Читать интересную книгу Замогильные записки Пикквикского клуба - Чарльз Диккенс

"Я тщательно отворотилъ отъ него свои глаза, такъ какъ мнѣ было извѣстно, — и я гордился этимъ сознаніемъ, — что огонь бѣшенства изливался изъ нихъ яркимъ потокомъ. Мы сидѣли молча нѣсколько минутъ. Онъ первый началъ разговоръ. Странныя выходки съ моей стороны, говорилъ онъ, послѣдовавшія немедленно за смертью моей сестры, были нѣкоторымъ образомъ оскорбленіемъ священной ея памяти. Соображая различныя обстоятельства, ускользавшія прежде отъ его вниманія, онъ былъ теперь почти убѣжденъ, что я дурно обращался съ его сестрой. Поэтому онъ желалъ знать, справедливо ли онъ думалъ, что я злонамѣренно оскорбляю память несчастной покойницы и оказываю явное неуваженіе къ ея осиротѣлому семейству. Званіе, которое онъ носитъ, уполномочиваетъ его требовать отъ меня такихъ объясненій.

"Этотъ человѣкъ имѣлъ должность, красивую должность, купленную на мои деньги. Въ его головѣ прежде всего родился и созрѣлъ остроумный планъ — заманить меня въ западню и овладѣть моимъ богатствомъ. Больше всѣхъ и настойчивѣе всѣхъ другихъ членовъ семейства принуждалъ онъ свою сестру выйти за меня, хотя зналъ, что сердце ея принадлежало молодому человѣку, любившему ее до страсти. Званіе уполномочиваетъ его! Но это званіе было позорной ливреей его стыда! Противъ воли я обратилъ на него свой взоръ, но не проговорилъ ни слова.

"Подъ вліяніемъ этого взора, физіономія его быстро начала измѣняться. Былъ онъ не трусъ, но краска мгновенно сбѣжала съ его лица, и онъ отодвинулъ свой стулъ. Я подсѣлъ къ нему ближе и когда я засмѣялся — мнѣ было очень весело, — онъ вздрогнулъ. Бѣшенство сильнѣе заклокотало въ моей крови. Онъ испугался.

"— A вы очень любили свою сестрицу, когда она была жива? — спросилъ я. — Очень?

"Онъ съ безпокойствомъ оглянулся вокругъ, и я увидѣлъ, какъ рука его ухватилась за спинку стула. Однакожъ, онъ не сказалъ ничего.

"— Вы негодяй, сэръ, — продолжалъ я веселымъ тономъ, — я открылъ ваши адскіе замыслы противъ меня и узналъ, что сердце вашей сестры принадлежало другому, прежде чѣмъ вы принудили ее вступить въ ненавистный бракъ. Я знаю все и повторяю — вы негодяй, сэръ.

"Онъ вскочилъ, какъ ужаленный вепрь, высоко поднялъ стулъ надъ своею головою и закричалъ, чтобъ я посторонился, тогда какъ мы стояли другъ передъ другомъ лицомъ къ лицу.

"Голосъ мой походилъ на дикій визгъ, потому что я чувствовалъ бурный приливъ неукротимой злобы въ своей груди. Старыя чудовища выступали на сцену передъ моими глазами и вдохновляли меня мыслью — растерзать его на части.

"— Будь ты проклятъ, извергъ! — взвизгнулъ я во всю мочь. — Я сумасшедшій! Провались ты въ тартарары!

"Богатырскимъ взмахомъ я отбилъ деревянный стулъ, брошенный мнѣ въ лицо, схватилъ его за грудь, и оба мы грянулись на полъ.

"То была не шуточная борьба. Высокій и дюжій мужчина, онъ сражался за свою жизнь. Я зналъ, ничто въ мірѣ не сравняется съ моей силой, и притомъ — правда была на моей сторонѣ… Да, на моей, хоть я былъ сумасшедшій. Скоро онъ утомился въ неравной борьбѣ. Я наступилъ колѣномъ на его грудь и обхватилъ обѣими руками его мясистое горло. Его лицо покрылось багровой краской, глаза укатились подъ лобъ, онъ высунулъ языкъ и, казалось, принялся меня дразнить. Я стиснулъ крѣпче его шею.

