Было довольно поздно, когда м-ръ Пикквикъ и его друзья спустились, при содѣйствіи Сама, съ кровли итансвилльскаго дилижанса. Огромные синіе шелковые флаги развѣвались изъ оконъ гостиницы "Сизаго медвѣдя", и передъ каждымъ стекломъ красовались объявленія, напечатанныя гигантскими буквами, что "Комитетъ достопочтеннаго Самуэля Сломки" засѣдалъ здѣсь постоянно. Толпа празднаго народа, собравшагося среди дороги, смотрѣла на рослаго и краснощекаго джентльмена, который говорилъ съ балкона убѣдительную рѣчь въ пользу м-ра Сломки, — рѣчь, совершенно заглушаемую боемъ четырехъ огромныхъ барабановъ, разставленныхъ передъ этой гостиницей приверженцами м-ра Фицкина. Подлѣ оратора стоялъ низенькій человѣчекъ съ весьма заботливой физіономіей и энергическими ужимками: онъ снималъ по временамъ свою шляпу и дѣлалъ выразительные жесты, сопровождаемые въ толпѣ громкими восклицаніями и страшнымъ энтузіазмомъ. Кончивъ свою рѣчь и надсадивъ горло, ораторъ сошелъ со сцены, увѣренный, что вполнѣ достигъ своей цѣли, хотя никто не могъ слышать его доказательствъ.
Лишь только пикквикисты вышли изъ дилижанса, воздухъ огласился троекратными залпами самыхъ дружныхъ восклицаній.
— Ура! Ур-ра! Ур-p-ра! — кричала толпа.
— Еще одинъ разъ! — сказалъ съ балкона маленькій человѣчекъ.
Залпъ восклицаній снова огласилъ воздухъ.
— Да здравствуетъ Самуэль Сломки! — кричала толпа.
— Да здравствуетъ Самуэль Сломки! — закричалъ м-ръ Пикквикъ, снимая шляпу.
— Не надо Фицкина! — проревѣла толпа.
— Не надо Фицкина! — пробасилъ м-ръ Пикквикъ.
— Урра! Ур-р-р-ра-а-а!
— Кто этотъ Сломки? — втихомолку спросилъ м-ръ Топманъ.
— Почему мнѣ знать? — отвѣчалъ м-ръ Пикквикъ.
Пикквикисты вдругъ измѣрили всю глубину этого отвѣта и, хотя никто изъ нихъ не зналъ достопочтеннаго Самуэля Сломки, однакожъ всѣ принялись дружнымъ хоромъ кричать его имя.
Сопровождаемые между тѣмъ огромной толпой, путешественники подошли къ воротамъ гостиницы, продолжая надрывать свою грудь и горло торжественными восклицаніями. Первымъ предметомъ ихъ заботливости было — пріискать квартиру для ночлега. М-ръ Пикквикъ подозвалъ трактирнаго слугу.
— Есть ли y васъ свободные нумера? — спросилъ онъ.
— Не знаю, сэръ; кажется, все биткомъ набито. Впрочемъ я справлюсь.
Слуга побѣжалъ въ буфетъ и чрезъ нѣсколько минутъ воротился съ вопросомъ:
— Позвольте узнать, сэръ: вы "Синій" или "Желтый"?
Задача довольно трудная, потому *что ни м-ръ Пикквикъ, ни его друзья не принимали, собственно говоря, ни малѣйшаго участія въ дѣлахъ города Итансвилля. Къ счастію, м-ръ Пикквикъ вспомнилъ въ эту минуту о своемъ новомъ пріятелѣ, м-рѣ Перкерѣ.
— Не знаете ли вы, любезный, одного джентльмена, по имени Перкера? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Какъ не знать, сэръ: м-ръ Перкеръ — агентъ м-ра Самуэля Сломки.
— Вѣдь онъ "Синій", я полагаю?
— Разумѣется.
— Ну, такъ и мы "Синіе", — проговорилъ м-ръ Пикквикъ.
Замѣтивъ, однакожъ, нерѣшительность и колебаніе слуги, м-ръ Пикквикъ вручилъ ему свою визитную карточку, съ порученіемъ отдать ее немедленно м-ру Перкеру, если онъ дома. Слуга побѣжалъ въ гостиницу и черезъ минуту воротился опять.
— М-ръ Перкеръ приказалъ васъ просить къ себѣ,- сказалъ онъ торопливымъ тономъ.
Слѣдуя по указанному направленію, м-ръ Пикквикъ вошелъ въ огромную комнату перваго этажа, гдѣ за большимъ письменнымъ столомъ, заваленнымъ бумагами и книгами, сидѣлъ не кто другой, какъ самъ м-ръ Перкеръ.
— Здравствуйте, почтеннѣйшій, здравствуйте, — сказалъ сухопарый джентльменъ, вставая со своего мѣста, — очень радъ васъ видѣть. Садитесь, почтеннѣйшій. Вотъ и вы привели въ исполненіе вашу мысль. Пожаловали къ намъ на выборы — а?
М-ръ Пикквикъ далъ утвердительный отвѣтъ.
— Жаркое дѣло, почтеннѣйшій, — сказалъ сухопарый джентльменъ, — споръ идетъ на славу.
— Очень радъ это слышать, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, потирая руки, — усердіе въ дѣлахъ, какихъ бы то ни было, доставляетъ истинное удовольствіе наблюдателю человѣческой природы. Такъ споръ, вы говорите, идетъ здѣсь на славу.
