпимым. Он должен ее получить. Теперь стоял вопрос не «если», а «когда». Его рука потянулась к подолу платья…
Дверь распахнулась, и на пороге появился Коутс с подносом в руках. Белла отпрянула, высвободилась из любовных объятий и вскочила.
Коутс замер, разинув рот и округлив от удивления глаза, потом пробормотал извинение и попятился обратно.
— Нет! — воскликнула Белла. — Войди и поставь поднос. Я как раз собиралась уходить.
И, сопровождаемая громким шуршанием юбок, она выбежала из комнаты.
Джеймс не обратил внимания на потрясенное выражение лица камердинера. Его взгляд оставался прикованным к дверному проему, в котором только что скрылась Белла. Неожиданно в памяти возникло воспоминание об одном деле в «Линкольнз инн».
У него был один клиент — хладнокровный убийца, который однажды сам оказался на волосок от смерти. И эта близость к смерти неузнаваемо изменила его. Вендетты были позабыты, старые долги оплачены. Человек открыл для себе религию. Жизнь слитком коротка, сказал тогда ему клиент, чтобы тратить ее, сражаясь с другими.
Тогда Джеймс его до конца так и не понял.
Он приехал в Хартфордшир, чтобы получить участок земли и дом. Но теперь его мотивы изменились, равно как и миссия. Если Белла в опасности, он поможет ей. А если нет, он позаботится, чтобы ей больше никогда не пришлось волноваться.
Глава 19
Прошло еще несколько дней. Джеймс быстро поправлялся. Доктор Гримсби уехал в Лондон, прописав пациенту активные физические упражнения — пешие и верховые прогулки, плавание в озере.
У Беллы больше не было причин оставаться рядом с герцогом, и она возобновила поиски конторской книги.
Она встретилась с Харриет в комнате, где хранились сундуки, привезенные из Плимута, и женщины принялись просматривать содержимое каждого. Белла оставила напоследок сундучок своей матери и теперь с любовью перебирала его содержимое — миниатюрные портреты родителей, гребни матери, ее книги и записи, конверт с документами. Вздохнув, она отложила дорогие ее сердцу вещицы и внимательно осмотрела сам сундучок — его внутреннюю поверхность, крышку. Там не обнаружилось никаких тайников. Иными словами, нужной книги нигде не было.
— Мы осмотрели все, — сказала она и вытерла лоб. — Ничего нет.
— Возможно, книга осталась в Плимуте? — предположила Харриет.
Белла покачала головой.
— Руперт купил дом и тщательно обыскал его. Только после этого он пришел к выводу, что Роджер спрятал документы в моих вещах.
Харриет захлопнула крышку сундука, в котором только что тщательно перебрала все вещи.
— Он был способен на что угодно. Но никаких бумаг здесь нет.
— Что же мне делать?
— Ничего. О Руперте ничего не слышно после инцидента в конюшне. Он, конечно, смел, но не глуп. Лично я сомневаюсь, что он намеренно подстрелил Блэквуда. Должно быть, и Бобби, и герцог застали его врасплох. Руперт понимал, что, если герцог умрет, за ним будут охотиться до конца жизни. Поэтому он сбежал, уверяю тебя.
Белла вздохнула.
— Дай Бог, чтобы ты оказалась права и он никогда не вернулся.
— А Блэквуд? — спросила Харриет. — Насколько я поняла, ты больше не считаешь его врагом?
Врагом? Она никогда не считала Джеймса врагом. Но угрожавшая ему смерть изменила ее чувства.
— Ты все еще собираешься воспользоваться услугами лондонского солиситора относительно Уиндмура?
Белла знала, что так и должна сделать. Джеймс скоро уедет в Лондон, чтобы приступить к своим герцогским обязанностям, и спор о собственности останется нерешенным. Этот вопрос не обсуждался, пока герцог был болен, а после того как он выздоровел и Коутс застал их в двусмысленном положении, она тщательно избегала и Джеймса, и своих вырывающихся из-под контроля эмоций. Она очень хотела иметь Уиндмур-Мэнор, но мысль о будущей встрече с Джеймсом в суде больше не казалась ей правильной.
Не дождавшись ответа, Харриет улыбнулась:
— Борешься с собой?
— Что ты хочешь сказать?
— Белла, детка. Ты много дней не отходила от его постели и преданно ухаживала за ним. Я знаю тебя, как никто другой, и уверена, что ты руководствовалась не только чувством вины из-за Руперта. Я права?
— Не знаю… не уверена, — пробормотала Белла.
— Коутс сказал, что Блэквуд послал тебе записку с приглашением поужинать с ним сегодня вечером.
Белла замерла.
— Да, но я планировала отказаться.
— Почему?
— Он полностью выздоровел, и с моей стороны было бы неблагоразумно проводить с ним много времени.
Харриет нахмурилась.
— Послушай меня внимательно, Белла. Сердце устанавливает свои собственные правила. Если бы оно подчинялось логике, в мире не было бы разбитых сердец. Но любовь и логика обычно идут разными путями.
— Я вовсе не люблю его, — сказала Белла и сама поняла, насколько неискренно звучит ее голос. «Я не могу его любить. Он герцог, а я — деревенская вдова. После возвращения в Лондон высокородные наследницы будут дюжинами падать к его ногам». — Он скоро уедет в Лондон к старым друзьям и новой герцогской жизни.
— Да? Но теперь тебе никто не мешает быть с ним.
Белла думала об этом. Бог свидетель, она думала об этом много раз. Было бы глупо отрицать, что ей вовсе не неприятна мысль о жизни с Джеймсом, его теплом дыхании, сильных руках, касающихся ее кожи. Она не боялась интимной близости с ним. В нем не было ничего общего с Роджером.
Джеймс дьявольски красив, и ей много раз приходилось делать над собой усилие, чтобы отвести от него взгляд. Ее тянуло к нему еще до рокового выстрела Руперта, и чувства с тех пор только усилились.
А когда Джеймс целовал ее… ласкал… она таяла в его объятиях. Инстинктивная реакция на его близость была настолько сильной, что мощь собственной страсти изумила ее. Если бы Коутс не выбрал этот момент, чтобы войти в комнату, она бы не стала мешать Джеймсу удовлетворить ее желания.
— Прими его приглашение, — строго сказала Харриет. — Иди и получи все необходимые тебе ответы.
Белла надела аметистовое платье, которое купила с Эвелин в Сент-Олбансе. В последний момент она отбросила старые практичные чулки и надела новые — черные шелковые, с замысловатыми подвязками. Натягивая их на свои длинные ноги, Белла чувствовала, что совершает что-то запретное, но невероятно притягательное.
Потом она открыла сундучок матери и выбрала два перламутровых гребня, чтобы украсить волосы. Уложив их в греческом стиле, она использовала гребни, чтобы убрать локоны с лица. При этом пышная каштановая копна свободно падала на плечи и спину.