"Вдругъ дверь отворилась, съ шумомъ и гвалтомъ ворвалась толпа народа и дружно устремилась на сумасшедшаго силача.

"Секретъ мой былъ открытъ, и теперь надлежало мнѣ бороться за свою свободу. Быстро вскочилъ я на ноги, бросился въ самый центръ своихъ враговъ и мгновенно прочистилъ себѣ путь, какъ будто моя могучая рука была вооружена сѣкирой. Выюркнувъ изъ двери, я однимъ прыжкомъ перескочилъ черезъ перила и въ одно мгновеніе очутился среди улицы.

"Прямо и быстро побѣжалъ я, и никто не смѣлъ меня остановить. Я заслышалъ шумъ позади и удвоилъ свое бѣгство. Шумъ становился слабѣе и слабѣе и, наконецъ, совсѣмъ заглохъ въ отдаленномъ пространствѣ; но я стремительно бѣжалъ впередъ, перепрыгивая черезъ болота, черезъ рвы, перескакивая черезъ стѣны, съ дикимъ воемъ, крикомъ и визгомъ, которому дружнымъ хоромъ вторили воздушныя чудовища, толпившіяся вокругъ меня спереди и сзади, справа и слѣва. Демоны и чертенята подхватили меня на свои воздушныя руки, понесли на крыльяхъ вѣтра, заголосили, зажужжали, застонали, засвистали, перекинули меня черезъ высокій заборъ, закружили мою голову, и я грянулся безъ чувствъ на сырую землю. Пробужденный и приведенный въ себя, я очутился здѣсь, въ этой веселой кельѣ, куда рѣдко заходитъ солнечный свѣтъ и куда прокрадываются лучи блѣднаго мѣсяца единственно для того, чтобы рѣзче оттѣнять мрачные призраки и эту безмолвную фигуру, которая вѣчно жмется въ своемъ темномъ углу. Бодрствуя почти всегда, днемъ и ночью, я слышу иногда странные визги и крики изъ различныхъ частей этой обширной палаты. Кто и чего добивается этимъ гвалтомъ, я не знаю; но въ томъ нѣтъ сомнѣнія, что блѣдная фигура не принимаетъ въ немъ ни малѣйшаго участья. Лишь только первыя тѣни ночного мрака набѣгутъ въ эту келью, она, тихая и скромная, робко забивается въ свой темный уголокъ и стоитъ неподвижно на одномъ и томъ же мѣстѣ, прислушиваясь къ веселой музыкѣ моей желѣзной цѣпи и наблюдая съ напряженнымъ вниманіемъ мои прыжки по соломенной постели".

Въ концѣ манускрипта было приписано другою рукою слѣдующее замѣчаніе:

"Случай довольно рѣдкій и не совсѣмъ обыкновенный. Сумасбродство несчастливца, начертавшаго эти строки, могло быть естественнымъ слѣдствіемъ дурного направленія, сообщеннаго его способностямъ въ раннюю эпоху молодости. Буйная жизнь, необузданныя прихоти и всевозможныя крайности должны были постепенно произвести размягченіе въ мозгу, лихорадочное броженіе крови и, слѣдовательно, извращеніе нормальнаго состоянія интеллектуальныхъ силъ. Первымъ дѣйствіемъ помѣшательства была странная идея, будто наслѣдственное бѣшенство переходило въ его фамиліи изъ рода въ родъ: думать надобно, что онъ случайно познакомился съ извѣстною медицинскою теоріей, допускающей такое несчастіе въ человѣческой природѣ. Мысль эта сообщила мрачный колоритъ дѣятельности его духа, произвела болѣзненное безуміе, которое подъ конецъ естественнымъ образомъ превратилось въ неистовое бѣшенство. Весьма вѣроятно, и даже нѣтъ никакого сомнѣнія, что всѣ описанныя подробности, быть можетъ, нѣсколько изуродованныя больнымъ его воображеніемъ, случились на самомъ дѣлѣ. Должно только удивляться и вмѣстѣ благодарить судьбу, что онъ, оставаясь такъ долго незамѣченнымъ въ кругу знакомыхъ и близкихъ особъ, не произвелъ между ними болѣе опустошительныхъ бѣдъ: чего не въ состояніи сдѣлать человѣкъ съ пылкими страстями, не подчиненными управленію здраваго разсудка?"