— Да, почтеннѣйшій, чрезвычайно жаркій споръ. Мы заняли всѣ гостиницы, трактиры, и оставили своимъ противникамъ только полпивныя лавочки! — Дипломатическая стратагема, почтеннѣйшій, и я радъ, что мы успѣли пустить ее въ ходъ
— Какой же долженъ быть результатъ этого спора? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Этого покамѣстъ еще нельзя сказать, — отвѣчалъ сухопарый джентльменъ. — Фицкинъ тоже не дремлетъ со своей стороны: y него запрятано тридцать три голоса въ сараѣ "Бѣлаго оленя".
— Запрятано? Въ сараѣ? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, изумленный какъ нельзя больше этою дипломатической стратагемой противной стороны.
— Да, почтеннѣйшій, Фицкинъ держитъ ихъ взаперти, подъ замкомъ, для того, видите ли, чтобъ намъ нельзя было до нихъ добраться. A впрочемъ, предосторожность почти лишняя: они пьянствуютъ напропалую съ утра до ночи. Агентъ Фицкина, какъ видите, чрезвычайно искусный джентльменъ, и я вполнѣ уважаю его, какъ достойнаго собрата по ремеслу.
М-ръ Пикквикъ смотрѣлъ во всѣ глаза, но не говорилъ ничего.
— Хитрость за хитрость, дѣло извѣстное, — продолжалъ м-ръ Перкеръ, понизивъ свой голосъ до шопота. — Вчера былъ y насъ небольшой вечеръ, soirêe intime, что называется… сорокъ пять дамъ, почтеннѣйшій: при разъѣздѣ каждой изъ этихъ дамъ мы вручили, въ видѣ небольшого подарка, по зеленому зонтику.
— По зеленому зонтику! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ.
— Такъ точно. Сорокъ пять зеленыхъ зонтиковъ, по семи шиллинговъ за штуку. Расходъ небольшой, почтеннѣйшій; но дѣло въ томъ, что теперь мужья этихъ дамъ, братья и любовники будутъ на нашей сторонѣ.
— Недурно придумано, — замѣтилъ м-ръ Пикквикъ. — Моя мысль, почтеннѣйшій. Теперь въ какую погоду ни отправляйтесь гулять, вы почти на каждомъ шагу встрѣтите даму съ зеленымъ зонтикомъ.
Здѣсь м-ръ Перкеръ самодовольно улыбнулся и потрепалъ по плечу президента Пикквикскаго клуба. Съ появленіемъ третьяго лица прекратилось это изліяніе душевнаго восторга.
Это былъ высокій, худощавый джентльменъ съ рыжеватыми бакенбардами и лысиной на макушкѣ. Его походка и озабоченный видъ обличали человѣка, погруженнаго умомъ и сердцемъ въ глубокія соображенія утонченнаго свойства. Онъ былъ въ длинномъ сѣромъ сюртукѣ и черномъ суконномъ жилетѣ, на которомъ красовался лорнетъ въ золотой оправѣ, прицѣпленный за одну изъ верхнихъ пуговицъ. Пуховая шляпа съ низенькой тульей и широкими полями довершала его туалетъ. При входѣ его м-ръ Перкеръ всталъ со своего мѣста.
— Имѣю честь рекомендовать, — сказалъ онъ, обращаясь къ президенту Пикквикскаго клуба, — м-ръ Поттъ, издатель и редакторъ "Итансвилльской Синицы".
— Очень пріятно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, подавая руку вновь пришедшему джентльмену.
— Изъ Лондона, сэръ?
— Такъ точно.
— Что поговариваютъ тамъ о нашихъ дѣлахъ?
— Толкуютъ очень много, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, принимая большой грѣхъ на свою душу, такъ какъ въ Лондонѣ никому и не грезилось объ итансвилльскихъ дѣлахъ.
— Здѣшній споръ, конечно, дѣлаетъ сильное впечатлѣніе на лондонскую публику? — спросилъ м-ръ Поттъ.
— Весьма сильное, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Иначе и быть не можетъ, — замѣтилъ редакторъ «Синицы», бросивъ многозначительный взглядъ на м-ра Перкера. — Моя субботняя статья, вы знаете, должна была возбудить сильные толки.
— Непремѣнно, — сказалъ м-ръ Перкеръ.
— Моя газета, надѣюсь, имѣетъ нѣкоторую извѣстность.
— Громкую, сэръ, громкую, — сказать м-ръ Пикквикъ, слышавшій первый разъ отъ роду о существованіи "Синицы".
— Печать — могущественное оружіе, сэръ.
М-ръ Пикквикъ выразилъ свое полнѣйшее согласіе, глубокомысленно кивнувъ головой.
— Я могу съ гордостью сказать, что никогда не злоупотреблялъ ею. Я никогда не направлялъ этого благороднаго оружія, находящагося въ моихъ рукахъ, противъ частной жизни моихъ согражданъ и я надѣюсь, сэръ, что всѣ усилія моего таланта… конечно скромнаго… быть можетъ, даже ничтожнаго… были постоянно посвящены распространенію всѣхъ принциповъ, которые… такъ сказать… съ точки зрѣнія… относительно вліянія…
Редакторъ «Синицы» пришелъ, повидимому, въ нѣкоторое затрудненіе. М-ръ Пикквикъ выручилъ его своимъ положительнымъ отвѣтомъ:
— Я совершенно согласенъ съ вами, сэръ.
— Очень радъ, очень радъ: это дѣлаетъ честь вашему уму и благородству вашей души.- A позвольте спросить васъ, сэръ, какъ настроено общественное мнѣніе въ Лондонѣ относительно моихъ споровъ съ "Итансвилльскимъ Журавлемъ"?
— Оно чрезвычайно заинтересовано этимъ споромъ, — сказалъ м-ръ Перкеръ съ лукавымъ видомъ,