Лишь только м-ръ Пикквикъ окончилъ чтеніе пасторской рукописи, свѣча его совсѣмъ догорѣла, и свѣтъ угасъ внезапно безъ всякихъ предварительныхъ мерцаній, шипѣній и хрустѣній въ знакъ послѣдняго издыханія, что естественнымъ образомъ сообщило судорожное настроеніе организму великаго мужа. Бросивъ на стулъ ночныя статьи своего туалета и кинувъ вокругъ себя боязливый взглядъ, онъ поспѣшилъ опять запрятаться подъ одѣяло и на этотъ разъ весьма скоро погрузился въ глубокій сонъ.

Солнце сіяло великолѣпно на безоблачномъ небѣ, и былъ уже поздній часъ утра, когда великій человѣкъ пробудился отъ своего богатырскаго сна. Печальный мракъ, угнетавшій его въ продолженіе безсонной ночи, исчезъ вмѣстѣ съ мрачными тѣнями, покрывавшими ландшафтъ, и мысли его были такъ же свѣжи, легки и веселы, какъ блистательное лѣтнее утро. Послѣ скромнаго завтрака въ деревенскомъ трактирѣ четыре джентльмена выступили дружной группой по дорогѣ въ Гревзендъ, въ сопровожденіи крестьянина, который несъ на своей спинѣ деревянный ящикъ съ драгоцѣннымъ камнемъ. Они прибыли въ этотъ городъ въ часъ пополудни, сдѣлавъ предварительное распоряженіе, чтобъ вещи ихъ были отправлены изъ Рочестера въ Сити. Дилижансъ только-что отправился въ Лондонъ, путешественники взяли мѣста на имперіалѣ и черезъ нѣсколько часовъ пріѣхали благополучно въ столицу Великобританіи.

Слѣдующіе три или четыре дня были употреблены на приготовленіе къ путешествію въ городъ Итансвилль. Такъ какъ всякое отношеніе къ этому важному предпріятію требуетъ особенной главы, то мы, пользуясь здѣсь немногими оставшимися строками, разскажемъ коротко исторію знаменитаго открытія въ области антикварской науки.

Изъ дѣловыхъ отчетовъ клуба, бывшихъ въ нашихъ рукахъ, явствуетъ, что м-ръ Пикквикъ читалъ записку объ этомъ открытіи въ общемъ собраніи господъ членовъ, созванныхъ ввечеру на другой день послѣ возвращенія президента въ англійскую столицу. При этомъ, какъ и слѣдовало ожидать, м-ръ Пикквикъ вошелъ въ разнообразныя и чрезвычайно остроумныя ученыя соображенія о значеніи древней надписи. Впослѣдствіи она была скопирована искуснымъ художникомъ и представлена королевскому обществу антикваріевъ и другимъ ученымъ сословіямъ во всѣхъ частяхъ свѣта. Зависть и невѣжество, какъ обыкновенно бываетъ, возстали соединенными силами противъ знаменитаго открытія. М-ръ Пикквикъ принужденъ былъ напечатать брошюру въ девяносто шесть страницъ мелкаго шрифта, гдѣ предлагалъ двадцать семь разныхъ способовъ чтенія древней надписи. Брошюра, тотчасъ же переведенная на множество языковъ, произвела сильное впечатлѣніе въ ученомъ мірѣ, и всѣ истинные любители науки объявили себя на сторонѣ глубокомысленныхъ мнѣній президента. Три почтенныхъ старца лишили своихъ старшихъ сыновей наслѣдства именно за то, что они осмѣлились сомнѣваться въ древности знаменитаго памятника, и вдобавокъ нашелся одинъ эксцентрическій энтузіастъ, который, въ припадкѣ отчаянія постигнуть смыслъ мистическихъ начертаній, самъ добровольно отказался отъ правъ майоратства. Семьдесятъ европейскихъ и американскихъ ученыхъ обществъ сдѣлали м-ра Пикквика своимъ почетнымъ членомъ: эти общества, при всѣхъ усиліяхъ, никакъ не могли постигнуть настоящаго смысла древней надписи; но всѣ безъ исключенія утверждали, что она имѣетъ необыкновенно важный характеръ.